Шершень-Можин Владимир : другие произведения.

У нас одно Солнце!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Сотни лет иная цивилизация негласно присутствовала на Земле, не вступая в контакты с землянами и ограничиваясь наблюдением и сбором информации, иногда только проявляя себя в виде НЛО. Но в конце 21 века активность инаких резко возросла: они вдруг начали развёртывать в малодоступных приэкваториальных регионах поля солнечных батарей и применять боевые средства, защищая их. Для противодействия пришельцам была создана международная воинская структура ФОРСИС. Вскоре оказалось, что инаких интересует не только энергия. Благодаря стечению обстоятельств и прекрасной специальной подготовке двум бойцам ФОРСИС удалось обнаружить портал перехода и попасть на ту сторону.
   Часть первая
  
   Глава первая
  
   Трап так и не подали. Спутники Крота - возвращающиеся из отпусков и командировок капитан, старлей и молоденькая летчица-лейтенант, которую старлей с удовольствием вынул из "леталки" и, подержав на руках, с видимым сожалением опустил на землю - уже шагали по направлению к аэродромному КПП, где, вальяжно облокотившись на оградку, покуривал дневальный, совершенно не озаботившийся приближением офицеров. Высота была небольшая - около метра. Не проблема спрыгнуть. И раньше Крот сделал бы это без всяких колебаний. Но теперь и здесь... И дело не только в ещё не пришедшей в норму ноге. Встретившее его разгильдяйство он воспринял, как личное оскорбление. Конечно, предупреди он о прилёте, был бы и трап и соответствующая встреча у трапа. Но у инкогнито есть свои преимущества. Пока он раздумывал, спрыгнуть ли и устроить разнос, внезапно появившись в штабе, или же дождаться дежурного здесь, и заставить его побегать по взлётной полосе, в висках вдруг резко и знакомо закололо. Значит, не ошибся. Значит, всё-таки то. Вот тебе и спокойное место дослужить до пенсии!
   Ещё в полете Крот почувствовал лёгкое покалывание в висках, но тогда не поверил сигналу - а, вернее, обманул себя, решив, что это не то. Но ведь, действительно, откуда тут бэры? Отмахнулся, списав внезапно возникшее неприятное ощущение на резкое снижение перед посадкой. Леталки Форсис возят идеально здоровых людей и потому с пассажирами не церемонятся. Но теперь пришла уверенная ясность. Он быстро и цепко осмотрелся. Метрах в ста от леталки светился яркими квадратами окон надземный этаж КП. Из-за жары бронеставни были сдвинуты, а окна распахнуты настежь. До Крота долетал длинный, недопустимо длинный, сигнал аппарата внутренней связи, обрывки какой-то легкомысленной мелодии и женский смех. Тыловой кретинизм был разлит всюду. Кое-где в местах расположения постов - все базы Форсис построены по одному проекту - светились огоньки цигарок, на многих мачтах не горели предупредительные огни, а это означало, что эти сектора не перекрыты силовым полем. Слишком много народа шлялось наверху - "по земле", на пятачке перед спецназовскими гаражами составлены были какие-то громоздкие ящики, мешающие выводу технику.
   Решение, как всегда бывало в подобных случаях, пришло раньше, чем он успел его осмыслить. Крот выдернул из кобуры трофейный бласт, свернул регулятор на "свето-шум", и, направив ствол вдоль пустынной центральной аллеи, нажал гашетку. Он не видел, потому что на секунду прикрыл глаза, чтобы не погасить зрение, как фиолетовый всплеск ударил по бетону взлетной полосы, как яркий шар промчался через пустое пространство и с грохотом лопнул, наткнувшись на металлическое ограждение перед ангаром. Вспышка, словно всполох молнии, выхватила из темноты аккуратный штакетник возле курилки, щиты наглядной агитации, и уже ослабевая, очертила силуэты дальних ангаров и боксов... А громыхнуло так, что жалобно зазвенели, срезонировав, плохо закреплённые металлические детали конструкций, где-то со звоном разлетелось стекло. Когда открыл глаза, успел заметить, что ошарашенный дневальный, не удержавшись на ногах, повалился на спину. Офицеры - его недавние попутчики - застыли оглушённые и ослеплённые, пытаясь понять, что произошло.
   Сделав ещё один поворот регулятора - теперь поставив его в боевое положение - поднял ствол и стал вглядываться в небо, отчётливо понимая, что все равно ничего не увидит. И, действительно, ничего не увидел, но почти физически ощутил давление сверху, почувствовал, что ТАМ все готово, что вот-вот ударит оттуда так, что никто из находящихся вне укрытий ничего не успеет понять, а многие из них даже почувствовать ничего не успеют перед смертью.
   Еще пару секунд после его выстрела база жила рассеянной тыловой жизнью. Но в расхристанный, беспечный ритм пикника уже вплетались едва уловимые знакомые Кроту мелодии. На вышках один за другим стали загораться предупредительные огни. Небо начало стремительно сереть, словно перед рассветом - признак того, что заработали генераторы, натягивающие над базой дублирующий силовой щит. Завыла сирена и один за одним начали гаснуть огни. Штатно сработала электроника. И в этот момент ощущение давящей опасности исчезло. Ошибся? Померещилось? Нервы? Ну что ж, пускай все это выглядит, как демонстрация крутого нрава нового начальника, устроившего на вверенном ему объекте, где обнаружил совершеннейший раздрай и апофеоз головотяпства, внезапную проверку боевой готовности. Ничего, кое-кому надолго запомнится этот вечерок. О чем он непременно позаботится.
   И, вернув бласт на место, Крот приготовился ждать, когда возмущенный дежурный прибежит выяснять, что же произошло на взлетной полосе. С импровизированной трибуны было удобней и эффективней вогнать его в крайнюю степень смущения. Но в этот момент вверху раздался оглушительный треск, яркая вспышка озарила все вокруг, и сноп огня фыркнул в сторону, за расположение базы. А уже там ударило еще раз, но значительно слабее.
   Крот не пошел на КП - не было времени. Он единственный здесь, пожалуй, понимал, что произошло и что ещё может произойти. Спрыгнув на бетонку, стараясь большую часть нагрузки перенести на левую - здоровую - ногу, прихрамывая побежал к спецназовскому бункеру. Там две "лягушки", выехав из бокса, тыкались в поиске прохода между ящиками. Крот заступил дорогу одной из них. Бронеплита замерла в нескольких сантиметрах от его груди. Отъехал боковой люк и из него показалась знакомая рожа Гришки Полупанова. Рожа та уже открыла рот для матюка, но вместо него произнесла пораженно:
   - Крот!? - Впрочем, матюк добавила, но с уже совершенно иной, чем ожидалось, интонацией. - Откуда?!
   - Привет, Григ. Бардаком вашим командовать прислали. А ну-ка, пусти - он с привычной легкостью нырнул внутрь и закрыл за собой люк.
   В слабом дежурном освещении разглядел резкие от теней лица пяти человек. И лица эти ему понравились: спокойные, хотя и чуть озабоченные. По его поводу никакого любопытства: раз командир пустил, значит так и надо. Не всё так плохо на базе, если спецназ работает штатно.
   - Подполковник Кротких, с сегодняшнего дня командир базы, - представился он бойцам и приобнялся с Гришкой. - Здорово, брат...
   - Это Крот, мужики! - крикнул тот из-под его руки, и лица спецназовцев засветились интересом. Кроту было это приятно - если даже в такой глуши его знают...
   - Давай связь, Григ. Водитель - вперед!
   - Ящики на дороге! - откликнулся водитель растерянно, - мебель для клуба.
   - Тот, кто поставил - оплатит. - Вперед. - И подумал мельком: "Надо же, транспортеры еще на гусеничном ходу. Сельпо!"
   - Вперед, - продублировал Полупанов. Глянул весело - видно, на сердце у него полегчало оттого, что не придется брать на себя ответственность. Водитель, однако, крушить мебель не стал, а аккуратно въехал в просвет меж двух ящиков, раздвигая их, а уж после этого дал полный ход. И это Кроту тоже понравилось.
   Он взял протянутый ему переговорник. Коды во всех базах одинаковые. Дежурный откликнулся сразу. Голос взволнованный. Крот представился ещё раз и для него.
   - Принимаю командование. Развернуть оборонную схему "А". Окно для авиации - сектор В-8. В центр донесение: нападение на базу по категории три. Первая атака отбита. Ведётся разведка местности и активный поиск. Руководит операцией подполковник Кротких. Переведите позывной "единица" на разговорник командира спецназа.
   Дежурный замялся. Он понимал, что командовал тот, кто имел право, но и подчиняться вот так, неизвестно кому не мог.
   - Вам мои верительные грамоты нужны? Через два часа представлю. Выполняйте.
   Гришка крикнул над ухом.
   - Петрович, это Крот, понял?! Выполняй давай...
   - Крот?!... Уже здесь? Понял. Есть переключить четвёртый на первый, товарищ подполковник. Дайте образец голоса.
   - У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том...
   - Принято.
   - Дай мне летчиков...
   - Третья слушает. - Надо же - "третья". Вроде бы и по уставу, но с некоторым вольным отступлением. Мол, да мы, конечно, военные, но по-своему. А голос хороший, спокойный. Молодой, но не девчонка, уверенный, но без вызова. Что ж, дело обычное. Ведьмочки у себя на уме. С ними контакт надо уметь поддерживать: потому что, двойное подчинение. Командир базы над ними только оперативное управление осуществляет, ну и условия создает. А деньги платит и звания присваивает другое начальство.
   - Говорит первый. Доложите обстановку.
   - Командир эскадрильи майор Стрижич. Небо чистое, товарищ подполковник. Но "хвост" есть.
   Хвост - это плохо. Это значит, что где-то болтается невидимкой какой-нибудь "Селезень" с десантной группой на борту.
   - Одного окна вам хватит?
   - Так точно.
   - Ищите "Селезня"... Это главное. Найдете - жгите без церемоний. Чтоб до земли не добрались. Второе: шлите в сторону падения аппарата развед-зонд. Аппарат упал здесь, под куполом. Успел пробиться. Скан местности передайте на бортовой компьютер четвертого. Пока все.
   - Поняла. До связи.
   Через полминуты пришло изображение. На мониторе отчетливо видна была шайба тарелки. То, что она легла, а не встала на ребро - облегчает задачу. Интересно, однако, как она лежит - на брюхе или на крышке? Бесполезно увеличивать изображение и вглядываться - "тарелка" с обеих сторон одинаковая. Если на брюхе, возможно, кто-то остался жив. Любое другое положение означает, что приложились братья по разуму по полной норме. И останется только собрать их бренные тела. Ну и не очень богатые трофеи, если судить по размеру "тарелки". Спросил у Гришки негромко:
   - Обстрелянные есть?
   - Откуда? Сюда бэры отродясь не залетали. Кроме меня ещё один, с третьей базы.
   - Маловато. Что у них с восприимчивостью?
   Этого Полупанов не знал...
   Понятно, не было здесь раньше психоатак. Если она уже случилась сейчас, то ни на кого не подействовала - все собраны и деловиты, а если перед тем как грохнулись не успели инакие их атаковать, тогда и разговоры вести пустое.
   В метрах пятидесяти от объекта машины встали. Крот просмотрел последнюю сканкарту: никаких следов движения.
   - Давай, командуй... - махнул рукой Полупанову. И про себя добавил, - а я посмотрю, что вы тут умеете.
  
  Глава вторая
  
   Спецназ подготовлен был совсем неплохо. Впрочем, чему удивляться? Гришка вояка стреляный. Три боевых операции, десятки прочесов. С Кротом Григ служил в "пятерке" - на базе в Танзании. Крот тогда "водил" спецназ подразделения, Григ был у него командиром звена. Горячее было место. Конечно, дружбы особой у них не завязалось. Когда пришел Полупанов, Крот был уже ветераном, имевшим более трех десятков боевых соприкосновений, штурмовавший пять или семь сбитых "тарелок", положивший несметно бэров и даже взявший двух живьем. Точно знал Крот про Грига лишь то, что он устойчив к психовоздействию, единственному оружие инаких, которому пока не удалось научиться противостоять. Остальное все или изучено или изучается. А, значит, используется. Прошли те времена, когда за тарелками гонялись реактивные перехватчики. Сколько тогда потеряли самолетов и асов! У самих теперь антигравитационные "тарелки", оснащенные лазерными и плазменными пушками. Может быть, уступают они вражеским в скорости и степени защиты, зато в маневренности даже превосходят. Это понятно - беспилотники, управляемые с земли, можно бросить в любой вираж, дать им любое ускорение. Тарелки же УФО пилотируют биологические роботы - существа супервыносливые, конечно, однако есть у них предел прочности. Так что девочки-летчицы, которые-то и в воздух поднимались большей частью лишь в качестве пассажиров гражданских лайнеров, приспособились их сбивать. Спецназеры нашли способы противостоять этим, как раньше представлялось, неуязвимым существам, применяя трофейное оружие, или то, которое изготовили на земных заводах, по образу и подобию трофейного. Короче, во многом стали их переигрывать, вот только заставить бэров стрелять по своим или биться в истерике не получается. А они нас заставляют. И черт его знает, как им это удается. Григ окликнул одного из спецназовцев:
   - Вторым номером к Кроту.
   Три двойки, меж тем, под прикрытием бронетранспортера выдвинулись к объекту.
   - Лейтенант, дай характеристику объекту, - обернулся Крот к напарнику. Он уже знал, чувствовал, что живых в тарелке нет.
   - Летающий объект антигравитационного принципа передвижения, обозначаемый по международной классификации как модуль ударно-десантный малый. Применяется для доставки с корабля носителя боевых подразделений, состоящих из биороботов, в составе 15-25 единиц, а также для нанесения фугасных и термоударов. Диаметр 12 метров. Двухкамерный. Двигательный отсек центрального расположения. - Отбарабанил и взглянул, ожидая реакции.
   - Верно. Не видал раньше?
   - Нет. Не приходилось.
   - Пошли посмотрим.
   Люк тарелки был откинут: гравитационный блок, по всей видимости, разрушен. Он никогда не выключается. Нет у него такой функции. Крот зашел вслед за двойками. Он даже не стал вынимать оружия - настолько все было ясно. Следил, как работают спецназеры. Грамотно работают. Может быть, перед ним старались, чуть театральничая, но чувствовалось - на полигоне Гришка им сачковать не дает. Для себя ничего нового Крот увидеть не ожидал. Десятка два трупов бибиков. Гума здесь, конечно, не будет: не господское это дело на модулях летать и под пули подставляться. Да и не видел никто никогда этих гумов. Но должны быть, потому что бэры на создателей всей этой техники ну никак не тянут. Биологические роботы. Железок ранее невиданных тоже вряд ли найдется. Это у нас прогресс в вооружении из-за контактов невиданный, а у них все по-старому. Уравнялись практически. Правда, дорого у нас все это. Потому не везде есть и не всем достается. Вот и эта база, до сегодняшнего дня считавшаяся тыловой и потому учебной, оснащена дрянненько. По снаряжению спецназа видно. Потому заныкать перед прилетом комиссии кое-что надо. Иначе начисто все выгребут. Типа для исследований - знаем мы их исследования. Но главное - защита. Силовые броники, если попадутся - говорят, есть такие - надо сразу забирать. Но это вряд ли... Кто ж на бибиков станет тратиться? Дешевле бибика в пробирке вырастить, чем силовик смастерить.
   Подошел Григ, доложил по форме о результатах осмотра. Семнадцать бэров. Все без признаков жизни. Посмотрел со значением, мол, как дальше - по инструкции, или? Конечно, или!
   Возле входа расстелили брезент, снесли туда двенадцать ручных бластов, два тяжелых секача с активной кромкой - металл режут, как бритва бумагу, антигравитаторов аж семь штук. И блоки питания - их с полсотни - забрать следует все. Они хоть и долговечны, но конечны. А без них и бласты, и антигравитаторы, и даже секачи - бесполезный хлам.
   Шесть ручных бластов приказал отложить отдельно. Это комиссии. На самом деле, не могли же бэры безоружными прилететь! Хотя шесть ручных бластов на двенадцать персон ситуацию не меняет. И комиссию такой подлог не обманет, однако нормы приличия будут соблюдены, и на весьма скудный арсенал тарелки инспекторы закроют глаза. Общеизвестная практика - спецназовцы на всех базах оставляют себе знакомое и испытанное на практике трофейное оружие и снаряжение, хотя это и запрещено. Но весь "новяк" сдается честно. Это такое джентельменское соглашение. Кое-что для приличия, ну и неизученные образцы - в центр, а остальным самостоятельно довооружайтесь. Провели видео и фотосъемку сбитой тарелки, затем вынули тела и отправили их в холодильник. Возле тарелки установили пост, а трофеи увезли и спрятали в одном из боксов, принадлежащих спецназу. До отъезда комиссии.
  
   Глава третья
  
   Спать Кроту почти не пришлось. Полночи разбирался с расстановкой сил, с развертыванием техники. Когда привел всё в норму, часа два перекемарил у себя в новом кабинете - на диванчике, благо таковой нашёлся. А в шесть тридцать вышел на КП.
   Дежурный, оторвавшись от монитора, доложил о состоянии на текущий момент, сообщил, что донесения, составленные Кротом накануне, в Штаб региона отправлены и угостил чаем. Чай был свежий, горячий - словно специально дежурным подгадан к пробуждению командира. К чаю прилагались огромные бутерброды с маслом, ветчиной и сыром. Крот от всего этого великолепия не отказался. И в знак благодарности не стал пенять дежурному за неподанный вчера трап. Отдав текущие распоряжения, в сопровождении помощника дежурного вышел на крыльцо. Помдеж, провожая его к машине, сообщил, что вещи Крота уже на квартире, и если надо, то можно заехать... Надобности в том Крот не увидел. Вот если только побриться. Но провел рукой по подбородку и решил, что пока терпимо. Подождёт. И только по дороге сообразил, что едет к летчицам, и то, что сойдёт в мужском обществе, совсем не уместно в обществе женском, однако переигрывать уже не стал.
   Лётный комплекс располагался в центре гарнизона: так перехватчикам удобней взлетать из-под силового купола. Проехали вдоль сетчатого зеленого забора, сияющего яркой, веселой, неуставной краской, затормозили возле ворот. Водитель посигналил, и воротина тут же откатилась. Крот недовольно сощурился: непорядок. Но от крыльца уже спешила навстречу ему молоденькая симпатичная девица-старлей, в короткой, только по цвету военной, юбке. На руке повязка дежурного по подразделению. Доложила весело и бойко, изящно упираясь наманикюренными ноготками в срез пилотки. И все-таки надо было заехать побриться, - запоздало укорил себя Крот. Он выслушал доклад, кивнул и ничего не сказал по поводу открытых в нарушение всех инструкций ворот. Осмотрел территорию.
   На массивных, приземистых вышках за бронестеклом темнели силуэты пулеметчиков. Ограждение из путанки, перекрывающее периметр комплекса, не имело просветов, лежало на опорах ровно и плотно. Широкие тарелки радаров, угрюмые приземистые ангары с уходящими под землю наклонами перекрытий перемежались с яркими клумбами. Песчаные дорожки обрамляли высокие - по грудь - геометрически постриженные, словно вырезанные из зеленого массива, кустарники. Крот подивился аккуратности и точности работы. Те, что окаймляли асфальтовую дорогу к КП, имели форму длинных параллелепипедов, прикрывающие боковые аллеи, были оформлены и в виде волны. В зелени вьющихся растений прятались небольшие уютные беседки, которые язык не поворачивался назвать казенным словом "курилки". Сбоку от входа было устроено небольшое укрытие, из которого при появлении Крота вышел, обозначая себя начальству, дюжий спецназовец. В вестибюле возле входа в лифт стоял еще один часовой... Часовая? По полной форме - не к чему придраться. С автоматом, в пластиковой каске, бронежилете. Эта, слава Богу, не в мини-юбке - в камуфляжных бриджах. Глаза подведены, но смотрят строго - сквозь прищур. И по фигуре - плотной, крепкой, - набитым костяшкам кулаков видно, что не летчица. При приближении Крота вытянулась, вздёрнула подбородок.
   Женский спецназ? Что-то новое. Оно, наверное, и правильно. Нечего сюда мужиков запускать.
   Лифт, мягко шурша, опустил их под землю. Дорогу преградила металлическая дверь. Девушка набрала код, приложила к индикатору замка палец, и проговорила в миниатюрный микрофончик, вмонтированный в филенку двери: "Кто создан из камня, кто создан из глины,- а я серебрюсь и сверкаю!" Сказала и бросила озорной, совсем не уставной, взгляд на Крота. Замки мелодично лязгнули.
   - Распознаватель голоса, - объяснила она, - пытаясь пропустить Крота вперед, но он проявил галантность. Демонстрируя не только галантность, но и познания в литературе, сказал:
   - Нет, Марина, после вас.
   Девушка в сержантских погонах при их появлении поспешно сунула пестрый журнал в стол и поднялась, зардевшись. Некоторое время стояла тишина. Поняв, что уставного доклада от неё не дождаться, старший лейтенант Марина сердито свела брови и сказала, показывая на многочисленные экраны, расположенные на стене:
   - Это контрольный пункт сопровождения коптеров. Сейчас они работают в автоматическом режиме. Видите, светящиеся экраны над пультами? Это дежурные борты. Четыре экрана - один над одним (мы их называем "вертикали") - передают информацию с каждого аппарата. Аппараты размещаются по периметру купола.
   На верхних экранах "четверок" обзор местности, на следующих - небо, он фиксирует все происходящее в верхней полусфере, на нижних то, что спереди и сзади аппарата. Коптеры ходят по определенным - обязательно пересекающимся - маршрутам.
   Крот пробежал глазами по верхним экранам и движения на них не заметил. Спросил:
   - А не просмотрите? - И кивнул в сторону дежурного оператора.
   - Визуальным наблюдением, мы, конечно, не ограничиваемся. Главное, это показания приборов. Пойдемте, товарищ подполковник, я покажу, - провожатая снова недобро посмотрела на сникшую боевую подругу и поспешила увести Крота.
   - Вы не подумайте, что мы службу плохо несем. - Сказала она виновато, когда они вышли в коридор. - Визуально мы поиск ведем, когда приборы зафиксируют отклонение. Когда знаешь, что искать.
   - Ну да, "самого главного глазами не увидишь", - ухватился Крот за цитату, выводя ситуацию из неловкой, а общение из сугубо служебного. Старлей посмотрела на него с интересом. Не ожидала, что Экзюпери читал, что ли? А если узнает, что в оригинале? Но тут же посуровел. Потому что поймал себя на том, что пытается интересничать.
   - Тут у нас дежурные перехватчики, - сказала Марина, указывая на массивную дверь, чуть смутившись. - Только зайти сюда непросто. Вот так мы сюда заходим. Она вновь приложила палец в распознаватель, прочитала отрывок из Цветаевой, а потом вставила в замок серебристую пластинку. Только после этого дверь перед ними отворилась.
   В округлом, мягко освещенном помещении журналов не смотрели, чай не пили. Когда они вошли, девушки - все лейтенанты - без суеты, но быстро поднялись со своих мест, и старшая складно отрапортовала. Слушая доклад, Крот отметил, что девчонки вполне военные, хотя настоящей службы здесь не организовать, это понятно. Он дал команду вольно, сказал несколько положенных в такой ситуации слов и повернулся к Марине, которая уже готова была давать разъяснения.
   - На стартовой площадке в боевой готовности находится три перехватчика. При обнаружении противника будет дана команда на взлет. Вот рабочие места пилотов. - Марина показала на три пульта, расположенные друг возле друга. Перед каждым летное кресло, большие экраны впереди, по сторонам, вверху. На столиках - пластиковые шлемы.
   - А шлемы зачем? - заинтересовался Крот.
   - Система, которая расположена в шлеме, создает ощущения присутствия в самолете. Некоторым, конечно, удобней действовать, как в компьютерной игре - на экране, а другим нужно чувствовать себя внутри машины.
   - А вам как? - спросил он, заинтересовавшись.
   - Мне? Мне надо как в жизни... И я летать люблю.
   - Летать? - Не удержался от улыбки Крот...
   - Да. Ощущение полета, если работать в шлеме, очень реальное.
   - Надо попробовать.
   - У вас не получится. Не получится ощутить.
   - Почему это? - Даже немного обиделся он.
   - Вы же не летали по-настоящему? Не управляли истребителем?
   - А вы летали?
   - Конечно. - Она даже, кажется, рассердилась. - Нас учили летать по-настоящему. У нас только в училище реальный налет пятьдесят шесть часов. Двадцать с инструктором и тридцать шесть индивидуально.
   - А я думал, вы только делаете вид, что летаете.
   - Вы нас недооцениваете. - Она, словно забывшись, заговорила свободно и насмешливо. - Мы каждый год по десять реальных часов налетываем. Все наши аппараты имеют и ручное управление. Они, кстати, двухместные. Стоит вам только приказать...
   - Марина, ты увлекаешься!
   Сказано это было строгим тихим голосом, и этот голос Крот сразу узнал. Майор Стрижич! Она стояла в дверях и выглядела недовольной. И Крот вдруг понял, что сердится она не только на свою не в меру разговорившуюся подчиненную, но и на него... Но разобраться с причинами недовольства он не успел: на столике грянул телефон. Красный. Штаб региона, как минимум. А там, кто его знает.
   - Вас, товарищ подполковник, - на лице Стрижич отразилось растерянность. Она смотрела на него так, словно услышала нечто неуместное. Крот взял трубку.
  
  Глава четвертая
  
   - Слушаю, командир А-12 подполковник Кротких.
   - Hey, Taupe! - Из наушника раздавался аристократический баритон Антуана де Дампьера, и звучал он так, словно говорил Антуан не из Кретея, а из соседней комнаты.
   - Салю, Hanneton. - Ответил Крот, невольно улыбнувшись. Такое начальство его не напрягало. Антуан был, пожалуй, единственный человек, с которым он сдружился в Форсис. Или успел сдружиться? Остальные, наверное, просто не дожили до дружбы.
   - J'ai entendu t'as mené une bataille?
   - Ан пё.
   - D'après le rapport il y avait pas de victimes?
   - Ну сом бель э бьен виван. Жо дирэ па са пур ё.
   - Je vais passer un de ces jours.
   -Дакор, жо сью контан де тантандр э анкор плю контан де те вуар.
   -Tu es entouré de fleurs? J'ai cru entendre les voix douces.
   -Эль сон пилот.
   -Tu risque de t'envoler loin avec elles...
   -Нэ па пёр, жо рест ан пляс. Ле танк воль па.
   -J'ai peur pour les filles. * - Пошутил Антуан и закончил на чистейшем русском: Инспекция инспекцией, но у меня к тебе серьезное дело, Крот... И соскучился, конечно... В Сибири сейчас очень холодно?
   - Валенками мы тебя обеспечим.
   - И ушанкой с завязками. - засмеялся Антуан. - До встречи!
   - Адью, мон женераль...- хмыкнул в ответ Крот.
  
   * Перевод.
  
   - Привет, Крот.
   - Привет, Майский жук. (По-французски Антон и майский жук звучит почти одинаково).
   - Как я слышал, ты вчера повоевал немного?
   - Чуть-чуть.
   - Как можно видеть из рапорта, обошлось без жертв?
   - Мы живы и здоровы. О них я этого сказать не могу.
   - Я посещу тебя на днях.
   - Ладно. Я рад тебя слышать и буду рад видеть.
   - Ты в окружении цветов? Я слышу милые голоса.
   - Это летчицы.
   - Не улети далеко...
   - Я останусь на месте. Танки не летают.
   - Я за девушек боюсь.
  
   Крот вернул трубку, недоумевая, с чего это Антуану пришло в голову говорить с ним по-французски. Впрочем, это в его духе. Может, интересничал, может быть таким способом поднимал престиж своего боевого товарища. Наверное, и со Стрижич говорил по-французски, только фамилию его произнёс отчётливо, чтобы сориентировать, кому передать трубку. В любом случае звонок был на руку: хорошая подача сменить неприятную тему... И Крот заговорил сухо и деловито:
   - На днях ожидается инспекция. - Он кивнул на телефон, как бы приводя аппарат в качестве доказательства сказанного. - Как я понял, проверять нас будет почему-то штаб Европейского сектора. Инспекция - дело, конечно, обычное ...
   - Для нас - необычное, - сказала Стрижич очень негромко. Но её все услышали. Она вроде бы уточнила сказанное Кротом, но, по сути, прервала его. И добавила со значением, - у нас многое теперь происходит не так, как обычно.
   Крот с легким раздражением отметил про себя, что она никак не успокоится, однако не стал выказывать недовольство - что толку, если двойное подчинение? Наоборот попытался разрядить обстановку.
   - Ирина Геннадьевна, - сказал он с усмешкой, как и положено, если уж приходится объясняться с подчиненными старшему по званию, - я тут немного походил в ваше отсутствие. Не хотел выдергивать вас из дому без причины. Спасибо старшему лейтенанту Марине, она мне все очень хорошо объяснила.
   - Это входит в обязанности дежурного по части, впрочем, так же, как и оповещение командира подразделения о прибытии вышестоящего начальства. А я считаю проверку боеготовности веской причиной для оповещения командира. Но согласна: старший лейтенант прекрасно знает нашу специфику и может продолжить знакомить вас с подразделением, а я займусь менее важными делами.
   Марина вспыхнула. Крот ответил спокойно, тоном сугубо официальным.
   - В таком случае не буду отвлекать вас от дел. Если возникнут вопросы, я вас вызову.
   - Товарищ старший лейтенант, оформите товарищу подполковнику допуски, - приказала Стрижич ледяным голосом, и повернулась к Кроту, - разрешите идти, товарищ подполковник?
   - Идите, - ответил Крот, - и спросил у поникшей Марины почти по-дружески, - продолжим?
   - Сначала нужно оформить допуски. Пойдемте к секретчику.
   Секретный отдел, как и положено, находился за железной дверью без номера - в малоприметном тупичке. Марина нажала кнопку на стене и произнесла в решетчатое отверстие:
   - Кондрат Алексеевич, к вам можно?
   Ответа не последовало, но через несколько секунд внутри массивной двери клацкнуло, и она немного отошла. Крот не без труда оттянул тяжёлую железную плиту, освобождая проход. Галантно пропустил даму вперед. Пожилой седой майор взглянул на него с интересом, в два приёма поднялся, представился и предложил садиться. Потом быстро выщелкал что-то в компьютере, достал из сейфа сиреневую пластмассовую карточку, засунул ее в щель миниатюрного аппарата, пощелкал по его клавиатуре, потянул рычажок. Карточка со щелчком выскочила наружу. Майор поймал ее на лету и протянул Кроту.
   - Вот, товарищ подполковник, получите и распишитесь...
   Фразу можно было принять за шутку, но майор не улыбнулся, а подвинул к нему толстую амбарную книгу, открытую на середине. Вид этой книги Крота поразил. От нее веяло такой дремучей стариной, что он, помешкав, взглянул на майора выжидательно. Но тот, словно предвидел такую реакцию, и утвердительно кивнул головой.
   - Именно так.
   Крот не удержался.
   - Позвольте полюбопытствовать, не Можайский ли первым здесь расписался?
   Майор взглянул на него с интересом, и вдруг открыл первую страницу, склонился над ней, потом ответил с сожалением:
   - Нет, там другая фамилия.
   Марина прыснула. И это майора смутило. Он насупился, сказал обиженно, словно бы с укором:
   - Я заблаговременно сделал все нужные запросы, чтобы оформить вам допуск. В карточке все. Только голосовые пробы придется пройти...
   Прозвучало это примерно так: "Я для вас расстарался, а вы насмешничаете". Кроту стало неловко. И еще более неловко от того, что разошелся перед девчонкой. Поэтому он поблагодарил майора с особой сердечностью, а уж улыбнуться позволил себе, лишь когда они оказались в коридоре. Марина же веселилась от души.
   - Надо было бы спросить, про братьев Райт!
   - Это было бы нелогично. Немцы в этой книге расписаться никак не могли. Им бы не разрешили из соображений государственной безопасности.
   Потом зашли в маленький кабинет, где девушка-сержант записала кодовую реплику.
   - У нас все цитируют какую-нибудь стихотворную фразу, - перед тем, как они открыли дверь в радио-рубку, мягко проинструктировала его Марина, - традиция такая. Ну, конечно, если кто-то стихов не знает, можно и в прозу. Но вы ведь не такой?
   - Только в неслужебное время, - сухо ответил он, давая ей понять, что она нарушает границы субординации. И невыразительно проговорил в микрофон привычное:
   - У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том.
   - А я думала вы на французском что-нибудь скажите... - Мило улыбнулась Марина.
   - На французском мне по должности не положено: я обязан подавать подчиненным пример патриотического поведения. Кроме того, это может показаться подозрительным Кондрату Алексеевичу.
   - А вы что особиста боитесь?
   - Зачем бы он нужен был, если бы его не боялись?
   Марина вдруг, погрустнев, не к месту сказала:
   - Командир на нас рассердилась.
   Это "на нас" прозвучало как-то очень естественно и легко, словно объединяли их уже не только служебные отношения. И оно, кажется, действительно было так. Крот сделал попытку увеличить расстояние.
   - Это не в её компетенции. - Ответил он недовольным голосом, - майор Стрижич вам командир, на вас она и рассердилась. По отношению ко мне устав ей таких прав не дает...
   Но Марина то ли не заметила его интонации, то ли умышленно её проигнорировала.
   - Шутите... - Сказала она грустно, - а я правду говорю. Я виновата, конечно. Надо было её предупредить, вызвать. Но она всю ночь была на пульте. Ушла часа за два до вашего прихода. Ей ведь тоже поспать надо, хоть она и железная. - слово "железная" было сказано со смешанной уважительно-иронической интонацией, и чего в нём было больше Крот не уловил. - Вот и получу за это по полной. Тем более, что я и сама, - она вдруг посмотрела на него со смелым вызовом, - хотела вам расположение показать.
   Слово "расположение" то ли вырвалось у нее нечаянно, то ли было заготовлено специально, однако его двузначность смутила Крота.
   - Нам очень с девчонками хотелось на вас посмотреть. - Продолжала Марина весело. - О вас столько говорят.
   Как-то не получалось у Крота держать дистанцию. Вот старший лейтенант, пусть и симпатичный старший лейтенант женского пола, разговаривает с ним, как с равным. Нет, все-таки не начальник он по натуре. Обычный рядовой, пусть очень хороший и везучий, волкодав. На черта он соглашался на это назначение? Сидел бы сейчас заслуженным пенсионером где-нибудь на Капри, или под Ржевом с удочкой в руках. И плевать бы ему было на всех этих бэров с их тарелками, водяными мостами. Пускай себе воруют воду! Главное, чтобы не там, где он рыбачит. Да и что мировым водным запасам пара-тройка сотен тысяч тонн? Как говорится, капля в море.
   Но кадровики уговорили послужить ещё год. И место выбрали, как им показалось, спокойное... Там, где не стреляют, не выбрасывают десанты, не устраивают "психических атак". Этот год службы на должности командира отдельной базы давал ему возможность выйти в отставку по особому, называемому в офицерском просторечье ФОСРСИС, "генеральским", статусу, который формируется в результате хитроумного подсчета баллов, начисляемых за выслугу, должность, звание, награды и служебные отличия. Почему бы и нет? Только, вот, кажется, спокойной службы не предвидится.
   - Товарищ подполковник...
   - Отставить, Марина. - Сказал он устало. - Без посторонних зовите меня по имени-отчеству. Знаете, как?
   - Конечно, Александр Васильевич! Кто же в ФОРСИС не знает, как зовут Крота?!
   Они вышли на бетонированную пусковую площадку, остановились у стальной плиты, закрывающей выход из подземного ангара.
   - Я вас к технике не поведу, - сказала она, опуская глаза. - Пускай Мона Ира сама показывает.
   - Мона Ира?
   - Майор Стрижич. Мы её так называем. Вот когда увидите, как она улыбается, поймете почему. Правда, она редко улыбается, чаще всего своим мыслям. Ну, может быть, еще майору Седых.
   "Ладно, не поведешь и не надо, - подумал он. - А то я "леталок" не видел. Здесь таких, какие мне приходилось осматривать, пожалуй, и не водится. Но скоро, если и дальше так пойдёт, появятся.
   Вся воздушная боевая техника, после того, как приобрела "тарелочнообразную" форму и перешла на дистанционное управление, перестала называться самолетами. Хотя, кажется, название САМОлёт беспилотникам подходит даже больше, чем их предшественникам. И летчиков-мужчин осталось совсем мало. Там, где без "живого управления" не обойтись".
   - Ну, тогда пошли смотреть ваши жизненные блага.
   И они направились к общежитию.
   Крот наметанным взглядом заметил в газоне поблизости от жилого корпуса едва заметную примятость, начинающуюся от ограждения. Лаза он рассмотреть, как ни пытался, не смог - сетка казалась неповрежденной. Прошел по общежитию, поговорил на кухне с крепким мужиком, зависшим над газовой плитой. Это был муж одной из летчиц. В части для него работы не было, и он домохозяйничал. Таких в общежитии оказалось трое. Что ж, денежное довольствие жен давало возможность освободить вторую половину от необходимости зарабатывать деньги. Технический прогресс создал новые социальные группы - "летчицы" и "офицерские мужья". Он поделился своим наблюдением с Мариной, и она пришла от этого определения в восторг. Женская реакция на мужские поступки вещь показательная. И в смехе Марины явно слышалось приглашение к углублению отношений. Кроту она нравилась, но он помнил про свой возраст и про то, что он командир серьезного подразделения, которому следует заботиться о репутации больше, чем об удовольствиях.
   Под липками возле песочницы поблескивала яркой краской скамейка.
   - Здесь у нас мамочки отдыхают, - перехватила его взгляд Марина, - и папочки. Офицерские мужья. - Она засмеялась, вспомнив сказанное им. - А моя любимая возле клуба. Знаете, где наш клуб? Прямо за штабом. Там в скверике есть скамеечка, такая... Простенькая. Её бы подремонтировать, товарищ подполковник. Я люблю там читать, когда выхожу из библиотеки. В общежитии шумно. Даже не в этом дело... Людно. Вы понимаете?
   - Понимаю, - ответил Крот. И выдал банальность, - служенье муз не терпит суеты. - Сказал и понял, что зря. Хотел выглядеть эрудитом, а выставил себя начетчиком. Этаким службистом с широкими взглядами. Не столько начитанным, сколько наслышанным о читанном другими.
   Но ему было сейчас не до самооценок. Вдруг разболелась раненная нога: он сегодня натрудил её изрядно, и его потянуло опуститься на эту мамо-папину лавочку и посидеть хотя бы несколько минут. Но как это будет выглядеть со стороны? Особенно, если Марина усядется рядом с ним. А почему бы и нет? Не будет же она стоять возле скамейки. Это было бы совсем неуместно. Он решил превозмочь себя и доковылять до машины.
   Но до машины он не добрался: раздалось предупреждающее пиканье, и стальная плита ангара покатилась в сторону, открывая темный проем, из которого на стартовую площадку выдвинулась "тарелка". На секунду замерла и легко без шума, как солнечный зайчик, скользнула вверх. Её место заняла вторая, точно такая же - серебристая, посверкивающая габаритными огнями и ушла вслед за первой. Марина повернула к нему побледневшее лицо и прошептала:
   - Тревога. Боевая.
   Ещё не привыкла к тому, что тревоги бывают не только учебные, - подумал Крот. Ничего, это быстро пройдёт.
   КП эскадрильи встретило их атмосферой легкой нервозности - и, хотя летчицы держались деловито, их волнение выдавали румянец и чуть более звонкие, чем обычно, голоса. Все три пульта были заняты. За крайним справа - самым накрученным: не один, а три экрана - впереди и по сторонам - сидела Стрижич. Девушка-капитан, наклонившись к Кроту, чтобы не мешать переговорам летчиц, ввела его в курс дела. Сообщила, что восемь минут назад на юго-западе от базы был замечен летательный объект, который классифицирован, как "инакий". На перехват вышло дежурное звено и командир эскадрильи, которая работает по индивидуальному плану. Вот на том большом экране участок неба, где все и происходит. Это вид снизу. В крайнем верхнем углу небольшое светящееся пятнышко - НЛО. Цифры рядом с ним - высота, скорость, указатель направление движения. На трех нижних экранах - визуальное сопровождение с точки расположения перехватчиков. Но на них трудно что-либо рассмотреть, потому что расстояние до объекта около трех километров. Ближе он к себе не подпускает, активно маневрируя. Скорость не очень высока - от трехсот до пятисот километров.
   Крот с интересом наблюдал за происходящим. Летчицы, работающие в паре, перебрасывались короткими фразами. Это очень удобно - переговариваться без радио. К тому же такую связь не перехватишь и не нарушишь.
   - Ольга, выходи на цель, я свяжу его маневром.
   - Выхожу. Чем бить?
   - Пошли две рушки. С интервалом две-три секунды.
   На большом экране появилась быстро приближающаяся к объекту точка. В последний момент, когда два световых изображения почти встретились, пятно НЛО ушло в сторону, всколыхнув мелькание цифр. Маленькая точка дернулось вслед, но пятнышко вновь отскочило, и ракета по дуге откатилась в левый нижний угол экрана. В это время вторая точка, корректируя курс согласно маневру НЛО, опасно приблизилась к объекту, однако тот вновь совершил резкий маневр, закрутил, запутал ракету, и вот тогда откуда-то снизу резким росчерком мелькнула трасса. Яркая вспышка отбелила верхнюю часть экрана, резанула по глазам.
   - Есть, - закричала возбужденно девушка-капитан, - Ирина Геннадьевна, у вас попадание!
   Крот усмехнулся. Ну, попадание. И что? Несколько мгновений пятнышко оставалось на месте, и цифры возле него почти не менялись, потом оно вдруг резко сдвинулось в сторону и исчезло.
   - Сбила, - обрадовано крикнула Марина.
   - Ушел, - охладил ее радость Крот. - Ракеты ваши ему легкая оплеуха. Ничего, поставим вам настоящее оружие, тогда повоюете. Потренировались и хватит. Прячьтесь-ка под купол, пока он не рассердился.
   - Ушел на высоту, - подтвердила наблюдатель. И сообщила новые координаты объекта. И в то же мгновение пятнышко вновь появилось на верхнем срезе экрана.
   - Не мешайте, товарищ подполковник, - холодно отозвалась Стрижич. И добавила уж другим тоном. - Зафиксировать цель. Приготовиться к атаке. Атака. Серия.
   Три точки, вырвавшись из-за рамок экрана, понеслись к цели. Одна из них вспыхнула и исчезла, не долетев, от двух объект уклонился, но еще три точки возникли уже совсем рядом с ним, вновь рывок, попадание, вспышка. Еще одна. А ведь так и собьют, подумал Крот с удовольствием, но объект вдруг снова пропал из зоны видимости. И в тот же момент яростно вспыхнули и погасли экраны у среднего пульта. Летчица всплеснула руками и в отчаянье схватилась за голову. Потом с размаху стукнула кулачками по столешнице. Как при неудаче в компьютерной игре. Ничего, милая, у тебя в запасе еще много жизней. И самая главная вне опасности, - подумал он.
   А ведь рассердили все-таки. Но Крот больше не вмешивался. Да и бесполезно это. Пускай Стрижич сама разбирается, шут с ней. Вон как шикнула. И не возразишь: в небе она хозяйка. Впрочем, какая она хозяйка! Пока хозяином здесь инакий. Втроем с одним справиться не могут. А ведь и по размерам, и по тактическим данным похоже это не боевой аппарат, а разведчик. Поэтому он и не принял сразу бой, а попытался уклониться. И только когда появилась реальная угроза уничтожения, начал защищаться. И как эффективно!
   Тут было над чем подумать. Если подвесили разведчика, то значит что-то замышляют. Похоже, вчерашняя атака не одиночная акция. Но что они высматривают? Купол стандартный, через него им не пробиться. Может быть, ищут своих? Если был "Селезень", то вполне возможно. Не его ли задело куполом?
   Он подумал, что надо срочно переоснащать авиаторов, потому что на этом старье много не навоюешь. В это время вспыхнул и со щелчком погасли экраны второго перехватчика. Крот вышел. Что уж давить на психику, им и так кисло.
  
   Глава пятая
  
   Кабинет командира подразделения - двухэтажный. На первом этаже "штабная контора", на минус первом, под толстым настилом из армированного пластика - "бункер", который на большинстве других баз и является основным, рабочим местом командира. Но здесь, в сибирской глухомани в отличие от подразделений ФОРСИС, находящихся в частом огневом взаимодействии с инакими, рабочим пока был первый этаж. Потому что в эти места до вчерашнего дня не залетали разведывательные зонды, в окрестностях базы не высаживались десантные группы, по расположениям части не наносились ракетные и лазерные удары. Что ж томиться в подземелье, если солнышко так ласково светит в промытые окна? Вот тоже вопрос. Как теперь быть? Зарываться под землю, как положено по инструкции, или же не ломать разом устоявшийся быт, а совершить мягкий перевод в режим повышенной боевой готовности?
   Это только кажется, что стоит приказать... Постоянное несение боевого дежурства в полном объеме требует совсем других средств, другого настроения и, скорей всего, другого личного состава. Одно дело получать хорошее денежное довольствие, когда единственный враг - скука зеленая, другое, когда противник реален, хотя и не видим, и когда каждый неверный шаг может стать последним. Только одна тревожная ночь прошла, а у него в папке уже два рапорта. Один с просьбой о переводе в другую часть по семейным обстоятельствам, другой об увольнении в запас по достижению предельного возраста. А предельный возраст в ФОРСИС - тридцать пять лет.
   Крот смахнул рапорта в стол, задумался. С чего это вдруг на базу, никогда прежде не подвергавшуюся нападению, совершен этот неожиданный налет? Чем она вдруг стала неугодна инаким? Крупных озер поблизости нет. Байкал? Так он вон где! Так что база им ничем не мешает. Черпай водичку полными вёдрами. Да вот не черпают: видно, носить далеко. Нет, база, как таковая их не интересует. Что база? Положено в каждом районе аномалии, неважно, замечена там активности инаких или нет, создавать базу. На всякий пожарный. Вот и создали. И сколько их так и стоит законсервированными, эта хоть использовалась, как учебная. До вчерашнего дня.
   Вот и пересидел год до пенсии в тихом месте. Эту захолустную с тем расчётом ему и подбирали - в тишине и покое завершить славный боевой путь, как говорится. Чиновник из межконтинентального объединенного штаба, прилетевший специально в Европу, чтобы пожать руку единственному уцелевшему боевому ветерану ФОРСИС, будто бы удивляясь тому, что Крот еще жив, сказал прочувствованно: "Мы слишком долго пользовались вашими феноменальными способностями и навыками, Александр". В тот день Крот во второй или в третий раз за годы службы надел парадный мундир. Полюбовался в гостинице на отражение в зеркале и неожиданно понравился сам себе. Чешуя наград и знаков отличий, благородное мерцание погон. Вот она парадная сторона военной жизни! Он же последние десять лет крутился на её изнанке. Была возможность, правда, невнятно озвученная, этот год пересидеть в Европейском штабе, но он, в отличие от Антуана, соблазну не поддался. Понятно, что дело не только в его героической вывеске - не хотели его выпускать и как носителя важной информации. И хотя беседы, а по форме почти допросы, по поводу того рейда, который их с Антуаном и сделал знаменитыми, велись с обязательным участием представителя России, однако европейцы сомневались, всё ли он выложил, как на духу, не увезёт ли часть важной информации с собой. Но задержать после его отказа служить при штабе, формального повода у них не было. Антуан, прощаясь, сказал: "Заскучаешь ты, дружище, среди своих русских березок!" А вот и не угадал: веселуха началась с первых минут службы.
   Сбор командного состава Крот назначал на восемнадцать ноль-ноль. Дал людям отдохнуть, прийти в себя после ночного происшествия. Ночью многое успел: хоть и бегло, но осмотрел базу, в штабе переговорил с дежурным, проверил хранение оружия, оперативную документацию. Многим остался недоволен, но страху пока нагонять не стал. И так натерпелись. Да и что впустую народ драконить? Выправлять крен придется долго, тут наскоком или окриком ничего не изменить.
   Утром зашел в спецчасть и пролистал личные дела. И подумал, что со временем кое-какие ключевые фигуры придется заменить. Людей со знанием специфики ФОРСИС среди его замов не было. Сплошные армейцы. Зам по вооружению - артиллерист. Зам по тылу... На этого уже был зуб - из головы не выходили ящики с мебелью возле спецназовских боксов. Понятно, что этот зам был главным замом прежнего начальника. Не по штатному расписанию, а по сути. Кормить, одевать, обеспечивать. И он хорошо с этим, как видно, справлялся. В такой глуши такая мебель! Евроремонт в кабинетах. И летчики устроены неплохо. Чего не скажешь о спецназе. Не нужен был тогда спецназ. А вот авиация в этом сибирском захолустье очень даже нужна.
   Начал собираться народ. Зам по тылу и командир эскадрильи пришли вместе и сели рядышком. Бросалось в глаза, что их связывают не только служебные отношения. Гриша Полупанов зашел тихо, пристроился в уголке. Единственный капитан среди майоров.
   Представившись, Крот сказал:
   - Я рад, что мы все живы и здоровы. Желаю вам того же еще долгие годы, хотя... - Тут он сделал паузу и на секунду поджал губы, - хотя, если вы и впредь так же безобразно будете выполнять свои служебные обязанности, долголетия и здоровья я вам не гарантирую.
   Офицеры отводили глаза, и только Стрижич смотрела на него твердо, с изучающим интересом.
   - Впрочем, спецназа и, может быть, авиации мои замечания касаются в меньшей мере, - продолжил он и добавил, - потому сотрудники этих подразделений погибнут по чужой вине. Больше всего претензий у меня к дежурной службе.
   Коротким движением руки усадил обратно, начавшего было тяжело подниматься тучного майора. Это он попросился сегодня на пенсию. Есть вопросы к замам по вооружению и тылу. Но об этом после и с каждым в отдельности. Итак, оценка подразделению - неудовлетворительно. Будем вместе поправлять ситуацию. На этот раз нас спасла случайность. Необычное стечение обстоятельств. Больше такого не будет. Потому что два раза так не бывает. Да и одного раза не бывает...
   Теперь я вам расскажу, что произошло вчера. Боюсь, не все еще это поняли. А произошло то, чего вы не ждали, хотя именно для таких неожиданностей подразделение и создано. Вчера на базу была проведена атака ударной группы UC. Я думаю, нет в этом кругу необходимости объяснять, что такое Underground civilization и кто такие ацы? Чтобы привести базу в боевую готовность, хотя бы "закрыть небо", мне пришлось имитировать атаку UC. Автоматика сработала хорошо: закрытие неба произошло на несколько секунд раньше настоящей атаки. Нам повезло - "тарелка" попала в створ сходящихся силовых полей. Ну, техники знают, что это такое, нам, неспециалистам, достаточно знать, что все, находящиеся внутри летательного аппарата, получили перегрузку, не совместимую с жизнью даже для бэров. Тарелку по инерции вынесло на окраину базы, где еще раз затронуло силовым полем. Но не надо думать, что все обошлось.
   Он поднял глаза на командира эскадрильи.
   - Майор Стрижич, доложите, что со следом?
   Она не спеша встала, одернула форменную куртку. Крот отметил и ее ладную фигуру, и то, что форму она носить умеет и, кажется, любит.
   - Летательных аппаратов класса "Селезень" на данный момент не наблюдается. О результатах дневного боестолкновения я доложила вам рапортом. - Сказала и замолчала. Большего она, по всей видимости, говорить не собиралась.
   Крота её поведение выводило из себя.
   - Ваши предположения? - Спросил он так, что, кажется, выдал своё настроение.
   - Не имею предположений, - ответила она ровным голосом.
   - Садитесь. Объясняю для тех, кто не связан с авиацией, - проговорил он низким голосом, пытаясь унять раздражение, - "Селезень" легкий транспортник, предназначенный для доставки и высадки мелких десантных групп, как правило, диверсионных. Капитан Полупанов, что дал поиск?
   - Пока ничего, товарищ подполковник. Работают три группы. Сейчас ищем внутри купола.
   - Какие средства привлекли?
   - Индикаторы переносные, сканеры движения портативные...
   - Не понял... Только портативные?
   - Так точно, товарищ подполковник. - Гришка во всю играл роль туповатого спецназера, пришедшего на совещание прямо с тренировки, где ломал головой кирпичи. И Крот его понимал. Прежнее начальство, наверняка, держало спецназ за этакого личного вышибалу. Понятно, что спецназ не нужен, пока в нем не возникнет необходимость. Это на активных базах спецназ - элита. Здесь элитой было снабжение. Тем более, учитывая отдаленность от цивилизации.
   - Вы применяли стационарные и воздушные средства контроля?
   - Никак нет. Своих у нас нет...- Ответил капитан со скрытым злорадством, предчувствуя, куда покатила волна.
   - Как нет? - Крот удивился.
   - Заявки мы подавали неоднократно, но толку... - скромно ответил Полупанов. - За последний год мы не получили ничего из того, что требуется для работы.
   - А что у вас там за ящики стоят перед гаражами? И, кстати, почему они вообще там стоят?
   - Не могу знать, товарищ подполковник. Снабженцы оставили. - Это "снабженцы" прозвучало в устах заслуженного служаки обидно, словно говорил он не о своих товарищах-офицерах, а о штатских доставалах.
   - Майор Седых, почему спецназ не укомплектован техническими средствами?
   Красивый осанистый майор поднялся не спеша, ответил спокойно.
   - Что касается обеспечения служб, я работаю согласно графику снабжения, утвержденному начальником базы. Если будет другой график, то будут и другие поставки. Летная часть разведчиками укомплектована полностью.
   - Не сомневаюсь, - не сдержался Крот. - Почему захламлены выходы боевой техники? Спецназ вчера не смог из-за этого своевременно выйти из боксов.
   - Ну не на взлетной же площадке мне их оставлять? Кто знал, что такое случится?
   Ну не хам ли? Они со Стрижич, явно, спелись.
   - За помехи, созданные при выводе подразделения по боевой тревоге, объявляю вам выговор. Ваше счастье, что у нас нет потерь. А график другой будет. Но сначала я изучу прежний. В девятнадцать тридцать ко мне с документами по текущему обеспечению базы. Командир эскадрильи.
   Стрижич поднялась вновь. Вставая, передала пилотку Седыху. Он взял её и положил на колени поверх своей. Потом, усмехнувшись, поменял их местами.
   - Ирина Геннадьевна, помогите Полупанову произвести разведку местности, - сказал Крот, делая вид, что не заметил игривого настроения зама. - Я видел у вас много незадействованных экранов.
   - Есть, - ответила она коротко.
   - И попрошу вас отныне работать во взаимодействии со спецназом. Надеюсь, больше к этому вопросу возвращаться не придется. Уровень боевой готовности не снижаю. Даю сутки на то, чтобы серьезно осмотреться. Свериться с нормативными документами. И приступить к искоренению тыловой безалаберности. Довожу до сведения всех присутствующих, что в ближайшие дни намечается серьезная проверка базы. Выводы, как я ожидаю, будут самые строгие. Но не строже, тех, что последуют за следующим визитом "оттуда". Посему будем приводить себя в порядок. На среду назначаю строевой смотр. Это касается всех. Уважительных причин для отсутствия три - наряд, болезнь и война. Вопросы?
   Вопросов не было.
  
   Глава шестая
  
   Получалось так, что двухэтажный особнячок, построенный его предшественником и служивший тому, как видно, не один год, теперь переходил в собственность Крота. Дом ему понравился. Удобный, с умом и вкусом спланированный, добротно построенный. Видно, прежний командир был человеком не только обстоятельным, ухватистым, но и с художественной жилкой. А, может быть, супруга его была обстоятельной, а с художественной жилкой нанятые для строительства специалисты. Только, если судить по архитектуре, воевать обитатели особнячка явно не собирались. В домике этом хорошо жить-поживать в мирное время, но в случае нападения не отсидеться. Да и обороняться здесь не очень сподручно. Окна огромные, открытая веранда. Правда, окружено все это металлическим трехметровым забором. Но он только от чужих глаз и укроет. Если уж подходить строго, то все это явно нецелевое расходование средств. Или точнее - превышение должностных полномочий. Но осуждать предшественника Крот не собирался. Строил он, конечно, не на свои кровные, но ведь не только для себя, а для всей начальствующей династии, звеном которой теперь стал и Крот.
   Дежурный по части, сопровождавший его, провел короткую экскурсию по особнячку, выложил ключи, зыркнул на неопрятного дневального, праздно пялившегося на начальника, и, выслушав распоряжения по поводу завтрашнего утра, уехал. Крот с удовольствием отстегал себя упругими горячими струями душа и, перекусив тем, что обнаружил в холодильнике - а запас там был изрядный, - упал на кровать, успев, засыпая, подумать, что домик этот очень удобная и привлекательная мишень для воздушного удара. Впрочем, есть силовая защита, кото...
   Силовая защита, действительно, была надежна и прочна. Она упруго вздымалась вверху, словно парус, надутый свежим ветром. Крот потрогал натянутые серебристые нити и остался доволен их прочностью и чистым, ровным свечением. Потом сверху осмотрел притихшую после недавней встряски часть. Она колюче щетинилась короткими, острыми спицами золотистых лучиков. Лучиков было много, но они выглядели слабыми, как трава на плохо поливаемом газоне. Под ними, где-то в глубине, нервно пульсировало бордовое сумеречное сияние. И это сияние - он догадался, что так проявляло себя настроение людей, - ему особенно не нравилось, потому что светиться оно должно ровным, неярким синим. Крот тревожно заворочался в постели и совсем уже собрался проснуться, но, взглянув вверх на крепкую серебристую сеть, успокоился. Да и что можно сделать с этим прямо сейчас?
   Он вновь погрузился в сон и перенесся в дом, осмотрел, обслушал его, испытывая при этом чувство неловкости: комнаты и коридоры еще не освободились от присутствия бывших хозяев. Под крышей все еще жили чужие звуки, запахи и тени. Словно бы домовой (или кто там бережет покой нынешнего жилища, лишенного очага?) еще не принял его, не признал своим и потому путал в переходах, заводил в тупики, давая возможность отголоскам и отсветам успеть исчезнуть за мгновенье до его появления. Но дом сейчас не принимал не только его. Это Крот почувствовал вдруг остро и резко. Был ещё кто-то, вызывавший отторжение этих стен. Более чужой, чем он - настоящий Чужой. И этот чужой существовал не как отголосок или отражение уже ушедшего, он был реально рядом: крался по коридору, скользил вдоль стен, таился в густой тени штор. И приближался. Крот почувствовал это приближение и открыл глаза. За окнами начинало светать. В комнате было сумрачно и неуютно. На первом этаже что-то негромко, но отчетливо стукнуло. Дверь? Не похоже. Крот, вытащил из-под подушки пистолет и поднялся. Прислушался. Тишина. Что-то шлёпнуло. Кажется, на лестнице. Крот неслышно скользнул к двери и встал так, чтобы удобно было напасть, когда этот кто-то войдет. Если войдет... Конечно, это мог быть и дневальный. Может быть, поднимается, чтобы передать срочное сообщение. Нет, так тихо можно пройти только, если стараешься сделать это. А зачем осторожничать, если идёшь будить? А если не будить?
   Потом всё замерло и несколько секунд ничего не происходило, хотя за дверью, он отчетливо чувствовал это, кто-то был. Тот кто-то тоже стоял и прислушивался. А потом вдруг исчез. Почувствовал Крота так же, как тот почувствовал его? Крот прислушивался ещё некоторое время, выжидая. Потом, не выпуская из рук пистолета, перетащил вещи в угол, оделся, но обуваться не стал. Вновь неслышно подошёл к двери, рывком отворил её и выскользнул в коридор. Коридор был пуст, а вот дверь в соседнюю комнату оказалась приоткрытой. Влетел в неё, и резко ушёл влево, уклоняясь от возможного выстрела. Никого. Остальные двери заперты. На всякий случай подёргал их, проверяя. Осторожно спустился по лестнице. И внизу никого. И в этот момент он ясно почувствовал, что дом пуст.
   А "был ли мальчик"? Не ложная ли тревога? Нервы расшалились, и вот представилось... Никого и ладно. Он сунул пистолет в карман и засмеялся: а если бы это был дневальный? Перепугал бы парня до смерти. После такого можно стать посмешищем части. Прислали, дескать, начальника-психа, который босиком с пистолетом по дому шастает - чертей ловит.
   Поднявшись к себе, обулся, и снова спустился вниз. И словно потянуло его, словно бы подсказка неслышная прозвучала. Вошел на кухню и понял: был, был мальчик! Дверца холодильника оказалась распахнутой, а на полках пусто. Колбаса, масло, сыр, какие-то баночки из сухого пайка, консервы - все исчезло. Тумбочка открыта. На полу рассыпаны пакеты. Искали, во что сложить продукты? Это, явно, не бэры. Это свои - люди-человеки. Дневальный? Стал бы он так рисковать? Одно дело, когда дом пуст, другое, когда начальник приехал.
   Ворота были закрыты на засовы. В дежурке горел свет. Он неслышно открыл дверь: дневальный лежал лицом на столе, положив голову на руки. Крот приблизился, приглядываясь. Нет, просто спал. Второго дневального видно не было. Осмотрел помещение, открыл тумбочку. Ничего подозрительного. Где же второй, интересно? Хотел было рявкнуть над ухом у спящего, но передумал. Аккуратно вынул у него из ножен штык и вышел, прикрыв за собой дверь. Обошел двор. Забор высокий, гладкий. Сверху - три ряда тонкой проволоки, закрепленной на отклоненных во внутрь двора металлических стержнях. Не перелезть. Если только перелететь. Например, воспользоваться антигравом. Предположение было довольно нелепым. Но не потому, что не могли воспользоваться, а потому, что не ради же того, чтобы украсть колбасу. Если это был бэр, то он, во-первых, не ест колбасы, да и вообще ничего не ест, во-вторых, тогда бы он - Крот - лежал сейчас в своей кроватке с дыркой в голове на окровавленной подушке. Крот прошел вдоль стены, аккуратно её рассматривая. А вот, пожалуйста, удобное место. Со стороны дежурки не видно, с той стороны забора близко дерево, так близко, что сучья перевешиваются во двор. Если с антигравом, то в два касания можно забраться наверх, уцепиться за ветку и поминай, как звали. А оттуда ещё проще. При помощи того же дерева. Вот и след ботинка на песке отчетливо виден. И на железе черная метина от ранта.
   Ещё раз поднялся к себе в комнату, натянул антиграв-жилет. Вернулся к подозрительному месту и включил прибор, провернул переключатель, убирая свой вес почти до нуля и, сильно оттолкнувшись здоровой ногой, взмыл вверх. Ухватился за сук, подправил движение, взлетел ещё на пару метров и устроился поудобней между ветвей. Перед ним серебрился росистый луг. Матово-чистый, как затуманенное зеркало. Если он на антиграве, то первый след будет метров через десять. Так и есть - примятость темнела именно на таком расстоянии. Маячить у стены не стоило: возможно, он как раз сейчас высматривает, а то и выцеливает его из-за вон тех кустиков. Крот, передвинул регулятор антиграва на двойку и сделал недлинный прыжок, потом ещё раз толкнулся и, развернувшись в воздухе, словно ныряя в воду, мягко приземлился на руки. Потом, толкнувшись руками, пролетел низко над землей, и встал, укрываясь за деревом. Выждал, осматриваясь. Тихо. Кошкой вскарабкался по стволу до удобной ветки, устроился так, чтобы не выдать себя, достал спец-очки, и ещё раз всмотрелся в зелёнку уже с пятикратным приближением. За кустами, которые его насторожили, никого не было. Но трава рядом с ними была примята. Цепляясь за ветви, как орангутанг, соскользнул вниз. Подошёл к кустам, осмотрел землю за ними и нашёл небольшой обрывок колбасной обертки. Ох и сильно голодный был, паразит, раз набросился на еду, не отходя от дома. Крот высмотрел ещё один след, определил направление и вышел на берег чистого, веселого ручья. На том берегу, начинался хвойный лес. Туда соваться пока не стоило. А вот осмотреть этот берег следовало. Он прошел вниз по течению и нашел-таки. На металлической пластине, уложенной на небольшом песчаном скосе, обустроенном для купания, четко отпечатались следы мокрых босых ноги. Человеческих. Железо было холодным, но следы уже начали подсыхать. Крот примерился, приложив рядом с отпечатком свой ботинок. Сорок второго, примерно, размера нога. Как и у него. Отпечатки были красивые: резкие, с большой выемкой. Несомненно, принадлежали они человеку молодому. И почему-то показались они Кроту знакомыми. Вроде как где-то видел уже такие же. На песке, чуть поодаль, - рубчатый след ботинка - соступил случайно с поросшей травой полянки. По цвету потревоженного песка нашёл место, где преследуемый спрятал туго скрученный фантик от шоколадной конфеты. Кто-то явно не желал быть обнаруженным. Зачем разулся? Перешёл вброд на тот берег? Мог бы и перепрыгнуть. Крот осмотрелся ещё раз. Но куда он мог деться? Где-то поблизости, надо бы свериться с планом, силовой купол. За купол, он в любом случае, не уйдёт, а в лес одному соваться нечего.
   Он вернулся в дом, по пути обдумывая варианты. Что-то здесь не сходилось. Если это уцелевший при аварии бэр, то откуда у него человеческие ступни? Да и в склонностях к водным процедурам бибики раньше замечены не были. Если кто-то из местных, то откуда у него антигравитатор? До вчерашнего дня на территории базы не было ни одного. Надо проверить те, что спрятали от комиссии на складе спецназа. Хотя... Ну какой спецназовец полезет к командиру подразделения воровать колбасу? Черт-те что! А лесок прошерстить надо немедленно.
  
  Глава седьмая
  
   В дом он прошёл через калитку. Заспанный дневальный, вышедший открыть засов, в удивлении вытаращил на него глаза. Опомнившись, козырнул.
   - Ну и где твой штык-нож, боец? - спросил Крот.
   Тот растерянно посмотрел на пустые ножны. Вздохнул.
   - Напарник вернулся?
   Дневальный потупился. И опять вздохнул.
   - Закрывай и пошли со мной.
   Дневальный задвинул щеколду и, стараясь не стучать каблуками, пошел следом.
   Крот не стал расспрашивать его о ночных наблюдениях: вряд ли парень что-то слышал. Если бы слышал - не заснул. Подумал, не провести ли воспитательную беседу, но отказался от этой мысли, поскольку не знал, как это делается, молча вернул ему штык, который тот принял с радостным удивлением. Спросил: "Ты всё понял?". Получив утвердительный ответ, отправил его на пост. Потом ещё раз, не зная на что надеется, пошарил в холодильнике, чертыхнулся и стал бриться.
   Через полчаса был у спецназовцев. Полупанов спал одетым на резервной койке. Крот не велел его будить, спросил у дежурного чаю, журнал проведения занятий, книгу движения сотрудников в период усиленного несения службы. Сначала взялся за книгу и, с удовольствием прихлебывая крепкий напиток, просмотрел записи. Учёт вёлся аккуратно. Сегодня утром из расположения, если верить книге, никто не выходил. Пролистал журнал. Ну, в общем-то стандартное расписание. Стрельбы, марш-броски, вождение транспортных средств, рукопашка, заинтересовался темой "Использование нестандартных средств защиты и нападения", но кроме названия об этом странном предмете ничего не узнал. Когда уже заканчивал, в кабинет, потягиваясь, вошёл Полупанов. Собрался было докладывать, но Крот махнул рукой, мол, не на плацу.
   - У меня кофий есть, - сообщил Полупанов, - хороший кофий.
   - Раньше надо было кофе предлагать, - засмеялся Крот. - Проспал начальство, теперь кофием не откупишься.
   - Имеется, чем откупиться...
   - Как-нибудь потом. Давай карту.
   Он нашел участок леса, прилегающий к особнячку.
   - Этот участок смотрели?
   - Нет. На завтра намечено.
   - А зачем вообще лесок этот под колпак взяли? Только расход энергии.
   - Так летчицы ведь, - буркнул Григ, - природа и всё такое. Ягодки-цветочки. Ну и купание в проточной воде.
   - Проточной. Водичка под купол не потечёт. Значит проход ей оставили. Подныривай и заплывай, кто хочет. У тебя свободные люди есть?
   - Отдыхающая смена.
   - Мне бы толкового напарника. Тут, видишь какое дело... Короче, сегодня ночью кто-то вокруг меня ходил.
   - Вокруг дома?
   - Внутри дома, вокруг меня. Странно ходил. И странно ушёл.
   Полупанов смотрел серьезно, слушал внимательно.
   - Короче, искал этот кто-то явно меня. Нашёл, но не тронул, а забрал колбасу и смылся.
   - Колбасу?!
   - Не только. Всё из холодильника вынес. Видно, изголодался. Вот я и думаю, кто бы это мог быть? У вас антигравы есть?
   - Только у меня.
   Крот не удержался и посмотрел на его ноги. Зря, конечно, посмотрел. Но не посмотреть не мог. Нет. Сорок пятый верный. Гришка перехватил его взгляд.
   - Он наследил?
   - Да.
   - И что?
   - Как в том анекдоте про двух бабок: "Матрена, у меня кто-то ночью все яблоки обтрусил. - Так может студенты? - Нет, следы человеческие". Так вот, следы человеческие. Босая нога и рубчатый след спецназовского ботинка. Полный набор.
   Григорий поднялся.
   - Ну пошли тогда в ружпарк трофеи смотреть.
   Замок в металлическом шкафу, был цел и закрыт, а все антигравы лежали там, где их вчера оставили. Впрочем, в этом Крот и не сомневался.
   - Остаюсь я, - сказал Гришка очень серьезно.
   - Не остаешься, - засмеялся Крот. - Чтоб я тебе колбасы не дал, если бы ты попросил?
   На это Полупанов улыбнулся. Но возразил резонно:
   - А может быть, колбаса была только прикрытием? Может быть, я так след путал. Мало ли что мне в доме надо было?
   - След путали. Но не колбасой. Кстати, если по следу судить, это скорей я, чем ты. Те две ноги в одном твоем ботинке поместятся. Давай-ка лучше подумаем, что это за чудо было...
   - Не слышал я, чтобы бэры колбасу жрали. И следы... Тем более босой ноги.
   - Я же говорю - след человеческий. Но антиграв...
   - А может быть, не было антиграва? - Засомневался Григорий.
   - Тогда это был очень ловкий человек. Через трехметровый забор перемахнуть. Да ещё с проволочным ограждением. А потом прыжки почти по десять метров делать. Короче, отсюда мы ничего не укумекаем.
   - Тот забор я знаю. Его группой взять можно, с поддержкой, а в одиночку... Пошли вдвоём посмотрим. Как раньше. Чего ребят зря тревожить...
   - Вдвоём?
   - Втроём. Собачку прихватим. Собачка нам поможет.
   По пути Крот поинтересовался как бы между прочим:
   - У тебя как с жильём?
   - Да так... Не очень. Мы с Галкой в общежитии живём. Времянка, считай.
   - Детей нет?
   - Да есть спиногрыз...
   - Двух комнат хватит?
   - Вполне. А откуда?
   - Мне в хоромах просторно. Куда мне четыре комнаты, не считая подсобок разных? Так что выбирай себе любые и переезжай. А как без квартиры оказался? Командир спецназа все-таки.
   - Была квартира. Галка тогда ещё решала: город оставить или меня. - Он невесело усмехнулся. - Я метры и отдал Родику. У него жена беременная была. С ребёнком в общежитии сложновато, опять же - соседям спать надо. Ну, в общем поменялись. А, когда Галка меня выбрала, квартирка тю-тю.
   - Не уехала?
   - Как видишь.
   От железки, на которой Крот утром обнаружил следы, они вброд переправились на другой берег. Полупанов вёл на поводке крупную овчарку, которой предварительно дали вдоволь обнюхать железку и ее окрестности.
   - Колбасу ей надо понюхать. Она его по колбасе найдет, - пошутил Крот.
   - Колбасу она, найдет, - откликнулся Григорий. - Если тот её ещё не всю съел.
   На опушке, как они ни осматривались, следов недавнего пребывания человека не обнаружили. Ни примятой травы, ни мусора, ни отпечатков ботинок. Лес по окраине тоже был не потревожен: все веточки целы, лесная подстилка не примята. Однако собака уверенно нырнула в подлесок и потянула их за собой. Она шла нахраписто и азартно, резко взяла вправо и вновь вернулась к ручью. Возле него остановилась и подняла голову.
   - Сообразил, гад, - сказал Полупанов, по ручью и под купол поднырнул.
   Крот задумчиво посмотрел на воду. - Возвращайся, Гриш, заказывай у дежурного проход и давайте ко мне. Он, как я понимаю, один. Две двойки хватит. А я здесь пока осмотрюсь.
   Дождавшись, когда Григорий уйдёт, Крот пошёл вдоль ручья, всматриваясь в воду. Приблизился к куполу до упора, развернул ладони, словно положив их на отвердевший воздух, закрыл глаза и представил себе тонкую серебристую плетенку. Повел руку вниз меж вертикальных нитей. Скрепляющие их горизонтальные проволочки напрягались и звонко лопались под пальцами. Расчистив путь, с усилием шагнул в образовавшуюся прореху и вылетел наружу.
   Возле ближнего дерева хвойная осыпь была потревожена, а дерн в одном месте чуть горбился. За куполом он, видимо, уже не остерегался. Крот аккуратно приподнял пласт - под ним оказалась недавно опустошенная консервная банка, кусок целлофановой обертки. Здесь он отдыхал и поел по-настоящему. Стоп, отдыхал ли? Или сушил одежду? Или был способ упаковать её в что-то непромокаемое? Скорей всего было, раз нет следов костра. Уж без огня он вряд ли сюда приходил. Он поймал себя на том, что, несмотря на отсутствие явных признаков, связывает этот визит с инакими. А если это кто-то из местных? Нащупал дорогу и посещает часть... Мало ли зачем. Но ведь поблизости населённых пунктов нет. Надо разбираться...
   Прикинув, что ждать придется не менее получаса, достал из сумки маскткань, улегся в ложбинке и завернувшись в тонкий, невесомый материал, исчез для мира почти одновременно с тем, как мир исчез для него.
   Но точней сказать, мир для него не то, чтобы исчез - он впустил его в свою изнанку. Это очень удобно сочетать сон и разведку. Такое началось у него после первой психоатаки. Тогда его ведомого начисто выбило из колеи, и тот совсем уже было принялся палить, куда попало, а попало бы, не прояви Крот расторопность, главным образом ему в спину. Однако он успел вывернуть оружие за мгновенье до того, как напарник нажал на спусковой крючок. После этого и началось. Видеть происходящее за мгновение до его начала, ну а потом и разведка во сне.
   Психическая атака применялась инакими с первого боевого контакта и применялась успешно. Чувствительными к воздействию в среднем становилось до 20 процентов из числа подвергшихся нападению. Это очень много. Не все они в такой момент становились опасными для товарищей. Большинство из них впадало в депрессию или билось в истерике. После окончания облучения некоторые сразу же приходили в норму, но были и такие, кого приходилось направлять в госпиталь.
   Во время первых столкновений этот вид воздействия был очень эффективен, но потом новичкам перестали выдавать оружие. До первой психоатаки. Таким образом происходил отбор неподдающихся воздействию бойцов. А большинство на психическую интервенцию не велось и даже не ощущало её. Но была и третья, самая малочисленная категория, к которой относился и Крот. На него вмешательство в психику подействовало особым образом. Изменения произошли даже не в нём, а в его отношениях с миром. И объяснить этого он не мог. Да и никто не мог. Впрочем, Крот особо и не распространялся об этом. Ненормальность и есть ненормальность, даже если она благоприятная.
   Вот и сейчас, утомленный суматохой последних суток, Крот заснул, и было у этого сна два назначения. Конечно, он хотел с пользой использовать то время, пока Григ будет ходить за группой, но, что ещё важней, он хотел осмотреться.
   Как только закрыл глаза, сознание тотчас отключилось, и он утонул в зыбком видении. Беспорядочное переплетение линий, густые тени, вялая сумятица бликов. В этом месиве явно что-то таилось. Крот, вернее, та его сущность, которая представляла его в сне, чувствовала это, и присматривалась, стараясь выделить из мешанины это что-то. А оно таилось, ускользало, сливаясь с фоном. Но Крот упорно приближался к его основополаганию. И вот он уже рядом. С бешеной скоростью сорвались с места и устремились в одну точку, складываясь в целое, части. Но рассмотреть найденное Кроту не удалось. Он проснулся.
   Некоторое время лежал, прислушиваясь. Потом осторожно приподнял край маск-накидки. В шагах десяти спиной к нему стоял человек. Молодой, мускулистый, в чёрном шлеме и чёрном же, облегающем спец-костюме с серебристой шашкой антигравитатора на поясе. По тому, как стоял, понятно было: только что приземлился. Прыгнул, скорей всего, из-за тех кустов, верхушки которых все ещё трепетали листвой. Крот откинул маскировочную ткань, рванулся к незнакомцу и охнул от боли: отлежал раненную ногу. Стремительного броска не получилось, и незнакомец, заметив его на несколько мгновений раньше, чем следовало, развернулся, подсел, и отскочил легко, словно ожидал нападения. Но Крот не дал ему улететь.
   Как всегда, в состоянии боевой сосредоточенности включилось удивительное и непонятно как работающее чувство, позволяющее ему видеть мир таковым, каким он будет через несколько мгновений. И он увидел, как его противник, выпрыгнув вверх, резко толкнулся ногами о дерево, меняя направление прыжка. Потому и бросился на перехват именно туда, куда нужно. Ухватил его за штанину, и потянул, повернув спиной к себе. Стиснул, сдавливая грудную клетку, жёстко, но аккуратно, чтобы не поломать ребра.
   - Ну что, паря, знакомиться будем? - спросил Крот, обезоруживая обмякшего противника и опуская его на землю. Но тот лег не так, как ложатся потерявшие волю к сопротивлению. Внутри его явно затаилась злая сила. Притворным смирением Крота было не обмануть. Он вынул пистолет, направил на пленника, приказал:
   - Повернись.
   Сказал по-русски. А на каком языке ему еще было говорить? Не на французском же! Пленный его понял. Медленно приподнялся, сел, поднял голову. Крот не видел его лица - оно было закрыто зеркальной пластиной. В этой пластине он видел своё отражение.
   - Подними, - приказал Крот. Парень повиновался. Отражение, пропав на мгновенье, тут же вернулось вновь. Вернее, Кроту так показалось в первую секунду. Но это было не отражение. Это было его настоящее лицо. Только... Моложе лет на двадцать. И вот тут Крот, растерялся. А парень, не растерялся. Не вставая, сильно оттолкнулся ногами от земли и, перемахнув кусты, исчез. Крот мог бы догнать его пулей, но стрелять не стал. Задумчиво посмотрел на примятую траву, потряс головой и шлёпнул себя по колену. Вернувшись к лёжке, подобрал маскнакидку, не спеша сложил почти невесомую ткань и засунул в карман. Из задумчивости его вывел сигнал переговорника. Вызов шёл от летунов.
   - Крот, - Ирина назвала его позывной неуверенно, словно позволяя себе фамильярность, - ты вне купола? - Понятно, что ей не привычно с ним вот так. Но радиопереговоры имеют свою специфику. Да и называть крота на "вы" нелепо.
   - Так получилось. - Понятно, как она догадались. Пеленг-кольцо.
   Голос её окреп, стал деловым, жёстким.
   - К тебе движется Колибри. Я вывожу на перехват двойку.
   - Отставить, - оборвал её Крот. - Не открывать "окон"! - И добавил спокойней, - данные со спутников смотрели?
   - Нет. Причём тут?..
   - Где-нибудь, наверняка, висит Дракар. Не отпустят они Колибри без прикрытия. Отставить истребители.
   Она ответила с обидой.
   - В воздухе я вам не подчиняюсь.
   - Операция смешанная. - И смягчил фразу, - Ирина, не надо перехват...
   И, недоговорив, повалился наземь, ударив из трофейного бласта, который уже давно держал в готовности, по зарослям, где почувствовал, увидел вторым зрением, злое, опасное присутствие. Яркая вспышка, знакомый высокий длинный вопль, вырывающийся из обожженного тела. В розоватой дымке плыло перед глазами то, чего ещё не случилось. Качнулись ветви и над кустами возник ещё один бэр, выцеливающий в него толстым стволом сетебросателя. В мнимой реальности они выстрелили одновременно, а в настоящей выстрел Крота прозвучал в тот момент, когда голова бэра только показалась над листвой. Вспышка и вновь знакомый, вызывающий ужас и жалость крик, к которому Крот за эти годы так и не смог привыкнуть. Вот он, экипаж пропавшего Селезня. Значит, где-то ещё двое. Раз не стреляют, значит у них установка - взять его живым. Он метался глазами в будущем, выискивая цель. И когда она появилась, он отметил её выстрелом. Бэры не умеют хитрить: крик всегда признак попадания. И ещё они не боятся. Бесстрашны в буквальном смысле слова. Генные инженеры, создавая их, не ставили перед собой задачи уподобить их людям. Было достаточно, чтобы они двигались, нажимали на гашетки, и понимали слова команды.
   Крот поднялся на ноги и стал осторожно отступать к защитному куполу. Ударил ещё раз наугад, в показавшуюся подозрительной комбинацию света и тени, но крика не последовало. Когда почувствовал спиной уплотнение воздуха. Вздохнул облегченно. Хотя радоваться было рано. Как еще примет его поле? Некогда ощупывать его и искать прореху в переплетении силовых волн. Но поле приняло. На прощанье ещё раз выстрелил в неосторожно высунувшегося бэра. Пучок света пробил его насквозь, и тот час пламя с треском охватило квадратную фигуру. Бэр заметался, замахал руками, скукожился и осел, оборвав полукрик-полувизг.
   Крот втиснулся в невидимую, но ощутимую до боли среду, добрался до "нулевой отметки", а оттуда его выбросило внутрь купола. Присел отдышаться и дать отдохнуть ноге, и в этот момент полыхнуло. Ударило звонко и ярко. Словно сгусток пламени обрушился с небес. Он непроизвольно закрыл глаза, а когда открыл их, увидел, что, за куполом в том месте, где он только что прошел, чернеет выжженная земля. Четкая линия раздела черного и зеленого проходила по границе действия силового поля. С той стороны огненным вихрем в радиусе не менее пятнадцати метров сожгло траву и листья, обуглило ветви. Дальше на смену черному приходили темно-коричневые, тускло-оранжевые и, наконец, жёлтые цвета. Вяло занималась трава.
   - Да, - процедил Крот, - ничего себе сходил за колбаской...
   И удивился. Удивился тому, что, вспомнив о колбасе, страшно захотел есть.
  
  Глава восьмая
  
   Дневальный в ответ на его звонок посмотрел в окошко, открыл калитку и, приставив метлу к стене, почтительно козырнул. В глазах его мелькнуло удивление. Крот, усмехнувшись - да уж видок у командира был ещё тот, - ответил на приветствие и вошёл в дом. Вызвал Полупанова.
   - Ты где? Отставить поиск. Давай ко мне. И поесть чего-нибудь захвати.
   Григорий принес солдатский котелок с борщом, ещё один котелок с картошкой и двумя утопленными в толчёнку котлетами, свёрток с нарезанным чёрным и белым хлебом.
   - Так и нёс? - Спросил Крот удивленно.
   - Бойца прихватил в солдатской столовой. - Усмехнулся Григорий. - Мне как бы не по чину.
   - Будешь?
   - Я обедал.
   - Ну, тогда ставь чай.
   - Уже.
   - Что уже?
   - Дневальный у себя греет. А другой в буфет за конфетами побежал.
   - Раз есть не будешь, иди пока комнаты себе подбери, дай пообедать спокойно.
   Григорий смотрел дом ровно столько времени, сколько командиру потребовалось на то, чтобы управиться с обедом. Вернулся с шипящим чайником и со вскрытым пластиковым пакетом конфет.
   - Дневальных угостил, - кивнул он на прореху в упаковке.
   - А давай за встречу, - сказал Крот. - Бери конфеты, и пойдем ко мне наверх. Чай потом попьем.
   Он достал из шкафчика хороший коньяк - из подарочного набора, что вручили ему в штабе Форсис во время чествования.
   - За везение. Ты знаешь, сегодня я в очередной раз родился.
   Чокнулись, и по-русски одним духом опрокинули в себя элитный коньяк.
   - Что-то случилось? - Спросил Григорий, аккуратно закусив конфеткой.
   - А Стрижич ничего не говорила?
   - Да, нет...
   У Григория запиликал зуммер приемника.
   - Ну, сейчас скажет. Поставь на громкость. Хочу послушать.
   - На связи. Здравствуй, Ирина.
   - Привет, Григ. У нас ЧП. Атака на шестой сектор.
   - А что там?
   - Кто! Командир!
   - Крот?
   - Ну да! Мы как раз говорили с ним. Потом разговор прервался. Тепловой удар. Понимаешь, он был там.
   - Постой, какой удар? Откуда?
   - С Дракара. Надо высылать поисковую группу. Командование на себя временно взял Седых.
   - Почему Седых? - Григорий удивленно посмотрел на Крота.
   - Ты не понимаешь, что ли? Командир погиб.
   - Да ну тебя. Вот он сидит рядом. Поговори сама.
   Крот взял трубку.
   - Ирина ..., извините, что доставил вам беспокойство. Так получилось. В общем, я жив и здоров. Мы как раз обсуждаем с Полупановым это происшествие у меня на квартире. Было бы здорово, если бы вы подошли. Есть о чем поговорить. Ну и Седых дайте отбой, освободите его от ответственности.
   - Могла бы меня набрать, а не его, - сказал он, выключив трубку. А то сразу власть брать.
   - Семейный подряд, - откликнулся Григ весело, - видишь, как подсуетились? Ты ведь ему дважды карьеру поломал! Он на эту должность после пенсионера метил.
   - Кто знает, может быть, так было бы для всех лучше. Выбрал комнаты?
   - Выбрал.Там две смежные...
   - Ну, так занимай.
   - А ты где?
   - Мне все равно. Что останется, то и моё.
   А вот и наша ведьмочка пожаловала, - сказал Григ через некоторое время, кивнув на окно.
   На уровне второго этажа разворачивалась поисково-спасательная капсула "Шмель", в армейском просторечье - авик. Она на пару секунд зависла над землей, а затем мягко опустилась во двор.
   - Машина, кстати, твоя по праву, - сообщил Григ, - наследство от бывшего начальника. Видишь, как они её приватизировали? А ты вот на броневичке ездишь.- И, не дожидаясь ответа, крикнул, свесившись через подоконник: - Ира, поднимайся на второй этаж!
   Она вошла, как всегда, строгая, подтянутая, но в глазах теплый влажный блеск, а не обычный холодок. Однако собралась, вскинула было руку к виску, но Григорий подошел сзади и сказал тихонько на ухо:
   - Переигрываете, майор.
   Крот поднялся ей навстречу.
   - В самом деле, Ирина Геннадьевна, ну что за церемонии? Присаживайтесь к столу. -
   Она взглянула на него быстрым, изучающим взглядом и улыбнулась. Да так хорошо улыбнулась, что у Крота даже потеплело на душе.
   - Мы переживали за вас, товарищ подполковник. Девочки даже плакали.
   - Я даже знаю, кто, - влез Григ.
   - Ну вот, уже и оплакали, - засмеялся Крот, - а я жив и здоров. Давайте-ка выпьем за мое здравие коньячку и всё обговорим.
   Григорий почти насильно всунул в нежелающие сгибаться пальцы Стрижич чайную кружку - уж извиняй, Ирина Геннадьевна, сервировку бывший владелец всю вывез. - Она уступила и сделала глоток.
   - Ну, не уважаешь командира, - начал было Григорий, но Крот движением руки остановил его.
   - Переходим к деловой части. Всё равно бы я собрал вас отдельно от остальных, какая разница, где и за каким столом мы обсудим наши дела. Второй день вокруг базы крутятся инакие. До этого они будто бы и не знали о её существовании. Первый вопрос, с чем это связано? Если мы поймём причину, то сможем правильно построить свою тактику. Смотрите, линии маршрутов далеко, больших водоемов рядом нет, значит, база им не помеха, и вдруг за двое суток две атаки, боевое дежурство по периметру. Целый Дракар пригнали. Я пока не спрашиваю ваши соображения, потому что сначала надо сложить всю информацию. Два дня назад я обстрелял акустический контроллер, чтобы запустить автоматику и закрыть небо. Короче, принудительно включить силовую защиту. Не в укор вам, Ирина Геннадьевна будет сказано... А может быть, и в укор.
   Стрижич опустила глаза.
   - Всё, - отрезал он, - это дело прошлое. Тогда вы ещё были не обстреляны. Теперь началась новая эпоха. Теперь всё будем делать по-настоящему. Так вот обстрелял, чтобы предотвратить атаку.
   - Как вы узнали, что готовится атака?
   - Интуиция. Есть у меня такое качество. После некоторых колебаний, которые чуть было не стоили мне жизни, я решил ей безоговорочно подчиняться. Кстати, а почему вы не закрывали до этого происшествия небо? Это ведь грубое нарушение правил.
   - Ну, ведь никогда ничего такого не было...
   - Птичек им жалко, - встрял Григорий.
   - Каких птичек? - Не понял Крот.
   - Обычных, пернатых. Они бьются о купол на лету и разбиваются.
   - Да, чуть было не пропустили мы птичку... А как Дракар сегодня не усмотрели?
   - У меня же нет замечательной интуиции...
   - У вас есть информация из более надежных источников. Например, результаты спутникового наблюдения.
   Ирина не ответила. Нахмурилась. Ничего, ей полезно.
   - Кстати, что спутники показывают на сей момент?
   - Дракар стоит в десятом квадрате, на высоте около девяти тысяч метров. "Колибри" ушло в сторону Холмичей.
   - Хорошо. Теперь по поводу того, как я оказался за куполом... Дело в том, что купол не для всех непроходим. Но давайте говорить на эту тему больше не будем. Ни здесь, ни в других местах. Такая у меня к вам просьба.
   - Ничего себе! - Григ даже подскочил. - А я этого про тебя не знал! Про интуицию знал, конечно. А про это - нет.
   - Да вы просто волшебник. Интуиция, сверхпроходимость...- Стрижич смотрела на него с интересом.
   - Приобщили инакие, - усмехнулся Григ, - хорошо таким боком вышло. Некоторые с катушек съезжают.
   - Психоатака... - Поняла Ирина.
   - Итак, сначала атака, а сегодня ночью на территорию базы проник неизвестный. Если проще, в дом ко мне кто-то залез. Походил по этажам, и пока я надевал штаны, очистил холодильник и ушёл. Догнать мне его не удалось: я сейчас не спринтер. Мы продолжили поиск с Григом. И выяснили, что ушёл он за купол.
   - Это как? - удивилась Стрижич? - Он тоже умеет?
   - Нет, надеюсь, что нет. Через ручей.
   - Птички, рыбки, - хохотнул Полупанов, но тут же осёкся.
   - Кто он? - спросила удручённо Ирина. Снова её вина. Дважды отступила от правил и дважды это могло закончиться трагедией. - Вы его видели?
   - Я нет, - сознался Григ.
   - Видел. Сначала след, а потом и самого. Человек это. Молодой человек. Лет двадцати. Даже моложе. Ловкий, тренированный. Вооружён и экипирован инакими. - Крот выложил лучевик на стол.
   Григ сразу схватился за оружие. Присвистнул.
   - Под человеческую руку сделано, гашетка под палец. А сам где? Раз ты его обезоружил...
   - Ушел на антиграве.- Крот стушевался. Нет, рассказывать о странном сходстве с диверсантом он не станет. Пока не станет.
   - От тебя ушёл?! - Григ смотрел на Крота с некоторым, не то, что недоверием - непониманием.
   - Старею, видно, - уклонился от разъяснений Крот. - Я вот думаю, откуда он такой взялся?
   - Похищение людей НЛО - факт давно установленный. - Ирина задумчиво покрутила кокарду на пилотке, - наверняка есть у них уже и человеческая колония.
   - Да сколько они за десять лет похитили? Самое большое - сотню. - заспорил Григ. Его такой вариант, видимо, совсем не устраивал. И он собирался его оспаривать.
   - Почему десять? - удивилась Ирина. - Десять это только открытое противостояние. Откуда мы знаем, сколько лет они вообще этим занимаются? Может быть, и сто, и двести. А если так, то народу там накопилось достаточно.
   - Все это наши соображения. Нужны факты. - остановил разгоравшийся спор Крот. - Что мы имеем для передачи в центр? В составе вооруженных формирований инаких замечен представитель гуманоидов земного типа? Цель его использования...
   - Воровство колбасы, - не удержался Полупанов.
   - Зачем он был здесь? - Ирина продолжала задумчиво теребить кокарду.
   - Оторвешь, - предостерег Григ. - Зачем был? Теракт? Вполне. Пробрался в дом, чтобы убить командира. Но он проснулся, злодей услышал движение и не решился напасть.
   - Не получается, - возразил Крот. - Колбасу зачем брал? Да и если он диверсант на задании, то будет оснащен всем необходимым. В том числе и питанием. Ну, допустим, я услышал его, и что? Зачем ему было сразу ноги делать? Профессионалу все равно какого убивать - спящего или бодрствующего.
   - Не скажи, - Григ покачал головой, - кого другого, может, и да, но тебя - нет. Тебя и сонного не очень-то взять...
   - Ты прав в том, что началось всё с моего прилёта, значит, логично предположить, что это продолжение начатого. Только, Ну, если он понял, что убить не выходит или получил приказ на отход, до колбасы ли ему было? А ел он её чуть ли не на ходу.
   - А может быть, просто отбился от своих. Мог он быть из экипажа той тарелки, что упала на территории части?
   - Нет, Ир, после такого удара не выживешь. Да и мы с Кротом там были через несколько минут.
   - Товарищ подполковник, а ваш... - Ирина помедлила, подбирая слово, - визави ведь был на антиграве?
   - Точно так...
   - Ну вот. Два дня бродил по лесу. Оголодал...
   - Я тоже думаю, что оголодал. Он не бэр - ничто человеческое ему не чуждо.
   - Но видно, ценный кадр, раз за ним Селезня пригнали. А, командир? Хотел бы я на него взглянуть.
   Да уж, впечатлился бы немало, - подумал Крот, но развивать тему не стал. Сказал задумчиво.
   - Селезень с экипажем. И они меня поначалу убивать, кажется, не собирались. Вот что странно. Во всяком случае, пока я четверых не положил.
   - Четверых?! Когда? - поразился Григ.
   - До того, как они из Дракара шарахнули. Интересно, тела они забрали? Хотя, зачем им мертвые бэры...
   - Командир, прикажи послать группу! - лихо вскинулся Григ. Он чувствовал себя уязвленным из-за того, что главные события проходят мимо него. - Оружие соберем.
   - Пока Дракар здесь, из-под купола ни шагу! - Отрезал Крот.
   - Так ведь далеко он, - попытался возразить Григ.
   - Это он от нас далеко, а мы от него близко. Вопрос закрыт. До прилета комиссии никаких вылазок. Лес горит?
   - Нет. Сыро. Дожди неделю бушевали. Трава дымит немного, - ответила Ирина, и спросила осторожно, - я пошлю пожарный модуль, пусть прольет по периметру?
   - Ну, пожарный ладно. Заодно и намеренья их проверим.
   - Сожжет он его, - сообщил Григ.
   - Так ведь Дракар далеко, - напомнила Ирина с ехидцей. И тут же спросила серьезно, - надо так понимать, что купол больше не надежная защита?
   - От обстрелов пока надежная, а вот от диверсантов... Пока не утихнет, купол переносить не будем. Григ, людей распиши на подвижные посты. Два усиленных постоянных на вход и выход ручья. Ирина Геннадьевна, дайте распоряжение своим техникам забрать со склада все камеры. Пусть установят их по периметру и в плохо просматриваемых местах. И ещё, надо прикинуть, как, если придется, уплотнить купол.
   - Развернуть второй?
   - Да. Если сильно прижмет, всех к вам переселим.
   - Чтоб они нас одним ударом? - поинтересовался Григ.
   - Я думал, ты обрадуешься.
   - Я женатый, - буркнул Григ. - Я свою базу не брошу. Что я технику, и прочее, что нажито непосильным трудом, оставлю и к летчицам под юбку?
   Стрижич взглянула на него сердито, но ничего не ответила.
   - Товарищ подполковник, я свяжусь со штабом корпуса. Буду просить для сопровождения комиссии Крейсер и звено Игреков.
   - Да, это правильно, - одобрил Крот, отметив про себя, что Стрижич упорно не желает называть его по имени-отчеству. - Им из Европы тащить за собой тяжелые машины будет накладно.
   - Да. Ну и... Вы же с генералом Д'Ампьером боевые друзья... - Взгляд твердый, словно бы призывающий: "Думай, подполковник, думай".
   А чего там думать. Ясно куда клонит. Генерал похлопочет по старой дружбе и оставят базе и Крейсер, и Игреков. Впрочем, насчет Крейсера ещё вопрос. Генерал французский, а Крейсер Российский. А вот Игреки точно оставят. Да еще и воспользуются возможностью совершить дипломатический жест, мол, представитель Форсис обратился с просьбой, и Российское командование в целях укрепления отношений...
   - А справитесь?
   - С Игреками - да. Я их хорошо знаю. Крейсер нам не оставят. Да нам его и обслуживать нечем.
   - Я тоже так думаю. Кстати, вы, я вижу, на крыльях? А что это за машина?
   - Это авиамобиль вашего предшественника.
   - Почему же он у вас? - спросил как можно мягче. Но всё равно по сути получилось резковато.
   - Я забирала его для профилактических работ, товарищ подполковник. Машина приведена в порядок, можете пользоваться. У вас есть допуск?
   - Есть, но только... Короче, там что-то не по-русски написано. - Он смутился таким поворотом разговора и бросил укоризненный взгляд на Грига. Григ смотрел в окно.
   - Ну, это все равно. Главное, что вы знакомы с управлением.
   - Гаишников у нас здесь нет, - натужно хохотнул Григ. - И добавил, - можно с инструктором пару раз проехаться. Пролететься. Марина у нас адская водительница.
   Крот совсем было собрался шикнуть на разошедшегося командира спецназа, но вспомнил маринин завиток у виска и промолчал, не возражая одновременно и против инструктажа, и против кандидатуры инструктора.
   - Так и сделаем, - ответила Стрижич. - Разрешите идти?
   - Постойте. Мы эти хоромы заселять думаем. Что-то вроде общежития здесь устроим. Если у вас есть потребность в метрах...
   - Согласно положению летчики обязаны проживать на территории части. Разрешите идти?
   - Ну, если вопросов нет...
   - У меня есть. - Григ несколько мгновений решался, и, наконец, спросил, - а почему ты в него не стрелял? Мог ведь?
   - Мог. - Не стал отпираться Крот, думая, как бы поубедительней соврать. Но ничего не придумал, и потому задал вопрос для военного человека, казалось бы, бессмысленный, - а ты бы выстрелил... в человека?
   И Григ промолчал в ответ, только пожал плечами. Потому что, действительно, за почти десять лет боестолкновений бойцы спецназа ФОРСИС в людей никогда не стреляли. А приходилось ли Кроту стрелять, кто ж его знает?
  
  Глава девятая
  
   Комиссия не появилась ни на третий, ни на четвертый, ни на пятый день, хотя обычно промежуток между нападением на базу и вылетом проверяющих составлял два-три дня. Над базой было всё спокойно. На дальних подступах тоже. Но гарнизон продолжал жить по расписанию усиленного режима несения службы. Спецназ перешёл на военное положение. Постоянное патрулирование, усиленные наряды, удвоение постов на важнейших объектах. Лётчицы работали согласно своим нормативам и в их дела Крот не вмешивался - доверие Стрижич было полное. После того, как выяснилось, что её вольности при расположении защитного купола и нарушения в регламенте его работы только по случайности не повлекли за собой трагические последствия, она словно бы утратила былое высокомерие. Григ сострил по этому поводу: "Наша летунья, наконец, спустилась с небес на землю". Но Крот видел, что здесь причина не только в том, что она сделала правильные выводы, но и в том, что утратила былую, пусть и завышенную, самооценку. И это было не совсем хорошо. Специалист она была прекрасный, однако высокие профессиональные качества без уверенности в себе, без готовности принять решение и нести за него ответственность нередко приводят к утрате в боевом противостоянии. А она, кажется, в себе усомнилась.
   На следующий день после совещания в особняке, с самого утра он был у Стрижич. Вместе они пересмотрели все записи. И те, где он вывалился за купол, и те, где возился с двойником, и те, где он расстрелял бэров, и те, где Селезень совершал посадку сразу после термического удара по Кроту. Вернее тому месту, где Крот должен был находиться. Забрал ли модуль несостоявшегося пленника? Этого они не поняли. Дым от пожара мешал разобрать детали. Кроме того, писался не объект, а площадь. Большая площадь. Увеличение ничего не давало: оно лишь расфокусировало изображение. Да, приземлялся, да, некоторое время оставался на земле, но что происходило возле него понять не удалось. И вновь Стрижич без возражений приняла свою оплошность. Крот, чтобы не заострять на этом внимание, попытался увести тему в сторону.
   - Я знал, что всё смотрится, - сказал он, - но как-то не думал, что до такой степени всё. Теперь, в случае крайней необходимости, кустики плохое прикрытие от нескромных взглядов.
   Но Стрижич неловкую попытку сменить тему не приняла.
   - Но не до такой степени всё, как требуется, - жёстко ответила она. Оказывается, умела быть к себе такой же беспощадной, как и к подчинённым. - Товарищ подполковник, по моей вине в работе руководимого мной подразделения допущены серьёзные просчёты. Прошу отметить всё это в рапорте руководству.
   - Да ладно вам, Ирина Геннадьевна. Всего не предусмотришь, если нет опыта. А опыт - дело наживное. Набираетесь помаленьку. Да и с рапортом опоздали. Я его отправил в первый же день. И отметил работу лётчиков как профессиональную. Что же прикажете опровержение теперь писать? Давайте-ка лучше подумаем, что будем у начальства просить. Составьте свои соображения по лётной части.
   Вернувшись в штаб, вызвал майора Седых. Тот явился сразу же, словно ждал вызова. А может быть, и ждал. Вальяжный, крупный, красивый, в форме с иголочки - хоть сейчас на строевой смотр. Был он сегодня не в пилотке - в фуражке. Щегольской, явно пошитой на заказ, однако пошитой так, что отличия от уставного образца настолько мягко пересекали границы дозволенного, что практически невозможно было этого заметить. Имелись у майора вкус и чувство меры, несомненно. О втором можно было судить хотя бы по тому, как он доложил: сухо, но без вызова, уважительно, но с достоинством. Не удивительно, что Стрижич перед ним не устояла.
   Крот кивнул в ответ на приветствие, указал на стул.
   - Присаживайтесь. Игорь Владиславович, у нас с вами разговор длинный будет.
   - Не думаю, товарищ подполковник. Я зам опытный. А опытный зам, это тот, который имеет опыт работы с разными руководителями. И я понял, как теперь будет выстраиваться политика тылового обеспечения. Вот новый проект.
   Он раскрыл черную кожаную папку, вынул оттуда стиснутый позолоченной скрепкой тонкий блок листов компьютерной распечатки. Крот, покрутил в руках, с виду точно такой же - чистенький, красиво отформатированный, который изучал всё утро, и отложил свой - устаревший - экземпляр в сторону.
   - Ну что ж. Почитаю, и тогда обсудим. Давайте сейчас о делах текущих. Игорь Владиславович, надо организовать бригаду и прислать ее в особнячок. Я тут подумал...
   - Бригада уже собрана. Я понял: вы хотите организовать в здании малосемейное общежитие. Это нетрудно. Оно так и проходит по документации. Надо лишь вернуть его в состояние, предусмотренное проектом. - Сказал это, не обозначив никаких оценочных интонаций: ни осуждения действий предыдущего начальника, ни одобрения намерений действующего. Все прозвучало очень по-деловому. Задача поставлена - вот пути исполнения. Впрочем, даже не так. Пути исполнения намечены ещё до постановки задачи. А, впрочем, что тут гадать - Стрижич. У них была целая ночь для того, чтобы обсудить закидоны нового начальника.
   - Я думаю, на втором этаже, вместо кладовки сделаем, как и задумано было первоначально, душевую и санузел. Там можно организовать две квартиры: двухкомнатную и однокомнатную. На первом этаже в бытовой блок добавим еще две стиральные машины. На кухню холодильники. Вам бы я посоветовал разместиться на первом этаже, в том помещении, где у дочерей полковника был танцкласс. Разделим его на кабинет и спальное помещение. Отдельный вход, удобства индивидуальные. Отгородим уголок для пищеблока. Во дворе с двух сторон поставим ограду, можно будет оставлять авиетку. Вырежем калитку на территорию части. Кроме того, на первом этаже останется место ещё для одной квартиры - однокомнатной. С выходом на лестницу со второго этажа.
   - А ведь толково как, - подумал Крот. - Действительно, на первом этаже удобно. И вместе со всеми, и отдельно. Никакого особняка в личном пользовании, но и в то же время особняком. И дневальные не будут его контролировать.
   Седых, словно читая его мысли, продолжил:
   - Я подумаю, товарищ подполковник, об окнах. Мы поставим на них жалюзи, как в штабе. Они очень надежны.
   - Меня Александр Васильевич зовут. Можно без чинов.
   - Извините, но мне так удобней.
   - Как угодно, - ответил Крот спокойно, но подумал с легким раздражением про него и Стрижич: два сапога пара.
   - Я хочу быть правильно понятым. - Посчитал нужным объясниться Седых. - С руководством у меня всегда только служебные отношения. Не воспринимайте на свой счет. С прежним начальником было то же самое.
   - Хорошо, товарищ майор, оставьте бумаги, я посмотрю. У вас всё?
   - Так точно.
   Вот ведь фрукт, - подумал Крот, когда Седых ушел. - Опять я лопухнулся-подставился. Да, они друг друга стоят. Но, какие бы ни были, оба на своём месте. Зря я на них гневаться изволил. Что ж, будем выстраивать отношения. Сугубо служебные.
   Он развернул списки. Пролистал и даже ладонью по столешнице прихлопнул, настолько всё было правильно. Спецназ занимал в документе очень достойное место. Гришка-то как порадуется!
   До этого авика у Крота в личном распоряжении машины никогда не было. Летать-то он, конечно, летал, но только в общем отсеке десантных модулей... А управлять самому приходилось лишь во время сдачи зачетов. Но управление у Шмеля было простым, а два высотных ограничителя надежно гарантировали от всякого рода случайностей. Леталка не поднималась выше сорока метров и не могла приблизиться к земле или другому объекту ближе, чем на тридцать сантиметров. Поэтому дело пошло сразу. Стрижич, как и обещала, прислала к нему симпатичного инструктора. Правда, не Марину. Крот не стал придавать этому значения. Они полетали над частью, сделали пару кругов по периметру. Здесь надо было быть осторожным - максимально снизиться и все время забирать по дуге, так как силовой купол резко закруглялся к земле. Но о его близости постоянно напоминал пикающий сигнал индикатора.
   Марину он подхватил вечером. Она сидела на той самой скамеечке в скверике за клубом, о которой, конечно, совершенно случайно рассказала ему вчера. Крот оценил диспозицию. Скверик окружали высокие неухоженные кусты, и потому скамеечка просматривалась только сверху. Он аккуратно приземлился неподалеку. Марина подняла глаза. Совсем не удивилась. Улыбнулась. А Крот растерялся. Надо было что-то говорить. Искать объяснение вроде бы случайной встречи. Он выбрался наружу, ещё раз обругав про себя не желающую слушаться ногу.
   Марина захлопнула книгу и поднялась ему навстречу. Она была в джинсах и легком свитерке, а потому показалась ему совсем другой. Немного чужой. Не той Мариной, с которой у него завязалась вчера тоненькая ниточка.
   - Отвоевали имущество у Стрижич? - Спросила, весело блеснув глазами. Видно было, что ущемление имущественных прав начальницы ей очень даже нравится. Похлопала машину по выпуклому боку и добавила, - но она, конечно, сделала вид, что отдала авик сама. И, будто бы, брала его только продиагностировать, - и, не давая ему открыть рта, то ли в силу женской болтливости, то ли, чтобы не ставить в неудобное положение, вынуждая отвечать на этот не совсем этичный вопрос, спросила, - покатаете?
   - Конечно. - Ответил он мысленно поблагодарив её за то, что она избавила его от необходимости хитрых заходов.
   Они втиснулись в кабину, неловко соприкасаясь взглядами, руками, плечами. И уже до объяснений было ясно, для чего они туда влезли.
   Он нажал рычажок, рука дрогнула, и Шмель рванул вверх.
   - Ну, не так резко, - сказала Марина дрогнувшим голосом. - Спокойнее. Плохо вас Катюша обучала. Дайте-ка, а то вы во двор особняка не попадёте. Ещё на забор сядете. - Она перегнулась к пульту, касаясь его, уже не мимолетно, а жарко и плотно. Шелковистые волосы, скользнули по его щеке. Крот не удержался и поймал их губами. Марина повела головой, словно желая высвободить прядку. Он не дал. Обнял её и притянул к себе. Авиэтку тряхнуло.
   - Разобьёмся, - прошептала она, высвобождаясь.
   - Тридцать сантиметров страховочного расстояния...
   - Не бились вы никогда, товарищ подполковник, об эти сантиметры. Они от смерти, может быть, и спасут, но не от увечий.
   Марина произнесла эти слова таким официальным тоном, что Крота бросило в холод. Он вдруг понял, в каком глупом положении оказался. Вот сейчас она посадит машину, выйдет и с гордым видом удалится, а он останется сидеть дурак дураком. Марина уверенно повела машину к особняку, ловко и умело посадила её, поправила волосы, повернувшись к нему, сказала:
   - Вот теперь можно...
   И сама потянулась к нему, но не обняла, даже не подняла рук. И вновь душистые волосы коснулись его лица. Крот осторожно отстранил их, провел руку от шеи к затылку, погружая пальцы в шелковистые глубины. У нее были упругие, смелые губы. Это так не вязалась с податливой покорностью плеч. Сердце его бешено затрепетало.
   - Ого, как бьётся, - прошептала она, отстраняясь, чтобы отдышаться после поцелуя, и припала ухом к его груди. - Ну, подождите, дайте послушать.
   - Да что там слушать? - ответил он отрывисто, пытаясь успокоиться и стыдясь себя. На самом деле - как мальчишка.
   - Как что? Это воинский марш в мою честь. Разве нет?
   - В твою, конечно.
   - Пойдёмте, - сказала она. - Вы же хотите показать мне дом и угостить чаем, не так ли? - Глаза её смеялись.
   Он подготовился к встрече. Днём велел дневальным перенести в танцзал кровать, стол, шкаф и еще кое-что из мелочи, оставшейся после прежнего владельца. Мебель была казенной, но качественной, современной. Где Седых это все брал и как тащил в медвежий угол, было известно только ему одному. В доме Крот немного пришёл в себя. Сдерживая нетерпение, угощал Марину коньяком. Что говорить, и как вести себя не знал, и потому держался скованно, шутил невпопад. Она сдержанно улыбалась в ответ на его шутки, но, кажется, слушала их невнимательно. Потом вздохнула, посмотрела серьезно и сказала строгим голосом:
   - Я в душ первая.
   И сразу пропал романтический настрой. Но желание не угасло, а наоборот, разгорелось, и осталась лишь потребность плоти - горячая и непреодолимая.
   - Ты меня совсем расплющил, - проговорила она жалобно, выбираясь из-под его руки.
   За окнами сгущались сумерки.
   - У меня есть чай. Хочешь чаю?
   - Нет... Чаю я не хочу. Чай я буду пить дома. В общежитии.
   - Останешься? - Спросил, хотя мог бы просто оставить её у себя. Она уловила разницу, и ответила:
   - Ну, нет. Я не хочу привязывать себя к месту и связывать вас.
   Вот и ответка... В виде "вы".
   - Говори мне "ты". - Перевел он разговор на другое, потому что вдруг понял сейчас то, чего не понял, когда спрашивал: он ведь сам подсказал ей удобный ответ на свой вопрос.
   - Пока не получится. А может быть, и не понадобится.
   - Почему это?
   - Ну, как почему? Вдруг этого достаточно? Вам нужна была женщина, все равно какая. Вы её получили. Мне нужен был герой моего романа, и я тоже его получила.
   - Далеко не всё равно. Ты мне сразу очень понравилась.
   - Я вас просто-напросто соблазнила. С одиноким мужчиной нетрудно справиться. И потом, мне хотелось прочесть вас.
   - Что значит, прочесть? - Все эти литературные ассоциации начинали его утомлять.
   - Прочесть вас. Мне очень интересно, какой вы. Когда мы узнали, что вы будете у нас начальником, что тут началось! Целую неделю у девчонок только и разговоров было. "Неужели тот самый Крот?" "Тот самый!" Вот он Крот, рядышком. Рукой можно потрогать. - Она дотронулась пальчиком до его плеча.
   - Да ну, выдумали тоже, - хмыкнул Крот вроде как недовольно, хотя ему было приятно слышать от неё такое.
   - Ты мне расскажешь, как это было? - Она изогнулась и положила ему на грудь голову. - Или это гостайна? Ты давал подписку о неразглашении?
   - А, всё-таки "ты"!
   - Ладно, - согласилась она, - давай уж на "ты". Ну так расскажешь?
   - Да что там рассказывать? Иди ко мне.
   - Мне уже пора идти от тебя. Ты меня подбросишь?
   - Ага, - ответил он, сгреб её, вскочил на ноги и швырнул к потолку. Волосы метнулись словно крылья, она взвизгнула.
   - Не надо!
   - Летчица, а летать боишься.
   - Я сегодня уже налеталась. Хватит!
   Он усадил её на колени, обнял, прошептал на ухо:
   - Ты ещё придешь на скамеечку почитать?
   - Ты хочешь?
   - А чего бы я спрашивал?
   - Когда соскучишься... Не раньше. Всё, мне пора. Я в душ первая.
   И она попыталась выскользнуть из его объятий, но он не пустил.
   - Чего это ты первая? Пошли вместе.
   Она крутнула головой, разбросав волосы:
   - А пошли! Только чур, там не приставать! Я не хочу мочить волосы!
   Через полчаса они чинно, как из библиотеки, вышли во двор и уселись в авик. Дневальный взглянул на них через приоткрытую дверь проходной и деликатно отвернулся.
   - Куда тебя? - спросил Крот, поднимая машину.
   - Где взял, туда и положи, - ответила она, смеясь.
  
  Глава десятая
  
   Утром следующего дня состоялся строевой смотр. На общее построение вышло всё его воинство. И он удивился тому, как много людей у него в подчинении. В строй встали все, кто носил погоны, за исключением дежурного наряда. Даже престарелый майор Кондрат Алексеевич выполз из своего секретного закутка на свет. Стоял он в строю вместе со штабистами. И, кстати, выглядел очень даже по-военному, чего нельзя было сказать о финансистах и прочих счетно-снабженческих работниках, среди которых только Седых и смотрелся орлом. На левом фланге неровным забором встал взвод обеспечения - тридцать солдатиков срочной службы. Их командир - низкорослый, чернявый лейтенант, как ни пытался, так и не смог выровнять шеренги. Спецназ вышел на плац в полевой форме. Крот не возражал - некогда им было сейчас заниматься подгонкой обмундирования. Да и была ли у них повседневная форма? С этим тоже надо разбираться.
   Летчицы смотрелись у себя в расположении. Стрижич категорически отклонила острожное предложение провести общий строевой смотр. Её право. Хотя понять причин почти маниакального упорства, с которым она держалась за свой особый статус, Крот не мог. Закончился смотр, как и положено, торжественным прохождением. Прошли неплохо. Офицеры в училищах получили строевую закалку на всю жизнь, и даже тех, кто приобрел за годы сидячей службы солидность в области талии, ноги не подвели. А "обуза" старалась, как могла, чтобы понравиться героическому начальнику. Но видно было, что за хозяйственными делами некогда им было заниматься службой, как таковой. Надо будет приказать лейтенанту погонять солдатиков в оставшиеся дни, чтобы не ударить в грязь перед иностранными представителями.
   Вечером Крот снова приземлился неподалеку от клубной скамеечки, хотя о свидании они не договаривались. А что договариваться? Он постоянно на крыльях, и - "мне сверху видно всё". Марина была в ярком летнем платье, возле её ног стояла небольшая спортивная сумка. Наличие багажа поначалу несколько смутило Крота, но по размерам сумки он понял, что крупных изменений в его личной жизни не ожидается - маловата она была для операции "переезд с вещами". Марина захлопнула книжку, сунула её в боковой карман сумки, быстро поднялась и пошла ему навстречу. Ненадолго прижалась, чмокнула в щёку и со словами:
   - Сегодня я тебя покатаю, - первой вскочила в кабину и заняла водительское кресло. Усаживаясь, высоко вскинула юбчонку, чтобы не примять подол.
   Крот только головой крутнул: без предрассудков девчонка! Забрал оставленную ему сумку, подумал о том, что быстро она с ним освоилась. С одной стороны, его это увлекало и будоражило, но с другой... Долго ли удастся ладить? В одну телегу впрячь не можно...
   - Пристегивайся, - велела она серьезно.
   Летала она лихо, смело, рискованно.
   - Послушай, - сказал он ей наконец, - ты ведь хулиганишь, а всё это примут на мой счет.
   - Какая разница? А полетели за купол? На простор! - Она повернула к нему сияющее лицо. - Прикажи Ирке открыть нам форточку. Нет, ты правильный, ты не прикажешь. Слушай, а ведь и правда - силовое поле для нас, как стекло для мотылька. Не видно, а не вырвешься. Ну что ты улыбаешься?!
   Он не стал объяснять причины улыбки. Сказал, как можно мягче:
   - Марина, не балуйся. Летим-ка чай пить.
   - Ой, знаю я твой чай! Не хочу ничего! Летать хочу. Крот, научи меня пользоваться антигравом! Мне это мешает! - Она шлепнула ладонями по смотровому стеклу.
   - Антиграв - вещь строгая. Он требует серьезного к себе отношения, - он помедлил, и продолжил, - а ты, стрекоза.
   - А ты крот! Правильно тебя назвали!
   - Правильно, - согласился он.
   - Ладно, уговорил, полетели чай пить... А ты стихи мои будешь слушать?
   - Буду, - сказал он обречённо.
   - Ага, сейчас ты все обещаешь, лишь бы заманить Дюймовочку в своё подземелье.
   - Ничего себе Дюймовочка под два метра.
   - Не наговаривай, - воскликнула она возмущенно, - всего метр семьдесят пять!
   Она резко пробежала пальцами по клавиатуре, потянула на себя штурвальчик, и авик, описав немыслимую дугу, ушел вверх, но когда отчаянно завизжала сигнализация, предупреждая об опасной близости купола, скользнул по наклонной вниз, стремительно наращивая скорость, а потом плавно пошел вверх, забирая влево.
   Замигал индикатор вызова. Маринка сбросила рычажок и кивнула Кроту, мол, отвечай. Но он не успел сказать и слова, как в динамике раздался встревоженный девический голос:
   - Маринка, с ума сошла? Разобьешь командира! Что ты там вытворяешь?!
   - Катюша, не мешай полету души!
   - Товарищ подполковник, это дежурный диспетчер полетов лейтенант Пулеева, оттреплите её за уши! А вам замечание за то, что передаете управление посторонним лицам!
   - Курочкина, следи за небом вне купола, - крикнула весело Марина.
   - Оттреплю, - пообещал Крот сдавленным голосом и отключил связь. Так, в гарнизоне уже всё о них известно. Впрочем, чему удивляться? Его приземление возле скамеечки фиксировалось вчера техническими средствами наблюдения. Наверное, любовались всей сменой.
   Марина после перебранки с Катей притихла. Мастерски посадила авик, виртуозно обогнув верхушку дерева, упирающегося в забор. Посмотрела виновато, движением школьницы поправила сбившуюся юбку и вздохнула.
   - Извини, сорвалась. Знаешь, как всё это давит? Дежурства, форма, статус. Этого нельзя, это не достойно офицера, это не по уставу.
   - Не знаю, - ответил Крот. - Меня это не давит, - и вдруг сознался, - я бы без всего этого не смог. Зачем мне безграничная свобода? Только знаешь, Марина...
   - Знаю. Прости. Ну, ведь все равно разговоры пошли, ещё когда у нас ничего не было.
   - А было такое время?
   - Только не говори мне про любовь с первого взгляда. Зачем теперь? Ты ведь уже всё получил. А за то, что я плохо себя вела, согласна понести наказание. Я не буду читать тебе стихи.
   - Вот и зря. Я с удовольствием послушаю. Я люблю стихи.
   - Ой ли... Ты не можешь любить стихи по определению.
   - По твоему определению, что ли?
   - Скажем так, ты не можешь любить мои стихи.
   - Ну почему?
   - Потому что ты Крот, а я... пена морская.
   - Пена? Ты слишком строга к себе...
   Она взглянула на него обиженно. Молча посидела немного. Ему показалось, что она решает - уйти или остаться. Потом вздохнула и выбралась из авика.
   Молча зашли в дом. Марина с отрешенным видом уселась на диван, плотно сдвинув колени и придерживая руками юбку. Ну, пусть посидит. Он ушёл ставить чай. Сегодня все пошло не так. А ведь у них только начало. Может быть, достаточно было одного раза? Тогда бы не было этих сложностей. Ну а что... Еще не поздно. Можно просто попить чайку, почитать стихи и разойтись.
   Когда он вернулся, комната была пуста.
   - Это тоже вариант, - подумал он. Не придется прикидываться, что вникаешь в поэтические образы. Он поставил чайник на стол. И уловил... Но за секунду до этого ощутил горячее прикосновение к спине мягких упругостей. Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом.
   - Не хочу чая, - прошептала на ухо. - Тебя хочу.
   Вечерело. Они лежали, укрывшись простыней. Крот дотронулся кончиком носа до её носа.
   - Ну вот, - сказал он, - так мы с тобой одного роста.
   - А ты комплексуешь из-за того, что я выше?
   - Ну...
   - Не переживай, нам рядом никогда не стоять. А лежа я могу быть даже ниже. - Она скользнула вниз и положила голову ему на грудь. - Видишь? На целую голову. - Через некоторое время потрепала его ежик и сказала, - давай-ка вставать: уже вечер! Мне ещё сумку разобрать надо.
   В сумке у нее оказались тапки, джинсы, футболка, халат, полотенце, зубная щетка, какие-то тюбики и флаконы и небольшой мягкий сверток в хрустящей упаковке, который она положила на полочку рядом с его майками и носками.
   - Я наведу тут порядок, но не сегодня, - пообещала она, надевая джинсы и майку. - Сегодня уже поздно. Теперь давай чай пить.
   - А стихи?
   - Я сегодня не в голосе. - Она засмеялась, прижалась к нему. - Какой ты глыбистый!
   - Какой?
   - Глыба, матерый человечище! Ну-ка напряги грудь!
   И когда он затвердел мышцей, думая, что она желает полюбоваться его сложением, со всей силы стукнула его кулаком. Он не стал уворачиваться, но чуть ослабил напряжение, чтобы не отбить ей руку.
   - Попала! - С гордостью констатировала она. - А говорят, что в тебя нельзя попасть. Реакция у тебя будто бы суперская. А я вот попала!
   - Почему нельзя? - Усмехнулся он. - Тебе можно.
   - Ой, ой, ой!
   И ударила вновь. На этот раз он слегка отклонился от линии атаки, нежно обкатал её руку, зафиксировал в локте и поцеловал.
   - Научи меня так!
   - Целоваться?
   - Вот еще. Целоваться я лучше тебя умею. Уворачиваться.
   - От кого? От мужчин? Зачем тебе? - делано удивился Крот.
   - Ну, ты грубиян... - Она надулась.
   -Да и как я научу? - Поспешил он восстановить отношения, - ты меня можешь научить стихи сочинять? Это должно стать потребностью. А лучше жизненной необходимостью. Как и любое искусство.
   - Ты и стихи. Не смеши меня. Ну, а французскому ты меня хоть научишь?
   - Ругаться по-французски могу научить.
   - Ругаться! А как ты с француженками разговаривал?
   - А я их видел? Я только французов и видел. Ну, еще бэров.
   - Фу, бэров, - она скорчила рожицу, выражая свое презрение к этим недостойным уважения существам. И тут же вернулась к занимающей её теме, - ты хочешь сказать, что у тебя не было женщин до меня? Ой, не ври!
   - Почему не было? Были, - ответил он неохотно. - Француженок среди них не было.
   - А кто был?
   - Ну чего ты? Я же не спрашиваю про твоих мужчин.
   - Не спрашивай, - попросила она. - И я не буду. А как тебе мой французский?
   - А ты говорила по-французски?
   - Ну да! Кто Пулееву курицей обозвал?
   - Ах, вон что. Произношение немного подкачало.
   - Смеешься. Ладно, научи меня ругаться по-французски. На этом языке, что ни скажи, все звучит элегантно.
   - Ладно. Слушай: "Шваль".
   Она удивленно и сердито посмотрела на него:
   - Я просила по-французски!
   - Ну, если бы меня обозвали лошадью, я бы обиделся.
   - Шваль - это лошадь? Деточка, все мы немножечко швали... - Она засмеялась. - А я бы не обиделась. Пегас тоже лошадь!
   - Отсюда шевалье. Кавалер, значит. Дворянин. И еще легко запомнить слово "повар".
   - А это что значит? - Марина с любопытством уставилась на него. - Уж явно не работник общепита, раз ты про него с таким загадочным видом сказал.
   - Это значит "бедный". Можешь Алексея-фельдшера назвать котом.
   - Почему котом?
   - Лё ша по-французски - кот.
   - Надо же. Обязательно назову, тем более, что он и похож на кота. Ладно, раз стихи мои ты слушать не хочешь, пойдем, будешь мне дом показывать.
   - А чего его смотреть? Дом, как дом.
   - Пойдем, пойдем.
   Они обошли первый, еще не тронутый строителями этаж. Поднялись на второй. Марина заглянула в одну комнату, другую.
   - Евроремонт решил устроить? Правильно. За пять лет пообтерли стены. Эта комната мне нравится, - сказала она, заглянув в третью, - светлая, тихая.
   - А почему бы и нет? - мысленно откликнулся он, но вслух ничего не сказал.
   На втором этаже в коридоре были составлены рядом три унитаза. Марина увидела их и засмеялась звонко и весело.
   - Зачем тебе столько, Крот?
   - Ну не только мне, - ответил он смущенно. Чёрт этого Седых дернул их здесь составить!
   - Нет, ну, правда? - И вдруг поняла. По её лицу пробежала легкая тень. Она вышла из комнаты и пошла вниз по лестнице.
   Сели за стол, но чаепитие получилось скучным. Крот понимал, отчего. Надо было бы что-то сказать, но ничего не шло в голову. Боялся ляпнуть что-нибудь невпопад. Вряд ли она строила планы по поводу дома. Но дело было явно в доме. Он спросил осторожно:
   - А та комната, тебе действительно нравится?
   - Ты решил, что я на дом позарилась? - Вскинулась она. Лицо ее порозовело.
   - Ничего такого я не решал.
   - Решил. Я знаю.
   - А ты бы за меня не думала, женщина...
   - Я не думаю, я чувствую. Потому что женщина. Ну, ладно, а что тогда ты подумал?
   - Ничего я не подумал. Чего мне думать? В доме будет малосемейное общежитие. Как и положено по документации. Но ту комнату, что тебе понравилась, я оставлю за тобой.
   - Я не малосемейная. Мне не положено. Ты же правильный. Как же ты можешь нарушить справедливость?
   - Хорошо. Переселяйся ко мне. Я делаю тебе предложение, - сказал и понял, что погорячился. Впрочем, и она поняла это.
   - Предложение чего? Жилплощади или руки? Про сердце разговор не идет, я так понимаю? Нет, Крот, замуж за тебя я не пойду. И как честный человек ты совсем не обязан теперь на мне жениться. Не хочу тебя обманывать. Ты же знаешь, "мне имя Марина". Рутина мне быстро надоест. Давай лучше останется друзьями.
   - Теперь это так называется.
   - А что такого? Должна же дружба между мужчиной и женщиной иметь свою специфику?
   - Секс?
   - Ну да. Пока он нам нужен, пускай эта специфика в нашей дружбе присутствует. Но никакого супружеского долга. Слышать не могу этого сочетания! А с домом, чтоб ты знал... Здесь был маленький волшебный мир. Уходит в небытие сказка о тихом, таинственном, заколдованном замке, в котором обитает могучий рыцарь и куда, кроме меня, никто не имеет доступа.
   - Почитай стихи, - попросил он. Ему вдруг захотелось заглянуть в её душу.
   - Ты, правда, этого хочешь?
   - Да, - ответил он честно.
   - Ну вот:
  
   Падаешь? Падай.
   Свободно паденье...
   Страх позабудь и поверь, что крылата.
   Видишь, касаешься краем крыла ты
   Неба. Нет, НЕБА!
   И клочьями ваты
   В нём облака...
  
   Она взглянула на него, и резко оборвала чтение.
   - Нет, я сегодня, определенно, не в голосе... Отвези меня на скамеечку.
  
   Глава одиннадцатая
  
   К встрече заместителя начальника штаба Европейской группы Форсис готовились так, как и положено готовиться к приезду гостей такого уровня. Бетонку, на которую должен был приземлиться борт с начальством, вымыли специальным составом, предназначенным для чистки кафеля в местах общественного пользования. На быструю руку выкрасили всё, что не имело противопоказаний к покраске, подстригли кустарник и добавили на центральных клумбах цветов, выкопав их с клумб второстепенных.
   Радары приняли сигнал от крейсера на дальних подступах и вели его в течение получаса. С земли было видно, как тарелка крейсера зависла над базой, как от неё отделилась горошинка модуля и аккуратно вошла в открытое для неё приемное "окно" купола. Когда посадочный модуль - в армейском просторечье "коробка" - коснулось земли, из динамиков грянул марш "Встречный", и военный люд принял бравый вид. Истомившиеся в ожидании шеренги спецназа, летчиц, хозвзвода и штабных напружинились. Люк "коробки" откинулся, и из него молодцевато выпрыгнул высокий, поджарый и улыбчивый военный в парадном мундире французских вооруженных сил. У ФОРСИС нет единой военной формы, поскольку его служащие считаются прикомандированными из национальных вооруженных сил. Как только подметки ботинок генерала Антуана де Дампьера коснулись земли, Крот скомандовал "смирно, равнение налево!" и молодцевато прихрамывая направился ему навстречу.
   Радиооператор обрубил марш, звонкая тишина повисла над взлетной площадкой, подчеркивая торжественность момента. Сошлись и вскинули руки в воинском приветствии. Крот доложил по-русски, вставив только один раз в доклад "мон женераль". Антуан на эту вольность не отреагировал, слушал серьезно, внимательно. Потом они вместе обошли строй. К огромному удивлению и радости солдат и офицеров гость на чистом русском приветствовал подразделения словами "Здравствуйте, товарищи!" и с удовольствием выслушивал раскатистые "Здрая желаа тарищ нерааа!". А летчицам улыбнулся весело и поздоровался с ними не по-уставному: "Здравствуйте, красавицы!". На что те тоже разулыбались и вдруг ответили по-французски: "Виват, мон женераль!" В ответ на эту вольность Антуан тоже улыбнулся. Крот вспомнил, что Марина мельком спрашивала о том, как отвечают на приветствие начальника в вооруженных силах Франции. Крот не знал, как отвечают, он даже не знал, есть ли у Франции сейчас отдельные от НАТО вооруженные силы, и отшутился, поведав на полном серьезе, как военную тайну, что отвечают там: "Виват, мон женераль"!
   Антуан, пройдя вдоль шеренги, поднялся на небольшой бетонный надолб, используемый обычно механиками для укладки боевой комплектации во время перезарядки лучевых пушек. Надолб был сдержанно украшен неброскими элементами военной атрибутики. Так на углах лежали стопками диски отработанных гравитационных батарей, которые, вопреки инструкциям, утилизировались далеко не всегда. Несмотря на невозможность применить их вторично по прямому назначению, за изящную форму и приятный серебристо-металлический окрас они широко использовались в дизайнерских целях. За спинами членов комиссии и руководства части переплетались на ветру флаги России и Франции, казалось, перетекая друг в друга синими, белыми и красными полосами. Оформление трибуны было делом Седых, и Крот, положившись на его опытность в таких делах, не проконтролировал, а теперь изменить что-либо было поздно. По регламенту, кроме Российского, должен быть установлен лишь флаг ФОРСИС. В составе комиссии были англичанин и поляк. И если присутствие флага Франции было, хотя и грубым, но лишь отступлением от протокола, то отсутствие флагов их стран в данной ситуации могло вызвать появление жалоб с последующим разбирательством. Но Крот даже обрадовался этой промашке, потому что она давала повод серьезно наехать на Седых, который его раздражал своей нагловато-самоуверенной манерой держаться: картинно - отглянцованной мужской самостью, которая выделяла его из общей офицерской массы, как выделяется чистенькая прогулочная яхта среди работяг-буксиров. Впрочем, надо было отдать должное этой яхте - прогулочной она была только по виду.
   Антуан поставил рядом с собой Крота, с другой стороны он разместил Стрижич, которую прихватил возле строя летчиц, чуть ли не под ручку довел до импровизированной трибуны и галантно пропустил вперед, перед тем, как поднялся туда сам. Антуан постучал по микрофону, проверяя его готовность, оглядел строй и наклонил голову. Крот усмехнулся, предвкушая реакцию слушателей. И она последовала, потому что француз вдруг заговорил на чистом русском языке. Он поздравил присутствующих с боевым крещением, с вступлением в боевое содружество воюющих баз, сообщив, что отныне они надежда человечества, что от их боевой выучки и твердости зависит не только экология Земли, но и сохранность их собственных жизней, потому что дисциплинированность, овладение боевыми навыками вкупе - он так и сказал "вкупе" - с отвагой творят чудеса, а "смелому победа идёт навстречу". Посмотрев прохождение подразделений торжественным маршем, и дождавшись, когда бетонка опустела, Антуан обернулся к Кроту и спросил:
   - Церемониал закончен? Ну, давай здороваться по-настоящему.
   Они обнялись. Потом, после обхода боевых постов, учебных классов, после короткого совещания с руководителями подразделений, когда они, наконец, оказались в особняке, Крот поинтересовался с неподдельным интересом, как Антуан сумел за такой короткий срок так усовершенствовать свой русский язык. Тот многозначительно поднял палец и ответил с нарочитым акцентом, не уродующим фразы, а придающим им особый изысканный шарм:
   - Не такой малый срок. Год... И как тебе моя речь на параде?
   - Ты говорил, как грамотный русский чиновник.
   - Но разве бывают неграмотные чиновники?
   - У нас бывают.
   - Приятно слышать, что грамотный. Но чиновник... Я думаю, это сомнительный комплимент изо рта военного.
   - Из уст.
   - Да, да. Я забыл это слово. Я знаю: слово "чиновник" для русского - не похвала, а насмешка. У вас не любят чиновников.
   - Это чиновники нас не любят. Они вынуждены отвлекаться на нас, а это им мешает эффективно руководить.
   Антуан засмеялся. А потом добавил серьезно.
   - Ты говоришь то, что говорят другие. Как ты можешь знать про русских чиновников? Ты долго не жил в России.
   - Если верить русской литературе, чиновники не менялись триста лет. Неужели ты думаешь, что они изменились за десять лет моего отсутствия?
   Антуан слушал, склонив голову.
   - Допустим. Я не буду спорить. Я очень уважаю русскую литературу и тебя, чтобы спорить.
   - Я бы с тобой поспорил, но по-французски. Если бы умел так же хорошо говорить, как ты по-русски.
   - У тебя нет такого таланта, зато есть другие. Психоатаки действуют на всех по-разному. На нас с тобой они подействовали хорошо.
   За ужином, накрытом на первом этаже особняка, кроме иностранных гостей, присутствовали замы Крота, Стрижич, командир спецназа, Кондрат Алексеевич, начальник связи, начальник медсанчасти. Пили только легкое вино, которое Антуан привез с собой, хотя наши и косились выжидательно на запотевшие бутылки "Московской". Сначала были тосты, потом завязалась беседа, которую умело направлял Антуан. Много шутили и в конце даже спели "Катюшу". При этом замечательно выделялись голосами Седых и Стрижич. Спелись, однако. Характерно, что слова всей песни знал только француз, и когда после окончания очередного куплета все замолкали, лихорадочно припоминая, как дальше, он заводил новый, заставляя включаться остальных. О делах не сказали ни слова. Через два с небольшим часа Антуан дал своим знак, и они встали из-за стола. Представители принимающей стороны не прочь были бы продолжить банкет, но в этой ситуации им ничего не оставалось, как тоже начать прощаться. Впрочем, по деловому виду Седых и по тому, что англичанин и поляк ушли вместе с русскими, нетрудно было догадаться, что банкет застольем у командира не закончится. И Крот не возражал - пока крейсер в небе, беспокоиться о безопасности не было повода.
   Когда комната опустела, Антуан взял со стола бутылку водки, два стакана, кивнул на тарелки:
   - Захвати что-нибудь на свой вкус. Пошли ко мне.
   Они поднялись на второй этаж, расположились у небольшого столика. Крот разлил водку.
   - Давай за ребят... - сказал Крот.
   Выпили, не чокаясь. Помолчали.
   - Помнишь, вот так же мы с тобой сидели в Далоа.
   - Кот д"Ивуар. Берег Слоновой кости.
   - Да, Берег Слоновой кости. Только тогда вместо водки был ром, а вместо русского добротного салата - месиво из цитрусовых.
   - Кстати, ты спрашивал про оливье. Так вот, это оливье.
   - Да? А пельмени будут?
   - Завтра. И все-таки, как ты смог так хорошо выучить русский язык?
   - Можно подумать, что год назад мы не говорили с тобой по-русски.
   - Не сравнить.
   - А что ты ответишь, если я скажу тебе, что говорю и на анимерском? - Антуан с удовольствием наблюдал на поражённого этими словами Крота.
   - Как такое может быть, Антуан?
   - Райт на прощанье подарил мне устройство. По-русски это можно назвать самоучителем.
   - Он не вышел на связь?
   - Нет, не вышел. Это очень странно. Но мы свою часть договора выполняем. Знал бы ты, чего мне стоило доказать нашим чиновникам, что это необходимо делать, несмотря ни на что.
   - Я слышал, что водичку они забирают.
   - Да... - В этом ответе послышалось не только подтверждение сказанного, но и беспокойство.
   - Что-то пошло не так. Но как узнать, что?
   - А давай спросим? - Антуан сказал это вроде бы и в шутку, но посмотрел на Крота серьёзно и выжидательно.
   - С языками у меня проблемы, - отшутился в свою очередь Крот, обдумывая, к чему бы могло быть сделано это предложение. Поворот разговора его настораживал, но, с другой стороны, он хотел этого продолжения.
   - Зато нет проблем с реакцией. - Антуан пристально посмотрел ему в глаза.
   Крот взгляд выдержал.
   - А ведь у тебя, Крот, обычная реакция, - сказал вдруг Антуан, уходя от темы. - Лучше, чем у многих, но не лучше, чем у меня, например. Тебя негласно проверяли. Не только тебя, не беспокойся. Всех нас проверяют негласно. Приборы говорят, что у тебя обычная реакция. Но как тогда ты успеваешь реагировать в сотни раз быстрее, чем я? Ты, если верить молве, можешь увернуться от пули. Это как?
   - Увернуться от пули нельзя. Можно уступить ей дорогу, если сделать это раньше выстрела.
   - Да? Научи!
   - С этим не ко мне - к анимерам.
   - Вот. Но как она работает?
   - Не знаю. А ваши исследования не могут ответить на этот вопрос?
   - Нет. Но они предполагают, что это связано с последствиями психоатак. Как и мои склонности к языкам.
   - Только мои способности... более подозрительны. Если твоими можно гордиться, то мои следует скрывать. Но не от тебя, конечно.
   - Не от меня? Тогда давай поговорим начисто.
   - Начистоту, - поправил Крот.
   Антуан кивнул, принимая поправку.
   - Я хочу тебе что-то рассказать. Очень важное. И ты тоже должен мне рассказать важное. Я знаю, что ты тоже имеешь важную информацию. И она тебя тяготит.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я тебя знаю. Ну и немного умею чувствовать. Тоже, наверное, результат психоатак.
   - Хорошо.
   И Крот рассказал. Умолчал только про вещий сон и про лицо, которое увидел под маской.
   - Нет, - сказал Антуан, - я знаю, что ты рассказал не всё. Я не верю, - он похлопал Крота по руке, - что ты просто так упустил этого парня. Бэры появились после того, как он прыгал прочь?
   - Ну, после..
   - Ну-ну, баранку гну, - неожиданно ответил Антуан и заулыбался в ожидании реакции на русский народный перл. В устах французского аристократа фраза, действительно, прозвучала забавно, однако Кроту было не до того. Он слабо улыбнулся, что совсем не соответствовало ожиданиям Антуана.
   - Я перехвалил твою реакцию, - сказал он, не услышав ожидаемой реплики. - И продолжил серьезно:
   - Говори, почему ты его выпустил... - Подумав, исправился, - как ему получилось уйти?
   - А чёрт с тобой, - ответил Крот. - В конце концов мне всё-равно, что ты подумаешь... Но хоть в психушку по старой дружбе не отправляй.
   - Мы тебя будем лечить на дому. На моем дому. В фамильном замке. Обещаю.
   - А у тебя есть винный погреб?
   - У меня всё есть. Даже Советское шампанское семьдесят лет выдержки. Давай рассказ.
   - Понимаешь, мне показалось... Привиделось... Короче, у того парня было моё лицо. - Подумал, что это может быть непонятно, уточнил, - такое же, как у меня. Только моложе. Намного моложе...
   Теперь уже Крот был озадачен тем, как отреагировал Антуан. Он совсем не удивился. И даже будто бы обрадовался сказанному. Может быть, не понял? Вместо того, чтобы заинтересоваться, начать задавать вопросы, открыл планшет, включил его, пощелкал по клавишам и передвинул Кроту. На снимке был изображен человек, лежащий на спине. Заброшенная далеко назад голова, вытянутые руки и ноги, и десятки других неуловимых признаков говорили о том, что человек этот мертв. Снято было в поле. Молодая травка, примятая телом, придавала снимку неуместную живописность. Лицо рассмотреть было невозможно. Ясно было только, что это негр. И почувствовал Крот что-то очень знакомое в его облике, что-то, всплывающее из давних воспоминаний.
   Антуан, потянулся через стол и сдвинул изображение в сторону, на это место наплыл следующий кадр - лицо крупным планом. Крот всмотрелся и узнал. Брюс Мартин. Маленькое аккуратное отверстие над правой бровью не исказило его черт. Фото, было, без сомнения, очень старым. С Брюсом он пересекался в самом начале своей службы в ФОРСИС. Их было много, с кем ему выпало служить. И большинство было выбито из жизни и из памяти. Так много погибло их, что не только имен, но и лиц не вспомнить. А вот этого Крот запомнил. Огромный негр, шалопай и задира, впрочем, довольно добродушный, как и многие здоровяки, он отличался особой храбростью, которая была, как казалось Кроту, не суммой волевых качеств, а производной безрассудного характера. С Брюсом не любили ходить в паре из-за его беспечности и недисциплинированности. Многие считали, что он не заживется. Так и вышло. Парень погиб через три месяца после того, как перешёл в ФОРСИС из американской морской пехоты. И погиб нелепо. Схватился в рукопашную с отбившимся от группы бэром, пытаясь скрутить его и притащить на базу. За пленных бэров тогда давали неплохое вознаграждение. Но главным образом руководило им тогда тщеславие. В одиночку скрутить и притащить бэра - это было что-то! Такое было никому не по силам.
   Напарник Мартина тогда растерялся. Он пытался вмешаться в борьбу, но помочь никак не мог: стрелять по сплетению тел было опасно, а к боли бэры не чувствительны. Пока они возились, появился второй бэр и застрелил напарника. И тогда они взялись за негра вдвоем. Брюс отбивался, как мог. Только что он мог? Они порубили его своими длинными секачами. Буквально разделали, как тушу. Пытались унести тело, но им не дали. Однако смогли отбить у них только обрубок без рук. Постойте... Но ведь на этом снимке Брюс целехонек! Только дырка во лбу. Что за черт? И откуда на нем ТАКОЙ комбинезон?!
   Крот увеличил изображения, выведя во весь экран правое ухо. Оно было цело. У того, у настоящего Брюса, верх уха был обрублен еще во время службы в морской пехоте. Вроде бы полоснули ножом в каком-то портовом кабаке. Он непонимающе посмотрел на Антуана. Тот кивнул.
   - Это фото сделано пять дней назад. Его убили во время атаки на конвой неподалеку от Далоа. Я был там. Из-за этого и задержался с визитом к тебе. Разбирался. Вот поэтому я и не удивился твоему рассказу про двойника. Не удивился бы даже, если бы ты сказал, что увидел под маской меня.
   - Но что это? Как?
   - Не знаю. Если бы ты взял того мальчика, мы бы узнали кое-что. Бэра не допросишь - они не имеют мозгов, да и языка у них нет.
   - Тебе это, кажется, удавалось.
   Антуан отмахнулся.
   - У них можно узнать, в каком направлении ушел другой бэр. Если правильно поставить вопрос, они ответят. Но рассказать что-то связное они не умеют. Ты помнишь, как мы измучились, разговаривая с ними в подземелье?
   - Ты намучался. Я с тобой намучался, пока ты не выучил русский.
   - Ничего. Теперь твои мучения закончились. Твоя информация очень полезна, Крот. Когда был убит этот человек, - слово "человек" Антуан выделил интонацией. Скорей всего бессознательно, - мы думали, что инакие начали вербовку местных. Потом кто-то узнал его. Оказалось, что он похоронен на Арлингтонском кладбище еще восемь лет назад. Горячие головы даже предложили эксгумировать тело, но слава Богу, их остудили. Мистикой от этих снимков пахло только до твоего рассказа. Теперь понятно, что здесь что-то другое. Но что? Напиши рапорт обо всём. Я переведу его на английский и отошлю оба экземпляра в центр.
   - Лучше забери с собой, - посоветовал Крот.
   - Наверное, ты прав. Ваша база плохо обеспечена всем. В том числе и средствами безопасности. Ничего, после этих событий Центр раскошелится. Я тебе оставлю Игреки. Ну и весь твой трофей. Кстати, я привез тебе очень хороший аппарат для ног. Обработка какими-то лучами, вибро-массаж, ещё что-то. Лечись серьёзно, Крот. Я думаю твои ноги нам скоро понадобятся.
   - Только ноги?! - уточнил Крот.
   - Ну с головой-то у тебя, я уверен, всё в порядке! - засмеялся Антуан.
  
  Глава двенадцатая
  
   (В главе использованы строки из стихотворения Наталии Фейгиной)
  
   Утром Антуан натянул привезенный с собой камуфляж "Savane-2", пошутив по поводу русского звучания и особого смысла, который при этом образуется. Натянув, полюбовался на отражение - этот костюм напоминал ему о двух годах, проведенных на базе в северной Африке - после чего Крот на авике отвез его на место падения тарелки. Быстренько осмотрев её, велел перетащить на полигон спецназа, для отработки штурмовок. Про трофеи даже не спросил. И вообще тарелка его заинтересовала мало - стандартное устройство, таких набито за двадцать лет около сотни. Захватывали даже действующие. Одна из них вошла в состав авиазвена какой-то африканской базы.
   Целый день Антуан провел со спецназом - смотрел их на кроссе, в городке, на "квадрате", где ребята провели для него несколько показательных боёв на полном серьезе, без эффектной "показухи", которая пользуется таким успехом у людей непосвященных. Вместе с ними он пометал ножи, что умел делать классно, показательно покрутил нунчаки, в чём тоже с ним мало кто мог сравниться. Видно было, что генерал ностальгирует. И хотя для ФОРСИС эти виды воздействия были не актуальны - бэра нунчакой не проймешь, ножиком бронежилет не пробить - умение пользоваться спецсредствами ценилось высоко - это было что-то вроде визитной карточки. Крот уж совсем решил, что Антуан сейчас не выдержит и выскочит на "квадрат", чтобы померяться силой в единоборстве, но тот вздохнув, оставил спецназеров в покое.
   После обеда Антуан уехал к летчицам, и у Крота выдалось немного свободного времени. Вечером личный состав собрался в клубе, где гостей развлекли самодеятельностью. Оказалось, что талантов в гарнизоне достаточно. Больше всего удивила Крота Стрижич. Она вышла на сцену с гитарой и спела несколько никогда ранее не слышанных им песен. Лиричных и грустных.
  
   Дай мне знать, когда ты вернёшься с края земли,
   И не верь болтунам, твердящим, что край остёр.
   Не мы выбирали свой путь, и если б могли...
   Но разве дрова выбирали путь на костёр?
  
   И лишь, когда она запела:
  
   -Падаешь? Падай.
   Свободно паденье...
   Страх позабудь и поверь, что крылата, -
  
   Он понял, кто автор.
   После концерта устроили небольшой фуршет с танцами. Антуан провозглашал тосты, танцевал и вообще блистал.
   - Смотри-ка, - шепнул Кроту Григ, - как вокруг твоего друга летчицы сгрудились! - Он подчеркнул интонацией последнее слово и сам засмеялся своей шутке.
   Крот видел. Видел, что состав окружения Антуана постоянно менялся, и только Маринины светлые волосы бессменно трепыхались около левого плеча монженераля. Она была особенно хороша сегодня. Веселая, возбужденная, подвижная. Беззаботно болтала и заливисто смеялась. И ни разу не взглянула на него. В общем-то они так и договаривались - не давать повода для пересудов. Лишнего повода. Однако сегодняшняя её отстраненность была особенно искусственной. Она не просто не смотрела на него, она избегала его взгляда.
   Крот, как говорится, по долгу службы, вынужден был находиться рядом с высоким гостем. Он слушал, как тот рассказывал девчонкам героические истории из боевого прошлого - главным образом про товарищей и особенно много про Крота, а забавные - про себя. Потом они заспорили с Мариной о поэзии Поля Верлена и Гюго, который, к удивлению Крота, был не только известным писателем, но и поэтом. Оказывается, он был богат, что Антуан назвал неприличным для литератора. Между делом прозвучало и о его знаменитом завещании, из которого не был выполнен лишь один пункт, призывающий переименовать Париж в Гюгополис. Потом заговорили о Рембо, который, как выяснилось, сочинял лишь в молодости, а поумнев, занялся торговлей, продавая оружие, пряности и даже людей. По поводу последнего Антуан, заметил, что не только французские литераторы замешаны в этом. Российские в годы культа личности тоже продавали друг друга. А когда раскрасневшаяся от беседы и вина Марина попросила Антуана прочесть что-нибудь по-французски, он с удовольствием прочел по памяти начало из "Войны и мира". В какой-то момент Крот вдруг почувствовал себя в глубокой тени. Он словно растворился. И хотя Антуан постоянно называл его имя, речь о нем шла, как об отсутствующем.
   Следующий день Антуан с замом Крота занимался вооружением. Поляк тряс снабженцев, англичанин же все дни, практически не вставая, просидел у компьютеров с каждой из летчиц, проверяя их навыки. Перед обедом Кроту позвонила Марина.
   - Забери меня со скамеечки, - попросила она.
   Крот подумал, что это свидание сейчас совсем некстати, но обрадовался. И, отложив все дела, помчался за ней к клубу. Марина была задумчива и молчалива. И он понял, что это совсем не свидание. Когда они вошли в комнату, она достала из шкафа свою сумку и принялась укладывать в нее вещи. Крот молчал.
   - Я уезжаю, - наконец сказала она печально. Но он видел, что в глазах её совсем нет грусти.
   - Куда же это? - Поинтересовался он спокойно. - Надолго?
   - На курсы...
   - Понятно, ротация. Ну что ж, это совсем неплохо.
   - Ты совсем не расстроен? - Удивилась она.
   - Нет, - сказал он. - Я уважаю твой выбор.
   - Понимаешь, было тестирование. - Начала она торопливо, словно оправдываясь. Ничего особенного: задания типовые, но девочки очень волновались и многие справились неважно. А я справилась хорошо. Ты же знаешь, к нам привезли трех летчиц. Значит, трех надо забрать на переподготовку. Генерал по итогам выбрал пятерых. Стрижич оставила в списке трех. И меня в том числе. Вот.
   Она что-то не договаривала. Но Кроту было всё равно. Что ж, всё правильно. Их ничего не соединяет, кроме тех двух свиданий. Не всякая связь связывает.
   - Тебе совсем безразлично? - Вот теперь в глазах ее появилась обида.
   - Ну не совсем, - ответил он. - Конечно, я к тебе начал привыкать. Но ты же сказала, что прилетели три новых летчицы. Симпатичные?
   Она тряхнула волосами. Легкий всполох плеснулся в сторону Крота. Не подействовало. Марина взяла сумку. Помялась, но все-таки спросила:
   - Скажи, а Антуан женат?
   Понятно, его друг включил свое обаяние и уже успел преуспеть. Мало кто из представительниц женского пола мог против этого обаяния устоять. Впрочем, у него есть и другие козыри - предместье Парижа, графский титул. Состояние имеется и у Крота. Только деньги в лесной глуши тратить некуда.
   - Место графини свободно, если ты об этом, - ответил Крот. - Я тебя не повезу. Бери авик и лети сама. Оставь его возле штаба.
   Она постояла около двери, посмотрела на него выжидательно, и, поняв, что прощаться он не будет, вышла. И авик взяла.
   Вечер Крот провёл в одиночестве. Антуан занимался с летчицами. По его приказу на территорию авиачасти приземлили крейсер. Для здоровенной махины пришлось открывать сразу восемь окон. Занятия шли весь вечер. Ознакомительные, конечно. Такой техники девчонки никогда не видели, и полетать им, естественно, никто не предлагал. Но покатать - покатали. Антуан появился поздно. От чая отказался. Поговорили о несущественном. По поводу прощального банкета сказал:
   - Нечего нас баловать. А то привыкнем и будем, подобно вашим чиновникам, на проверки, как на кормления, ездить.
   Посмотрел на Крота странным взглядом, потом хлопнул его по плечу и ушёл к себе на этаж.
   На другой день, после подведения итогов, Антуан, выходя с Кротом из штаба, кивнул на авик.
   - Прокатил бы, что ли.
   Это было приглашением к разговору. Они уселись в машину. Крот поднял её, отогнал в сторону, машинально взглянув на пустующую скамейку возле клуба, подвесил на высоте пятнадцати метров и обездвижил. Посмотрел выжидательно на Антуана.
   - Женщиной здесь пахнет, - сказал Антуан, осматриваясь. - Я даже знаю, какой.
   - Как же тебе не знать? - усмехнулся Крот.
   - Правильно говоришь. Ты ведь не ревнуешь?
   - Чего вдруг мне ревновать предательницу?
   - Тёмный ты, Крот, - вздохнул Антуан.
   - Почему это я тёмный?
   - Как тебе объяснять? Почему предательница? Разве она твоя жена?
   - Дело не только в этом...
   - Не по-товарищески поступила? Она что тебе в спину стреляла?
   Крот не стал отвечать. Тема становилась слишком опасной. Пока разговор не затрагивал Антуана, но это пока. Если его сейчас не прекратить.
   - Не надо брать то, что плохо лежит... Как говорится в вашей русской пословице? Семь раз отмерь, один раз отрежь. Сейчас ты всё равно не поймёшь. Просто поверь, что я тебя освобождаю. Я лишаю тебя множества ненужных хлопот и переживаний, с которыми тебе трудно будет справиться. Переживи один раз и успокойся. Но я не о том хотел говорить. - Сказал он после некоторой заминки. - О другом. О важном. Ты не задумывался, почему у вас тут такая кутерьма именно после твоего приезда началась?
   - Задумывался. И, мне кажется, что это связано с моим приездом.
   - Тебе правильно кажется. И подтверждение тому то, что на твою любимую "А-3" за год после твоего отъезда не было ни одного нападения. Стоило тебе уехать - и там стало тихо. А здесь с твоим появлением стало шумно.
   - Ты хочешь сказать, что они охотятся за мной?
   - Я бы очень не хотел это сказать, но я привык говорить то, к чему меня побуждают факты. Будь осторожен, Крот. Я тебя заберу отсюда. Но не сейчас. Сейчас для тебя самое безопасное место здесь. И в тебе пока там, - он сделал неопределенный жест куда-то в сторону и вверх - не возникла необходимость. Но скоро ты им понадобишься.
   - Им?
   - Мне ты нужен всегда.
   - Опять в норку?
   - А кому ещё? Ты же Крот! - Стёр с губ улыбку, добавил, - молчит Райт. Воду они берут, и больше ничего. Никаких контактов. Что-то там случилось. Так что пенсия твоя, боюсь, откладывается.
   - И ты со мной?
   - Ну, не знаю, - нахмурился Антуан и постучал себя по погону. - Чином я перерос рейды. Но, с другой стороны, кому ещё? Кто с ними диалог наладит? Ты же по-анимеровски ни "бэ", ни "мэ". Ладно, посиди под куполом, поразбирайся с собой, женись, наконец. А там посмотрим.
   - На ком мне жениться? Ты же невесту увозишь! - развеселился вдруг Крот.
   - Крот, ты дурак! Зачем тебе невеста? Тебе жена нужна. Ты меня когда-нибудь ещё благодарить будешь за то, что я тебя освободил для законного, - он подчеркнул это слово голосом и быстрым движением руки, - брака.
   - А сам что не женишься?
   - Мне жена не нужна, мне невеста нужна, - засмеялся Антуан. И добавил, - а лучше несколько.
   - Гарем по-французски?
   - Французы разные, - усмехнулся он. - Я вот такой. - И посерьезнев, закончил, - ладно, пора мне. Давай сегодня без топотни обойдемся. Пусть твои солдатики делом занимаются, а не подметки бьют. Да и я им уже всё сказал.
   - По-английски уйти хочешь?
   - Улететь по-французски.
  
  
  Глава тринадцатая
  
   Антуан оставил летчиц в Твери. Крейсер высадил их на военном аэродроме в Мигалово, откуда девчонок должны были перебросить под Ржев, где недавно открылся учебный центр подготовки пилотов тяжелых летательных аппаратов. Понятно, что, загружаясь на борт, его спутницы ожидали иного. Управлять такими машинами россиянок раньше обучали в французском Кретее и в немецком Дормунде. Но как раз этого "иного" Антуаном, когда он распорядился набрать группу для переподготовки, не предусматривалось. Тем более, что занимался он комплектованием не по собственной инициативе, а по просьбе российского военного чиновника, отвечающего за повышение квалификации лётного состава. Тот смекнул, что совсем не за чем командировать аттестационную комиссию на базу, когда туда уже направляются специалисты, способные в ходе проверки, так сказать, между делом, провести квалифицированный отбор. Впрочем, летчицы узнали об этом ещё в полете и, хотя поначалу, конечно, расстроились, потом уже и не особенно горевали: Париж - это здорово, но и Москва тоже совсем не плохо.
   Отбор был беспристрастный, и Марина вполне соответствовала предъявляемым требованиям. Однако у Антуана был свой интерес в этом деле. И обсуждая кандидатуры со Стрижич, с удовольствием отметил, что та не просто не возражала, но не возражала очень даже. Дело в том, что главной целью Антуана на базе было не проверка её боеготовности - для этого он привез с собой специалистов, ему надо было проверить боеготовность Крота. Поэтому он сразу же начал осторожно выяснять все обстоятельства, касающиеся его боевого товарища. Это было не трудно сделать - многие здесь хотели бы добиться расположения представителя европейского штаба. Первым проговорился Григ. Ничего определенного, общие слова, но и этого было достаточно. Так в поле его зрения появилась Марина. Антуан присмотрелся к обоим. И понял, что надо срочно вмешиваться в ситуацию. Не хватало только, чтобы Крот влюбился до потери чувства долга, или - того хуже - попал под каблук. У него были на Крота другие виды. Да и не его это была женщина. Слишком хорошо знает, что ей нужно. На этом Антуан её и поймал. Впрочем, у неё был выбор, и он с интересом ждал, как она поступит: могла бы, уцепившись за Крота, и остаться. Если бы это было серьезное чувство, проверенное искусом. И тогда он бы, конечно, отступил. Но Марина без колебаний выбрала другое. Конечно, то, о чём она загадывала, у неё не получилось, но и жалеть ей не придётся: после этих курсов только ленивый не сделает карьеры. Редкая специальность, перспективная техника.
   Наверное, она до последних минут ждала какого-то особого предложения. При других обстоятельствах, в другом месте почему бы и нет? Но увлечение и развлечение - разные понятия. Конечно, недельный бурный роман - это было бы совсем неплохо. Но вести её во Францию, тратить время на её адаптацию... Всё-таки красивая женщина - это не только удовольствие, это ещё и многочисленные проблемы. Да и моральный фактор тоже играл роль. Это претило его понятиям о чести и о товариществе. Кроме всего прочего, сейчас ему было и некогда, и негде заниматься женщинами.
   Через два дня ему предстояло выступать перед очень серьезной комиссией. В состав её входили руководители Европейского подразделения ФОРСИС, представитель ведомства, занимающегося вопросами безопасности при Совете Европы, чиновник, представляющий правительство Франции, член подкомитета ООН, ведающего вопросами контактов с внеземными цивилизации. Зачем пригласили ооновца он так и не смог понять. Обстоятельства заставили создать в ООН подкомитет десять лет назад, однако деятельность его сводилась лишь к сбору информации и контролем за лагерем, в котором содержались пленные бэры. Именно бэры занимали все силы и поглощали всё время подкомитета. С ними было немало хлопот. Главным образом с питанием: кормить, вернее, поить, их приходилось специальной питательной смесью. И чтобы установить её состав, ученым пришлось поломать голову. Но хорошей замены не нашли, отчего бэры чахли и умирали. И ещё специальная подкомиссия подкомитета строго следила за соблюдением норм гуманного обращения с пленными, хотя толком никто не мог сформулировать, что является в отношении к ним гуманным, а что антигуманным. Не было даже единства в вопросе, возможно ли в принципе распространять принципы гуманности на негуманоидов.
   Но, кажется, сейчас для представителей подкомитета намечалась настоящая работа, и Антуан очень сомневался, что они к ней готовы. Инициативная группа Французского отделения ФОРСИС собиралась выступить с предложением, которое, в случае его одобрения, должно было изменить сам принцип противостояния инаким. От убедительности аргументации, которую Антуан собирался привести в докладе, зависела судьба этого предложения. Тем более, что даже в руководстве регионального отделения мнения разделились. Его шеф - бригадный генерал Робер Дюпон идею поддерживал. Это и не удивительно: он знал всё об их с Кротом потусторонней акции. Но были у предложения и противники. Речь не о тех завистниках, которых активность выскочки аристократа-командос раздражала. И хотя Антуан не претендовал ни на чье место, а, по сути, создавал для себя новое, некоторых его быстрый взлёт брал за живое.
   День, проведенный в Москве, был расписан поминутно. Встреча с представителями Российского подразделения ФОРСИС, возложение венка к могиле Неизвестного солдата, совещание по итогам проверки. В расписание мероприятий втиснулась и культурная программ - обзорная экскурсия по Москве, спектакль в Большом Театре. Завершали визит церемониальное питание со здравицами в одном из респектабельных ресторанов и проводы на аэродроме. Крейсер вернулся на службу - занял свою точку, отведенную ему в распорядке боевого дежурства и Антуану предстояло возвращаться в Париж на пассажирском лайнере.
   В Орли Антуан без задержки прошёл индикатор паспортного контроля для вип-персон. Хорошо быть генералом, хотя бы потому, что не приходится терять время в очередях! Спустился на лифте в гараж, забросил в багажник походный чемоданчик. Личных вещей он возил с собой немного. Трубка и пачка хорошего табака, малый джентльменский набор предметов личной гигиены, несколько блокнотов, карандаш в золотистой "рубашке" - пометки и наброски он делал только карандашом, поскольку изобретение своего соотечественника Николы Жака Конте считал самым надежным и удобным средством фиксации мыслей и образов. Это как русский "Калаш" - безотказен, пока не выработан расходный материал. Представительский багаж, включающий статусный генеральский набор, предназначенный для официальных визитов, заберут люди из хозяйственной части. От Орли до Кретея езды минут десять. Если без пробок. Пробок не было, и Антуан поднажал. Вот уже заблестел стеклом ветеран торговли супермаркет Икея, вот бросилось под колеса серебристое покрытие моста через Сену - совместная инновация дизайнеров и инженеров. Для французов и гостей Парижа это знаковая достопримечательность: благодаря новейшим композитным материалам мост виден только из автомобиля, стороннему наблюдателю представляется, что машины несутся в воздухе. Вот и развязка в Шуази. Замелькали по сторонам шоссе магазины, теннисные корты, футбольные поля и парки. Заиграло водной гладью озеро, в котором отразились знаменитые дома-капусты. Пежо Антуана вкатил в Кретей. Оставив машину на служебной стоянке, достал чемоданчик и нырнул в прохладу просторного вестибюля. Прошел мимо вытянувшегося дежурного офицера, поднялся на третий этаж, кивнул заулыбавшейся Мадлен.
   - Мадмуазель Пасси, кофе и бумажную переписку.
   - Здравствуйте, мсье Дампьер. Вам всё в одну чашку?
   Он погрозил ей пальцем. Состроив вопросительное выражение на лице, кивнул в сторону двери у неё за спиной.
   - Мсье Дюпон занят. Но он вас ждал.
   - А что больше?
   - Узнать?
   - Не спешите. Пусть поработает. А то он на радостях спихнёт половину бумаг на меня.
   - Хорошо. Я сообщу ему о вашем прибытии, как только он выйдет на связь.
   - Боюсь, что мне придётся ждать до конца рабочего дня!
   - Мсье! - С деланным возмущением воскликнула Мадлен, которая немного гордилась своими особыми отношениями с шефом.
   Он в шутливом испуге прикрылся чемоданчиком, а затем открыл его и извлёк оттуда яркую матрешку.
   - Это вам. Из России с любовью.
   Войдя в кабинет, распахнул шторы, и включил компьютер. Открыл файл с докладом и задумался.
   Напор инаких резко ослабел в последние три года - это очевидно для всех. Но только посвященные знают почему. Посвящённые благодаря сведениям, добытым Антуаном и Кротом. Нет, увы, наоборот - Кротом и Антуаном. Государственные мужи до сих пор полагают, что причина этого в бурном развитии земной науки и техники. Тот факт, что развиваются они стремительно главным образом благодаря технологическим заимствованиям у противника, не выпячивается. Да и какая разница? Главное, что сравнялся потенциал. Иссякла энергия одних, а у других она нарастает. Однако никто не задумывался, отчего же он сравнялся? Не будет радоваться своей победе начинающий спортсмен, нагнавший тяжелобольного чемпиона. А чиновники уже готовятся праздновать победу. Они видят ситуацию на мониторах своих компьютеров. А там только вспышки бластов, опрокинутые тарелки и обожженные трупы своих и бэров. Им представляется, что ещё один нажим, ещё одно усилие и - победа. Если бы так.
   Он вывел на экран фото Брюса, взятое из личного дела, и поставил рядом изображение убитого на прошлой неделе при атаке на "тарелку" негра. Сходство было поразительное. Что подтверждало и заключение экспертов. Впрочем, это был тот случай, когда вмешательство специалистов не требовалось. Поработать им придется с идентификацией тела. Если удастся добиться эксгумации. Но это почти невыполнимо. Американцы не позволят извлекать прах национального героя для сравнительной экспертизы. Биохимиков надо подключать. В музее родного городка Брюса пошуровать. Интересно, сколько лет сохраняются отпечатки пальцев? Впрочем, зачем отпечатки, если и так ясно, что это другой человек? Ах как жаль, что Крот не прихватил своего двойника. Он ещё раз взглянул на снимок: да, эти парни не увальни-бэры, из них получатся высококлассные бойцы, которым трудно будет что-то противопоставить. Их прототипы - лучшие из нас. Но как? Это почти сформировавшиеся мужчины. А Брюс погиб восемь лет назад. Если даже взяли его биоматериал, то как вырастили из зародыша за такой срок зрелую особь? И Крот. Он ведь жив-здоров. Хотя... Или это что-то другое? Но что?
   Шеф принял его через полчаса. Кивнул на стул, приглашая садиться. Поинтересовался:
   - Как поживает твой боевой друг?
   Антуан выразительно посмотрел на пепельницу, и, получив разрешение курить, достал трубку. Набивая её, обдумывал ответ. Слишком откровенничать не хотелось.
   - Поживает он хорошо. Маленькая встряска пошла нашему суперветерану на пользу. Я утвердился в мысли, что ему нельзя долго пребывать в покое.
   - Ты не оставил мысли включить его в дело?
   - Только утвердился в необходимости этого.
   - Что-то произошло?
   - Анимеры явно охотятся на него... И это неспроста. Это, вполне возможно, имеет отношение к нашему рейду. Но вот какое?..
   - Похоже на то. Ну, так пусть не высовывается из-под купола. Это единственное, что мы можем ему посоветовать. Ты привез что-нибудь важное для нас?
   - Да хорошую русскую водку лично для вас, матрёшку для Мадлен и валенки для старика Сильвана.
   Дюпон хмыкнул, видно, представил генерала в валенках. Но тут же посерьёзнел.
   - Водка и валенки - это хорошо. Но кроме этого есть ещё что-то?
   - Да. Появлялся ещё один двойник...
   - Чей?
   - Крота.
   - Интересно. Появлялся, говоришь? Значит, ушёл?
   - Ушёл.
   - От Крота?
   - Я думаю, сработал эффект неожиданности. И... Не просто выстрелить в самого себя.
   - Да, ты прав. Пока ты летал, я нашёл кое-что интересное. Во внутренней сети болтается заключение экспертов по Брюсу Мартину. Чтобы тебе не разбираться со всём этом заумье, я тебе перескажу в двух словах. Генетическая экспертиза показала, что у наших близнецов полное совпадение по био.
   - Откуда материал? Неужели американцы решились на эксгумацию?
   - Нет, конечно. На несколько дней нам передали кое-что из одежды, хранящейся в музее его родного городка. На берцах было крови на десяток экспертиз.
   - Отпечатки бы пальцев ещё сравнить.
   - Да, это было бы интересно. Только здесь интерес чисто теоретический.
   - В общем-то, да. Совет не перенесли?
   - Нет, всё остаётся в силе. И твой отчет пойдет сразу за моей справкой. Постарайся быть убедительным. Видишь ли, руководство ФОРСИС пока еще не заняло позиции. Сам понимаешь... Всё из-за этих чёртовых бабочек. Это раньше генералы были солдафонами, сейчас они все такие эстеты. Не скажу, что начитанные, но весьма наслышанные. И, к тому же, кое-кто сделал неплохую карьеру, не отрываясь от кресел. Зачем им что-то менять? Самое неприятное, что в качестве экспертов собираются привлечь представителей альянса.
   - НАТО?
   - Да.
   - Но это значит, что у нас возникнут трения с Россией. А учитывая, что полная информация по поводу нашего с Кротом рейда есть только в наших двух странах.
   - Вот именно. И это ставит под угрозу наш проект. Если только...
   - Это невозможно...- предупредил Антуан реплику шефа.
   - Ну почему? Он ведь и так пол жизни провел вне России. Дадим ему французское гражданство. Или он предпочитает гражданство США?
   - Хочу вас предупредить, что у Крота очень хорошая реакция, из за этого он бьёт быстрее, чем думает. Поэтому, может быть, и жив до сих пор. Так что, если возникнет желание поговорить с ним на эту тему, пошлите кого-нибудь бесполезного для дела, или кого не жалко. Особенно если речь пойдёт об Америке.
   - Ну а Франция?
   - Русские Францию любят, но не больше, чем Россию. Так что, нам в данной ситуации удобней дистанцироваться от НАТО, чем от России.
   - Или приблизить их одновременно.
   - Шеф, вы что всерьез полагаете, что в центральном штабе ФОРСИС нет агентов ЦРУ? Всё, что нашим американским друзьям нужно будет узнать, они свободно узнают и, не входя официально в координационный совет.
   - Ты говоришь о разведке, а я о дипломатии. Мы должны делать определенные политические жесты. Ладно, я принял твоё мнение. Завтра поговорим о деталях выступления. А сегодня я занят. Гостей надо устраивать и развлекать, сам понимаешь.
   Вернувшись в свой кабинет, Антуан вывел на экран папку с материалами "Оттуда". Перелистал снимки. Открывали подборку фото со спутника. Сначала шло несколько почти однотипных. Две фигурки возле каменного выступа. Это они с Кротом. Он долго выбирал нужное из "покадровки", но, что бы он ни брал, Крот, как ему казалось, выглядел более выразительно. Его это задевало. Включалось чувство соперничества, которое он в реальной жизни старался игнорировать, не умея подавить. Оно подталкивало скорректировать глубинное психологическое неравенство, выражавшееся, как ему казалось, даже в снимках, сделанных с высоты в нескольких десятков километров. Но он объяснял себе, вернее, делал вид, что объяснял, это перетасовывание тем, что ищет наиболее выразительную композицию. Подбирает такой вид, где хорошо видны и они, и находящиеся с другой стороны кряжа бэры в тот момент, когда они еще не обнаружили друг друга. Следующим в галереи показа был снимок, в центре которого зияло раскрывшееся жерло входа. Это сейчас он знает про вход, а тогда ему показалось, что прямо под ним обрушалась порода, образовав неестественно круглый провал. Н снимке отчетливо видны бэры, стреляющие туда, где на предыдущем кадре были они с Кротом. Но их уже нет, а в темноте провала различим неясный силуэт сцепившихся людей. В верхнем правом углу тускло светится округлый край заходящей для загрузки в туннель "упаковки" - четырёхсоттонного водяного шара, стянутого в единое целое гравитационной оболочкой. Антуан прикрыл глаза, вспоминая, как всё было...
  
   Часть вторая
  
   (за год до описанных в первой части событий)
  
   Глава первая
  
  
   Над озером, покачиваясь, поднимался шар. Отсюда с сопки он казался маленьким, наподобие мыльных пузырей, которые пускают детишки, однако был не светлым и праздничным, а темно-серым, тусклым, непрозрачным. Шар был водяной. Кроту вспомнились тренировки в невесомости. Вот так же летал в кабине космического корабля водяной шарик, трепеща и волнуясь поверхностью. Только тот был сантиметров пять, а этот... Он присмотрелся, сопоставляя высоту деревьев на берегу с размером водяного пузыря, и решил, что диаметр его никак не меньше десяти метров.
   Шар, меж тем, подхваченный порывом ветра, полетел прочь как, если бы он был маленьким мыльным шариком.
   - Охотники говорили правду. Водяной шар. Большой. - сказал Антуан по-русски. Они теперь общались по-русски. Кроту так было намного удобней, а Антуану, как он сам утверждал, такое общение давало хорошую практику.
   - Гляди, вон другой! - проговорил он, указывая на озеро. Характерной особенностью русской речи Антуана было то, что он старался активно использовать стилистику "второго ряда": "глянь", "вон", "другой".
   Действительно, метрах в двухстах от берега вода вспучилась, и вскоре из водной глади стал неспешно вырастать большой пузырь. Он поднимался, разрастаясь в диаметре, и пройдя половину превращения, начал отделяться от воды, всё утончаясь и утончаясь в основании. Отрываясь, шар словно разорвал какую-то ниточку и от того резко подпрыгнул, но тут же словно уперся во что-то невидимое, заметно сплющился и медленно распрямившись, играя оболочкой поплыл вслед за первым, который уже заметно удалился и приподнялся над горизонтом. Было очевидно, что двигались они по воле ветра.
   - Свяжись с базой, - приказал Крот. Он внимательно изучал шары в бинокль, пытаясь обнаружить антигравитатор, поднявший в воздух эту махину. Но, верней всего, тот находился в центре пузыря, нейтрализуя вокруг себя гравитацию. Но как удаётся инаким добиваться того, чтобы граница действия антигравитатора была так чётко очерчена? Почему сила воздействия не уменьшается по мере его распределения от центра к периферии?
   - Есть связь, Алекс! - откликнулся от машины Антуан.
   - Доложи им обстановку, - буркнул Крот. Это должен был сделать он, однако с языками у него было худо. Не шли ему языки. Поэтому в подразделениях ФОРСИС, где бы ему не приходилось служить, он пребывал в языковой изоляции, и, как следствие, в изоляции социальной. Его уважали, ценили, ему симпатизировали, однако дружеских отношений из-за невозможности установить контакт, не складывалось. Ни с кем. Кроме Антуана. Антуан был исключением. Он сам попросился к Кроту в напарники, и спустя полгода уже свободно говорил по-русски. Впрочем, так же свободно он говорил по-английски, по-итальянски, по-гречески, по-немецки. А несвободно изъяснялся ещё на десятке языков. Так ему аукнулось после психоатаки. Кроту тоже аукнулось, но по-другому. И он бы не хотел поменяться своим "ау" с "ау" Антуана.
   После возвращения на базу прямиком направились на доклад к начальству. Согласно субординации отчитываться должен был Крот, но по-русски начальство не понимало. Поэтому он сделал только вступительную часть, с пятого на десятое доложив, что имеет важное сообщение, а когда им предложили садиться, передал инициативу Антуану. Английский у его напарника был великолепен. В зависимости от того, на каком диалекте он говорил, его принимали то за коренного лондонца, то за уроженца штата Техас, мог он шутки ради при помощи акцента изображать и самого себя - француза, хорошо знающего английский. Антуан вдруг прервал доклад и повернул к Кроту своё аристократически вытянутое лицо, что-то спросил его что-то по-французски.
   - Ты чего? - не понял тот.
   Антуан махнул рукой и засмеялся, переходя на русский:
   - Извини, дружище, не тот разговорник в голове открыл! Командир спрашивает: большие шары? Я сказал, что пятнадцати метров диаметра. Так?
   - Не так, - усмехнулся Крот, и выделяя голосом исправленную стилистику, уточнил, - "в диаметре" около десяти метров.
   Антуан кивнул и принялся переводить дальше. Крот с пятого на десятое разбирал, о чём речь. огорчало то, что доказательств увиденного у них нет: снимки, сделанные на озере, оказались испорченными. Вместо изображения в файлах было лишь мутно-серебристое сияние. Впрочем, и без этого не верить им у начальства не было оснований. Во-первых, потому, что не верить не было никаких оснований, во-вторых, потому, что неделю назад такая же информация поступила от местного жителя, наблюдавшего шары, летящие над лесом. А то, что электронные средства никак их не фиксировали, а точнее, что кто-то не позволял их фиксировать, скорее говорило в пользу существования шаров, чем наоборот. Такой вот парадокс.
   - Ясно, что инакие их прячут, - сказал Крот, когда они, сдав оружие, разделавшись с отчетами, отмывшись в душе и поужинав, наконец оказались в своей комнатушке, расположенной на втором этаже общежития. Антуан, уже собиравшийся включить сферу и нырнуть в Интернет, поднял голову от подушки и посмотрел на Крота с удивлением.
   - Ты о чём, Алекс?
   - О шарах, о чём же ещё? Электроника их не фиксирует. Беспилотник зря слетал, хотя ориентиры мы дали сразу же.
   - Ты думаешь, что летчик бы увидел?
   - Сто процентов! Мы же видели.
   - Но зачем им столько воды?
   - Может, праздновали что-то вчера...- хмыкнул Крот.
   - Я не понял твоего русского юмора. - огорчился Антуан. - Но сейчас попробую. Праздновали, значит пили вино и танцевали? Много наследия? Нет. Следов... Надо мыть полы?
   - Да ну тебя.
   - В твоих словах есть какой-то смысл. Ироника. Это такая шутка? Но я её не понимаю.
   - Это потому, дружище, что мы празднуем по-разному. Если бы ты пил водку, то сразу бы сообразил, о чём я.
   - Я забыл, русские пьют водку! Водка развивает мышление? - заинтересовался Антуан.
   - Скорей воображение. Но сейчас я о другом. С похмелья пить хочется.
   После того, как пришлось объяснить смысл шутки, Крот испытал неловкость. Подумал, что пошутил не очень удачно. Грубо. Потому не стал проверять, понял ли его разъяснение Антуан, который, скорей всего, слова "похмелье" не знал, а перевёл разговор на другое.
   - Инакие стали иными, - сказал он. И нахмурился, поняв, что снова пытается шутить.
   - Ленивыми и не воинственными, - поддержал его Антуан, сразу понявший, о чём речь.
   Последние слово он проговорил с явным удовольствием. Видно было, что он гордился тем, что знает его, что применил к месту и выговорил, не сбившись. Крот понял, что тут надо похвалить. И похвалил. Антуан, действительно, говорил практически без акцента и правильно выстраивая предложения. А тот, с удовольствием выслушав похвалу, продолжил.
   - Как ты думаешь, Алекс, почему?
   - Откуда я знаю? - отмахнулся Крот. - Но мне нравится, что они меньше стали стрелять в нас. Пусть лучше воду воруют, чем нападают на базы.
   - Значит, у них мало воды. - задумчиво отвечал Антуан. - Сейчас мало. Было много, и они не воровали, а теперь мало и они воруют. Куда подевалась их вода? Вода может испариться и замерзнуть...
   - Ну что ты рассуждаешь впустую? Откуда мы знаем, куда они её таскают? Может быть, на Марс. Там сплошные пустыни.
   - Ты не хочешь говорить серьезно. Причем тут Марс?
   - При всём том, что и любые прочие планеты Солнечной системы.
   Антуан задумался. Построение фразы для него оказалось сложным. Но Крот рано обрадовался. Он ещё не успел как следует улечься, когда Антуан спросил:
   - А как ты думаешь, откуда они приходят?
   - Не знаю. - понятно было, что француз так просто не отвяжется. Крот подумал, что, возможно, его не столько интересует местоположение родины инаких, сколько возможность совершенствовать свой русский. В этом случае ответы не имеют никакого значения. Разговор в принципе не может стать для Антуана неинтересным. Единственный выход - не отвечать, тогда, может быть, и отвяжется. Но Антуан, кажется, не нуждался в ответах: он хотел выговориться.
   - Мы не знаем откуда они. Мы знаем, что они легко приходят к нам. Но они не умеют приходить помногу. Их приходит мало за один раз. Значит, они приходят не из космоса. Небо большое. А они как просачиваются через, - он пощёлкал пальцами, - через дыри.
   - Дыры, - машинально поправил Крот.
   - Дыры? Дыра, дыры, дыре, вижу дыру, дыром...
   - Дурьём, - поправил Крот.
   - Почему дурьём? - удивился Антуан. - Творительный падеж. Правильно будет или дыром или дырой...
   - Дырой, конечно, - смилостивился Крот. И добавил, прикинувшись смущенным, - извини, я ошибся, у меня тройка была по русскому, вот я и перепутал.
   - Если даже у русского тройка по русскому, то у француза разве может быть больше?
   - Может! У вас в школе двадцатибалльная система. Так ты говорил...
   - Ты шутишь про дыру. - лучезарно улыбнулся в ответ ему Антуан. - Я понимаю. "Дурьём" - это от слова дурак. Ты так дразнишься. И правильно делаешь. Мне это не обидно. Мне это полезно. Я учусь понимать интонации. Русские падежи, - добавил он серьёзно, - очень сложные. Окончания трудно запоминать. Но я уже меньше ошибаюсь. Но всё-таки дыры есть. Дыры всегда бывают в твердом. Эти дыры в чём? Ты подумай сам. В такую дыру они потащат нашу воду. Можно посмотреть, как они её будут лить! Надо только добраться до этого места. Раньше у нас не было такой возможности - узнать, где их дыра. А теперь есть.
   - Доложи завтра свои соображения начальству. Мне ты зачем это говоришь? - ответил Крот.
   - Надо доложить. Давай посмотрим карту. Подключайся к моей сфере. Ах да, ты не умеешь. Дэкор*, завтра в штабе посмотрим.
   Ты завтра в штабе, а я сегодня здесь, - подумал Крот, поворачиваясь на бок. Он уже почувствовал, определил по каким-то малоуловимым признакам, что нынче ночью будет кино. Так и случилось.
  
   *Дэкор - ладно. (фр.)
  
   Глава вторая
  
   Через несколько минут Антуан, сообразив, что говорит в безответную тишину, вздохнул и, свернув вокруг себя интерсферу, углубился в изучение японского. А Крот спал и не спал. Он, словно погрузился в серебристую матовую мглу. Пристально всматривался в тусклое сияние, словно желая рассмотреть что-то скрывающееся за этим мерцанием. Постепенно вокруг прояснилось, и он увидел перед собой горное плато. Крот отлично знал, что здесь он никогда не был, однако ему казалось, что местность эта ему не так уж и не знакома. И вдруг понял, почему. Карта! Вид сверху. Знакомые очертания предгорья. Для того, чтобы убедиться в том, что не ошибается, посмотрел налево и увидел то, что ожидал увидеть: синеющую вдалеке озерную гладь. Их озеро. И понял, что гора, с которой он осматривается, та самая, в сторону которой ушли водяные шары, которые они с Антуаном наблюдали сегодня утром. Понял и, успокоившись, заснул по-настоящему.
   Утром после развода он, захватив с собой Антуана, явился к командиру базы и сообщил ему, что считает необходимым произвести разведку высоты 436. Тот выслушав его с напряжённым вниманием - видно не просто было разбирать речевые каракули Крота - взял пульт, открыл на настенном планшете карту, нашел высоту, постоял некоторое время, глядя на экран, потом быстрым перебором клавиш вывел на изображении шкалу и прокинул линию от озера до высоты. В правом нижнем углу высветилась какая-то умопомрачительная цифра - расстояние в футах, а ниже в скобочках 12 км 153 метра.
   - Ты считаешь, что они туда переносят воду? - спросил начальник.
   - Я думаю, что да.
   Полковник нахмурился. Потом сказал:
   - Это надо проверить. Согласовать с центром. Получить санкцию.
   Он говорил коротко, отрывисто, как ему казалось потому, что хотел облегчить Кроту понимание его слов. Но на самом деле так проявлялось его недовольство. Не Кротом, собой. Тем, что вынужден перестраховываться. Какое к чёрту начальство, когда вопрос этот полностью в его компетенции? А он ищет убедительный повод, чтобы воспрепятствовать совершенно разумному предприятию. Рискованному - да, но вполне укладывающемуся в общую логику действий вверенного ему подразделения. Однако в последние годы, когда напряжённость в отношениях с инакими ослабла, когда те прекратили нападения и даже стали уклоняться от боестолкновений, ФОРСИС тоже свернул свою активность, живя по принципу: "Не буди лихо, пока оно тихо". И появилось даже удобное оправдание этому. Действительно, зачем нужны лишние потери? Ведь и так слишком много погибших.
   Его так и подмывало сказать Кроту: "Зачем тебе это нужно, парень? Живи проще. Не лезь на рожон! Воды жалко? Да и чёрт с ней, с водой этой. Кровь дороже". Но Кроту такого не скажешь. Потому что он величина - не в силу должности, а в силу авторитета и личных исключительных качеств -значимая. Иной раз полковник ловил себя на том, что его так и подмывает встать, разговаривая с этим своим подчинённым. У Крота всё просто. Без экивоков. Противодействие инаким - задача ФОРСИС. И это противодействие должно быть оказано при всех обстоятельствах и в любом месте.
   - И что ты предлагаешь? Атаковать при разгрузке?
   - Наблюдать. Только наблюдать. Издалека. Хочу узнать точку входа. Возможность противодействовать.
   Начальник базы нетерпеливо посмотрел на Антуана, мол, переводи, ничего же не понятно, что он там бурчит. Тот включился к разговору.
   - Кто позволит тебе наблюдать? - Продолжал полковник, - перестреляют ещё на подходе. Надо готовить серьёзную операцию... Да и почему ты решил, что они носят воду именно туда?
   - Интуицию...
   Из уст любого это звучало бы нелепо, но про интуицию Крота в ФОРСИС ходили легенды, и это был серьёзный аргумент.
   - Допустим. Но в любом случае следует перепроверить твою интуицию, произвести разведку. А вот когда будем знать точно...
   - Я о том и прошу. Надо высадить группу. Пока будем готовиться, сменится маршрут. Они забирают воду из этого озера и носят её в этом направлении уже два дня.
   - Господин полковник, - Антуан включился в разговор, - разрешите мне принять участие в операции. Мы отлично сработаем парой.
   Полковник задумался. В конце концов, почему и нет? Конечно, раздражать начальство сообщением о потерях себе дороже, но если удача - то инициатива будет не наказуема, а поощряема. И он согласился.
   Полдня ушло на сборы. После обеда они загрузились в "леталку", забив предварительно багажный отсек укладками с имуществом. Пилот - яркая блондинка со взбитой, как сливки, прической, на вершине которой, словно чепчик на горничной из старинной гравюры, пристроилась форменный берет - поглядывала на них с интересом, видимо, прикидывая варианты. От неё веяло пряным горчащим запахом дорогих духов. Крот подумал, что настроение у неё явно пикниковое и что она наверняка рассчитывает задержаться с парнями на вечер, чтобы приятно провести время.
   Крот приказал развернуть леталку километрах двух от цели и обойти сопку. Собираясь, он внимательно просмотрел файлы космической съемки и выбрал место для лагеря. И теперь убедился, что оно - самое то. Небольшая лощинка, густо поросла кустарником. Бэр в зарослях шумен, неуклюж, словно бы даже растерян. Почему, знают, наверное, только сами инакие. Попробуй пойми, почему своих биологических роботов они создают для боёв на относительно открытом пространстве. В поле, даже в городе, они действуют умело и уверенно, а вот в лесу словно теряются. Могут, конечно, расстрелять лагерь с воздуха. Ударить, например, тепловым зарядом. Но, такого, чтобы вот так просто, без конкретной цели вступить в бой, за ними не водится. Если мешают, но есть возможность обойти - то обойдут. Так что, до тех пор, пока не полезут в гору, даже, если плато под наблюдением, им, скорей всего, ничего не угрожает. Но Крот был уверен, что постов на плато нет. Во всяком случае, пока.
   Отправив расстроившуюся девицу назад, Крот с Антуаном, который, кстати, тоже был не очень доволен таким поворотом дела, отправились на сопку. Поднялись по склону до того места, где на смену дерну пришли каменистые россыпи. Еще метров через сто подошли к монолитной скале, вылезавшей из земляного окружения, как зуб из десны. На самую вершину забраться без специального снаряжения было бы сложно, но по результатам рекогносцировки известно было, что там плато - примерно сорок на пятьдесят метров.
   - Не мокро, - сообщил Антуан, осматриваясь. - Вода не делала следов. Не оставляла...
   Крот и сам видел, что нет на склонах промоин. А почему они должны быть? Неизвестно, что инакие делают с этой водой. Да и не факт, что здесь. Ну, приснилось ему так. А что там было на самом деле, кто ж его знает? Вообще со снами этими ещё разобраться бы надо. Если они результат психоатаки инаких, то почему не могут быть ими же наведёнными? Направленной дезой. Пробили дорожку к нему в мозг и дурят. Такое предположение выглядело довольно логично, и потому не в первый раз он об этом задумывался. Да только существовало очень весомое "но". Эти сны-подсказчики работали всегда на Крота и против инаких. Дважды уберегали они его, предупредив об опасности. Потому-то он с осторожностью, конечно, но доверял им.
   - Надо бы там посмотреть, - Крот взглянул на каменистую вершину. - Но это завтра.
   Утром следующего дня после завтрака он распаковал свою укладку, вынул небольшой сверток и, сунув его в сумку, кивнул Антуану: вооружайся и пошли.
   - Где взял? - удивился Антуан, когда Крот у подножья скалы вытащил на свет божий два костюма-антиграва "летяга", с треугольными вставками, соединяющими рукава и бока куртки наподобие крыльев.
   - Где взял, там уже нету. Надевай.
   Он помог Антуану разобраться с ремнями крепления. Настроил по росту сферу воздействия, соединил свой и его ремни страховочным тросиком. Спросил:
   - Летал когда-нибудь?
   - На сборах летал. Два часа было занятия по летанию. По полётам.
   - Значит, с прибором обращаться умеешь. Ставь на ноль.
   Дождавшись, когда Антуан выполнит команду, убрал вес на своем приборе и прыгнул вверх, увлекая за собой напарника. Тотчас их подхватил порыв ветра. Крот учитывая его направление и силу сманеврировал, меняя угол наклона и величину вставок. Оттолкнувшись от скалы, подправил направление полета, потом аккуратно лег на поток и взлетел над плато, увлекая за собой товарища. Здесь переключил прибор на двойку и мягко опустился на камни. Подтянул к себе обомлевшего от радостного возбуждения Антуана.
   - Потом потренируемся летать, - сказал он. - Давай сначала осмотримся.
   Они разошлись по плато, но, как ни вглядывались в камни, следов воды не обнаружили и здесь. Установили несколько камер, включили их на постоянку, направив в центр плато.
   - Командир, почему ты думал, что они воду летают сюда? Или как? Летят?
   - Я бы сказал - таскают. Сразу два смысла совмещается.
   - Я запомню. Мне нравятся твои комментарии. Так почему ты так думал?
   - Интуиция, - отвечал Крот. И Антуана, как прежде полковника, его довод полностью устроил.
   - Раз так, то значит сюда, - согласился он.
   Разговор прервал вызов с переговорного устройства. Крот переключил динамики на громкость, чтобы слышал Антуан. Тот подтвердил, что сообщение Кротом понято правильно: со стороны озера в их сторону шли шары.
  Глава третья
  
   Крот повернулся к Антуану. На секунду задумался, принимая решение. Затем сказал:
   - Вот что, камрад, возвращайся в расположение. Сумеешь с горки спорхнуть?
   - Спорхнуть это значит спуститься?
   - Типа того.
   - Ты не хочешь спорхнуть вместе?
   - Я хочу посмотреть, кто тут воду льёт. И главное - куда. А из партера будет плохо видно.
   - Ты будешь оставаться на сцене? Я тоже хочу играть в спектакле.
   - Ладно, - согласился, подумав Крот, - тогда заляг и включи переговорное.
   Сказал и, присев за выступом, начал осматривать горизонт в бинокль. Некоторое время сидел неподвижно. Разглядел он что-то или же сработала его хвалёная интуиция, этого Антуан не понял, но увидел, как командир быстро лёг на камни. В наушниках раздалось:
   - Как слышишь? - Дождавшись ответа, проинформировал, - идут две штуки. Прячься под хамелеона.
   Антуан накинул на себя маскировочную ткань, но не устоял перед соблазном: приподнял голову и увидел в небе тускло мерцающий водяной шар. За ним очень далеко едва различимой горошиной маячил второй.
   - Опусти голову, - одернул его Крот. - И повернись на спину, так удобней наблюдать.
   Через несколько минут, увеличившись до устрашающих размеров, первый из шаров резко замедлил движение и остановился, нависнув над плато. Сопротивляясь инерции, сплющился, раздавшись по окружности вверх, вниз, в стороны, а потом отыграл, растянувшись по ходу движения, и заволновался всем своим огромным водянистым телом. Казалось, что его оболочка не выдержит напряжения и разорвется, обрушив вниз сотни тонн воды. Антуан остро ощутил сосредоточенную в шаре убийственную, сокрушительную потенциальную энергию. Ему стало жутко. И в этот момент он услышал голос Крота:
   - Поставь прибор на ноль.
   Обнулить вес в данной ситуации было самым правильным. В этом случае, обрушившись, вода не успеет их раздавить: воздушная волна отбросит ничего не весящие тела раньше, чем они попадут под удар потока и камней. Антуан потянулся к рычажку, чтобы передвинуть его, но не успел - каменное основание вдруг начало терять плотность, и его потянуло вниз. Именно не обрушилось, не исчезло, а словно бы разжижилось. Поэтому он успел вывернуться, уцепиться за непотерявший плотность выступ - как потом оказалось, край обрыва - и повиснуть на руках над бездной. Подтянувшись, рывком выбросил себя на поверхность. Увидел, как Крот стремительно вылетел из зияющего провала - видно, успел включить антиграв и оттолкнуться от боковой стенки.
   Антуан ещё успел удивиться идеально круглой форме этого провала, но дальше в бешеном темпе одно за другим пошла череда событий уровня "экстрим". И оказалось, что он к ним не готов, а Крот - готов. Потом Антуан много раз просматривал видео. Одна из камер зафиксировала, что в то же время, когда первый шар подошёл к плато, десантный борт высадил звено бэров на южном склоне горы. Скорей всего, Крот вёл круговой обзор, получая информацию с установленных ими камер. Потому действовал решительно и толково. Приземлившись рядом с напарником, одной рукой ухватил его за ремень, а другой сдвинул на его приборе рычажок в положение "нуль". И Антуан, не успев сообразить, что произошло, как уже падал в пропасть, из которой он только что, благодаря отличной реакции и физической подготовке с таким трудом выбрался.
   Мгновением позже над головами у них плеснулось пламя, осветив пронзительными всполохами жерло колодца. Потом грохотнула автоматная очередь, зазвенели рикошеты. Но они были уже далеко от этой опасности, стремительно несясь навстречу другой. Крот почти полностью убрал свой вес, падение замедлилось. Через несколько секунд, когда стены колодца исчезли и густая темнота приняла их, Крот сильным движением оттолкнул Антуана.
   Едва они разлетелись, как сверху в жерло колодца вдавилась огромная масса воды. Антуан услышал в наушнике резкий выкрик:
   - Труа! Позишн гравитасьон!
   Видно, Кроту некогда было сосредоточиться на одном каком-то языке, и он выкрикнул это на смешанном нерусском. Антуан, не задумываясь над тем, для чего это нужно, переключил рычажок антиграва в третью позицию. Его сразу же ощутимо потянуло вниз. Обгоняя его рядом обрушилась лавина воды, в глубинах пещеры что-то ухнуло и могучий гул наполнил замкнутое пространство, отражаясь многократным эхом. Упругая воздушная волна подхватила Антуана и понесла вверх и в сторону. Он ударился о свод, однако не сильно, так как восходящий поток был нейтрализован "выставленным" весом. После удара тело перевернуло и поволокло к низвергающемуся в пещеру водопаду из второй упаковки. Антуан успел уцепиться за выступ и, напрягая силы, удержался в нескольких метрах от ревущей лавины. Как только водяной поток промчался, всё успокоилось, и тело, под воздействием пусть и небольшого веса стало падать. Он, подчиняясь инстинкту, расправил руки, натянув ткань вставок и почувствовав, что планирует, попытался управлять полётом. Крот что-то кричал в наушнике про зеро, но он, полуоглушённый, не отреагировал на крик. Приводнившись, помигал фонариком, Крот ответил на сигнал и опустился рядом.
   - Комон ту а?
   - Нормально, - ответил Антуан по-русски, предлагая перейти на родной для командира язык, потому что предлагаемый французский был труден для них обоих.
   - Надо было вылетать на воздушной волне. Теперь можем не успеть.
   - А бэры? - Спросил Антуан. И товарищ его согласился, что такая опасность существует. Но рискнуть стоит.
   Они обнулили гравитацию, Крот снова ухватил Антуана за ремень и выстрелил в воду. Реактивная сила вынесла их точно к туннелю. Командир, оказывается, метко стрелял не только пулями, но и собой. Однако они опоздали. Силовое поле уже перекрыло выход. Оно отбросило их, и они снова потеряли друг друга. А через несколько мгновений над головами вспыхнуло радужное сияние, а когда оно померкло - купол сомкнулся.
   Вновь приводнились. Вода уже успокоилась и потому ходить, вернее, скользить, по ней получилось, "аки по суху". При использовании антиграва предусмотрена и эта функция: подметки берцев изготовлены из материала, который хорошо "приклеивается" к воде.
   Подсвечивая себе фонариками, выбрались на сухое. Антуан повалился на спину, пытаясь унять дрожь в теле. То ли перенапрягся, мотаясь по пещере, то ли сказалось нервное перенапряжение. Но Крот через несколько минут поднял его, приказав проверить снаряжение и оружие. Недовольно чертыхнувшись по-русски, правда, негромко, Антуан осмотрелся. Одна из укладок на разгрузке оказалась расстегнутой. С недобрым предчувствием он запустил в неё руку и не нашёл контейнер с запасными аккумуляторами: видно, вытряхнуло, когда тело носило по пещере. Не проверил замки, когда собирался в патруль! В комбинезоне их с десяток. Да кто с ними возится? Пришлёпнул ленту на ленту и все дела. Пока размышлял, не промолчать ли о потере, Крот, словно почувствовал неладно, потребовал:
   - Что у тебя? Докладывай.
   Пришлось сознаваться. Щёлкнул выключатель фонарика, луч, пробежав по водной поверхности, уперся в противоположную стену. Крот сказал задумчиво:
   - Метров двадцать.
   Потом направил свет вниз. Вода была довольно прозрачной: яркий круг света упал на дно, поёрзал там. Видно было, как мелькнула меж заискрившихся камешков быстрая рыбка.
   - Надо же. - сказал Крот одобрительно, - и рыбы натаскали. - помолчав, добавил уже деловым тоном, - глубина около двух метров. Отдыхаем десять минут. Потом отправляешься на поиски аккумуляторов.
   - А если они не попали в воду? Может быть, они разбились о камни.
   - Значит, принесёшь разбитые, все до одного. Весь комплект. Приказание понятно?
   Он был, конечно, прав. Аккумуляторы - это жизнь. Но Антуана разобрало: то ли сказалось перенапряжение, то ли сработала реакция на тон. Крот никогда прежде с ним так не разговаривал. А тут разошёлся, как капрал перед новобранцами. Пусть у него за спиной почти десять лет боевого стажа только в ФОРСИС, зато у Антуана - семь поколений благородных предков. И он ответил резко, грубо. Что-то вроде:
   - Vas te faire...
   Выкрикнул и тут же осёкся. Крот был не из тех, с кем можно было так разговаривать. И своего, если касается службы, добьется в любом случае. Вот прямо сейчас. Рапорт по команде подавать не станет. Антуан прислушался к тишине. Кажется, Крот встал. Стараясь не щёлкнуть, снял блокатор с кобуры. Чёрт его знает, чем дело обернется. А драться бесполезно. Видел он Крота в драке.
   Год назад они после переподготовки в Кретее, добирались до нового места службы - озера Ньясу. Добирались с пересадкой. С натовского аэродрома в Энтеббе в Уганде их должен был забрать борт из Лишинги, где располагалась база ФОРСИС. Время было, и они, чтобы не мотаться по жаре, зашли в местный ресторанчик. Напрасно зашли, как сразу понял Антуан. Веранда была забита американскими солдатами. Сначала на них только косились. Антуан специально заговорил с Кротом по-английски, притом на пидмонтском диалекте, на котором говорят только коренные американцы. Его, кажется, приняли за своего и пока Крот молчал - Антуан предупредил его об этом - всё было более-менее нормально. Однако форма ФОРСИС натовцев напрягала, да еще у Крота были погоны российских ВДВ. У спецов ФОРСИС считалось шиком цеплять на камуфляжи погоны вооруженных сил той страны, из которой они были направлены в интернациональный контингент. И головные уборы они носили "родные". Американцы прицепились к Кроту. Его неуклюжий английский с явным русским акцентом только добавил натовцам энтузиазма. Антуана же они посчитали за своего, да и в этой паре Крот выглядел пожиже. Дело, может быть, закончилось насмешками и словесной перепалкой, только Крот был в этом виде единоборства не силен. Но кто-то грубо отозвался о России. И пока Антуан думал, как выбраться из окружения бравых вояк, Крот ткнул, наклонившегося над ним дюжего рейнджера, отчетливо произнеся на английском хорошо выученную фразу: "Не закрывай Солнца!". Рейнджер прилег на бок, держась за живот.
   Антуан видел много драк, и сам был не дурак подраться. В юности серьезно занимался каратэ. Но такого видеть ему не приходилось. Крот не уклонялся и не закрывался, а словно бы вёл одно длинное стремительное движение, обтекал удары, словно предвидя их направление. Он даже как бы и не бил, а лишь молниеносно прикасаясь к нападавшим, выключал их, как выключают электричество. Тычок в клавишу, и тело обесточено. Через несколько секунд на полу уже лежали трое. Антуан успел ударить за это время только один раз. Но удачно, приложил мощно. Но его соперник, шатаясь, поднялся сам. Те же, кого задел Крот, не вставали. Видя, что дело принимает серьёзный оборот, француз бросил на стол купюру, раза в три перекрывающую стоимость заказа, и потащил к выходу Крота, который собрался уже усесться за стол, чтобы прикончить то, что было у него на тарелке. В каком-то тупичке, вдали от ресторана, объяснил, что америкосы разбираться не будут, кто прав, а кто виноват. Военная полиция заберет всех, но потом своих отпустит. Русского же пропрессует по полной программе.
   Вот и тогда в тёмной пещере Антуан ждал развития событий, уже сожалея о своей выходке. Не потому, что испугался развязки, просто стало совестно - командир требовал положенное. Со стороны Крота не слышно было ни малейшего шороха. И вдруг кто-то обхватил Антуана сзади. Но не жестко, а мягко, хотя и очень умело, фиксируя ему руки и перекрывая доступ к кобуре.
   - Не бузи, галл, - прошептал Крот ему в ухо вполне доброжелательно, - аккумуляторы нам нужны? Нужны! Мне что ли за ними нырять?
   - Не надо тебе, - ответил Антуан, расслабляясь. - Сейчас, посижу немного.
   - Вот и добре, - ответил тот, убирая руки. - Ты учти, что попали мы с тобой, дружище, крепко. Выберемся ли? Так что давай не будем ссориться. Мы друзья, но я командир. Не потому что умней, а потому что назначен. Понял?
   - Понял. Ты начальник, я... - выдал он было русскую поговорку, но тут же, словно спохватившись оборвал себя. Чуть погодя, добавил, - виноват. Перенапряжение. И вообще... Спасибо тебе, я же понимаю... Если бы не ты, я бы тут два, нет, три раза загнулся.
   - Разговорчики в строю! Отдыхай.
   Крот повозился с рацией, пытаясь наладить связь - бесполезно. Эфир был мёртв. Он включил компьютер и запустил зонд. Зонд - шарик размером с теннисный мяч, в который встроен антигравитатор - плавал где-то под сводами, фиксируя инфракрасное излучение. Монитор светился тусклым серебристым сиянием. В середине его темнел, занимающий почти весь экран круг резервуара, окаймляемый более теплой "набережной". В нижнем левом углу слегка пульсировали две светлые точки. Это они сами.
   - А снизу греет, - сказал Крот. - Странно.
   - Самое время искупаться, - хмыкнул Антуан, беря фонарь.
   - Отставить купаться, - вдруг остановил его Крот.
   На экране - в верхнем левом углу образовалась вдруг третья светлая точка, которая медленно двигалась по направлению к двум первым.
  
   Глава четвертая
  
  
   Это был не бэр. Бэр светится много слабее: густая шерсть, заменяющая ему одежду, полностью гасит инфракрасное излучение. У того, кто приближался к ним, были голые ноги и руки, отчетливое затенение вокруг лица. Тогда, включив антигравитатор и шёпотом бросив Антуану: "прикрой", Крот спрыгнул на воду и пошел навстречу небэру. Затаившись под высоким каменистым берегом, пропустил его мимо себя, бесшумно выпрыгнул на берег, отключив почти налету антиграв, и напал со спины. Ухватив его за подбородок - рука утонула в густой бороде - оттянул голову назад. Человек, - а это был, без сомнения, человек, - вскрикнул от неожиданности и осел, не сопротивляясь. Крот тотчас отпустил его, потому что понял: незнакомец не опасен и ломать его не было надобности. В свете фонаря увидел испуганное, заросшее сверху и снизу густым волосом лицо.
   - Это гном? - спросил, подходя, Антуан удивленно, кажется, на полном серьезе.
   - Похоже. Поговори-ка с ним.
   Антуан что-то закряхтел на инакском наречии, которое усиленно осваивал в лагере, разговаривая с пленными бэрами. Гном пришел в себя и стал отвечать. Но видно было, что разговор у них не клеился. Антуану явно не хватало словарного запаса. Он выругался по-французски. И бородатый тут же встрепенулся и спросил нормальным голосом:
   - Do you speak English?
   И они что-то забалабонили - очень складно и быстро, слишком быстро, чтобы Крот мог уловить суть разговора. Немного послушав иностранную тарабарщину, пошёл за компьютером. Когда вернулся, абориген уже стоял на ногах - роста он оказался вполне человеческого - и держался достаточно уверенно: видно было, что полностью отошёл от испуга. Антуан скалился, поблескивая зубами.
   - Ты чего? - удивился Крот.
   - Ты знаешь, как зовут этого английского гнома?
   - Не имею чести...
   - Толян его зовут.
   - Ну и что?
   - Ты часто встречал гномов с таким именем?
   - Я их вообще не встречал.
   - А англичан по имени Толян встречал?
   - Пока нет.
   - И не встретишь...
   - Русский что ли? - сообразил Крот.
   - Именно. Говорит, что его похитили сорок лет назад. Сейчас состоит при этой водокачке кем-то вроде смотрителя. Приглашает к себе. Пойдём?
   - А куда нам деваться? Да и неудобно отказать хозяину.
   Коморка, куда привел их бородатый смотритель, была вырезана в скале. Стены и потолок покрывала светящаяся нежным ровным светом оболочка. Крот погладил стену рукой: твёрдый, прохладный материал, похожий на пластик. Этой отделкой и каким-то сложным техническим устройством, размещенным на стене, цивильный вид жилья и ограничивался. В дальнем правом углу стоял грубо сколоченный топчан, на котором лежал примятый тюфяк из пористого материала. К топчану приткнулся небольшой столик, явно собранный из подручных средств. Столешница с идеально ровной поверхностью, но грубо вырезанная, была пристроена на деревянной колоде, напоминающей обрубок ошкуренного древесного ствола. Стульев или табуреток не было, как не было и шкафов, в которых можно было хранить одежду, утварь, продукты.
   Хозяин выглядел не менее странно. Он оброс, словно Робинзон, одет был в грубо сшитые бесформенные штаны и нечто, напоминающее рубашку. На ногах его были... Крот не смог подобрать название для этой, явно самодельной, обуви, но, чтобы ходить по теплому полу её было достаточно. Да, мужичок был весьма колоритен. Показав на топчан, развел руками, дескать, больше ничего предложить не могу, пригласил садиться.
   - Значит ты русский? - Спросил Крот.
   - Точно. Из-под Брянска.
   - Как же ты здесь оказался?
   Толян посмотрел на него с интересом.
   - А ты как?
   - Толик, ну я же первый спросил, - ответил Крот, поправив автомат. Но Толика этот жест не смутил. Он усмехнулся.
   - Давайте уговоримся. Или вы у меня в гостях, или я у вас в плену. Чтоб я знал, как себя вести.
   - Если пленный, то будешь молчать, как брянский партизан? - Уточнил Крот. - Ну, конечно, мы в гостях. Случайно мы к вам попали. Патрулировали свой участок.
   - С той стороны патрулировали? На Земле?
   - На Земле. Ну и провалились в шахту. По неосторожности.
   - Бывает.
   - Бывает? Что и раньше было?
   - Раньше не было, но раз вы здесь и, если не врете, то, значит, бывает. Это вы стреляли?
   - Мы. Чтобы оттолкнуться. Знаешь, что такое антигравитация?
   - Догадываюсь. У анимеров видел приборы, когда во внутреннем городе работал. Они некоторых из наших допускают. Ну, кто может с техникой управляться. Я техникум окончил. Давно, правда. Сорок лет назад.
   - Что-то вид у тебя... неинтеллигентный. - Хмыкнул Антуан, скользнув глазами от бороды до штанин. - Антимеры - это кто?
   - Антимеры - это антимеры. Сам скоро узнаешь. А вид... Так бриться же нечем, и одежду достать трудно. Дорого. Плохо здесь с одеждой. Раньше, когда мультипликаторы работали, можно было изловчиться, надурить анимера. Что-нибудь раздвоить или даже растроить. Теперь. - Толян безнадежно махнул рукой. - Солнца нет, энергии нет. У них ведь вся энергия от солнца. Вот приспособились. Таскаем со складов, а то анимеры и сами что-нибудь подкинут. В награду за доблестный труд. Или так, чтобы не померзли.
   - Из жалости.
   - Скажешь - жалости. Это им не знакомо. Это чувства человеческие. А они-то ведь не люди.
   - Как это?
   - А так... Не люди и все. Нет у них такого, чтобы жалеть или злиться. У них только "надо-не надо".
   - Что ж они вдруг расщедрились?
   - А это потому, что мы им теперь нужны. Раньше не нужны были. Они нас не замечали, а теперь, когда холода наступили, нужны. Заметили, потому что без нас они никуда.
   - А что же анимеры тебе приличных штанов не дали? Со своей... Со своего плеча... Или они тоже в рубище ходят?
   Толян хмыкнул. Посмотрел весело. Видно было, что ему нравится разговаривать. На русском. С русскими. И не просто разговаривать, а вводить в курс дела.
   - Они вообще голыми ходят. Зачем им штаны? Им в одежде плохо. Они в ней мерзнут.
   - Это как? - удивился Крот. - Странно. Ты вот без одежды мерзнешь, а анимер твой - в одежде... Не понимаю.
   - Чего тут непонятного? Организм у них, должно быть, такой. Вообще-то я и сам не понимаю. Они к теплу льнут. Раньше на солнышке греться любили, а теперь солнца нет, вот они и сидят на горячих камнях, греются, нос наружу не показывают. А снаружи мы всё делаем. Ну, нам так и лучше.
   - Ладно, скажи-ка, а видео наблюдение здесь ведется? Вот сейчас ваши анимеры нас видят?
   - Не знаю. Может быть, и видят.
   - Это плохо.
   - Чего плохого-то? Вам всё равно к ним надо будет. Теперь вам тут жить.
   - Мы вообще-то надеемся вернуться...
   - Ну да. Это сперва все так. - Кивнул он. И успокоил, - ничего, привыкнете. - Потом, объяснил, - выйти без анимера отсюда нельзя. Это как с Того света вернуться. Сюда можно, отсюда никак.
   Ещё Толян рассказал, что здесь, в водоприёмнике, кроме него, людей нет, а есть только двое рабочих-балбесов. Так он называл бэров. И специализация у этих бэров не военная, а рабочая.
   Узнав, что Антуан собирается нырять за утонувшей укладкой, Толян остановил его и, пощелкав тумблерами на приборе, подвешенном на стене, что-то в них прокашлял. Выслушав ответный кашель, пояснил, что послал за аккумуляторами бэра. И тот довольно скоро явился. С мокрой укладкой, в капельках воды на шерсти.
   - Располагайтесь, - сказал Толян. - Правда, кровать у меня одна, но я соберу каких-нибудь трухалей. Постелим на пол. Перекантуемся.
  
   Глава пятая
  
  
   Толян в своем водоприёмнике был заточен, как в тюрьме, потому что выход оттуда, а точнее, вход туда, был перекрыт силовым полем. Правда, если верить смотрителю, тот не особенно тосковал, объяснив, что "там ещё хуже". Здесь хоть тепло и не надо думать о пропитании. И воды сколько хочешь! Что это за "там" Антуану увидеть так и не удалось. Маленький дворик, примыкавший к выходу из пещеры, в которой размещалось искусственное озеро, не давал хорошего обзора: горизонт закрывали близко расположенные каменные глыбы. Даже неба Антуан не увидел: оно было постоянно затянуто серой ровной мглой. Но, как поделился радостью Толян, это уже намного лучше, чем два года назад, и что, Бог даст, всё снова наладится, и увидим ещё солнышко.
   На второй день в этом дворике Крот и Антуан решали, что делать дальше. За "куполом" шёл густой снег, но и сюда немного заметало: видно "вязка" силового поля была не достаточно плотной. Крот был деловит и мрачен. Он сказал, что шансов вернуться немного, но если удастся вернутся, то прийти с пустыми руками будет позором, а, может быть, и преступлением. Потому что возможность они получили уникальную, и не воспользоваться ею не имеют права. Значит перво-наперво надо собрать как можно больше информации, а уж потом искать пути выхода.
   После этого он, помолчав, открыл Антуану, что умеет преодолевать силовое поле, а это еще один аргумент в пользу того, что непременно следует провести вылазку "в тыл противника". Антуану же предложил в эти несколько дней (именно предложил, а не приказал, и это уравнивание в правах честолюбивого француза тронуло) как следует разговорить Толяна и узнать у него всё о том, куда они попали, установить порядок работы водозаборника, изучить планировку комплекса, попробовать войти в контакт с бэрами, чтобы понять их психологию, если таковая существует, нащупать слабые места и возможности влиять на них, а главное - заняться языком анимеров. Толян, вроде бы, неплохо кашляет и кыхает. Именно тогда договорились всё фиксировать на носителях, а перед попыткой вырваться отсюда информацию свести, чтобы у каждого был полный набор сведений. На случай, если одному из них не удастся выбраться. Вторую причину, предусматривающую сведение информации, они не стали озвучивать. Но она была и без того понятна: боевое дружество - это важно, но есть ещё и интересы своей страны. И здесь всё должно быть честно.
   Накануне рейда они долго разговаривали с Толяном. Тот, как всегда, рассказывал подробно и с удовольствием.
   - Вы мне, ребята, как родные стали! Ну, правда, будто бы племянники в гости приехали. Может, и откусит мне голову анимер, но я вам всё выложу, как есть.
   Однако начал с того, как хорошо жили они в Брянске с родителями. Получалось у него, что иначе, как хорошо, в Брянске и жить невозможно. Город раскидистый: между четырьмя районами - рощи и луга. Воздух свежий, приятный, не то, что в Москве или здесь, в этой чертовой Анимерии! А родников сколько! Попал сюда, как и все или почти все - похитили. Возвращались с рыбалки на машине с другом, а она вдруг заглохла на проселке. Вылезли наружу, друг открыл капот, чтобы посмотреть, что там, а тут сверху огоньки в кружок. Ровный такой кружок метров пять в диаметре. А может, и больше, кто ж его мерял? А потом словно сто прожекторов включили. Он глаза закрыл, потому что невозможно было не закрыть, так стегнуло светом. Ну и отрубился, конечно.
   Открыл глаза уже в какой-то комнате с белыми стенами, понял, что лежит на столе типа операционного, а вокруг рожи такие, что не дай Бог! Испугаться не успел - накрыло его какой-то плитой, стеклянной что ли, или пластиковой, и он снова забылся. А когда окончательно пришёл в себя, увидел, что снова лежит, но теперь уже не в стерильной чистоте, а на каком-то корявом топчане, покрытой замызганной тряпкой. Рядом крутятся незнакомые люди. Мужчины - все сплошь бородатые. Как потом выяснилось, обросшие они потому, что бриться здесь особенно нечем. Одежда его пропала. Потом он видел свои штаны на одном местном ирландце, но драться с ним из-за этого не стал. Традиция такая - новичков здесь обирают.
   - Вот и вас оберут, - сказал он таким тоном, будто обнадёжил. Но, посмотрев на них внимательней, засомневался в сказанном, и добавил, - а может, и не решатся.
   - Ну даже, если и оберут, - продолжил он, - потом можно будет свои штаны выкупить. Если их удастся протащить в мультипликатор и размножить. Раньше так делали. Теперь - сложней с этим: энергию анимеры экономят. Всё, что можно отключили. А если что включают, то контролируют.
   Ему тогда дали какую-то убогую одежонку, типа той, что на нём сейчас. Неудобная, но вечная. Сносу материалу, из которого её шьют, практически нет. Узнав, что вернуться отсюда никому ещё не удавалось, сначала пришёл в отчаянье. Поискал друга, но его здесь не оказалось. И затосковал ещё больше, потому что понял Сашку теперь обязательно посадят: судья бред про летающую тарелку слушать не станет. Понятно ведь, что убил дружка, а труп закопал. Но сколько же можно отчаиваться? Через некоторое время начал осматриваться. И увидел, что вокруг совсем неплохо. Тропики! Тепло круглый год. Растения такие, каких он раньше никогда не встречал. Даже на картинках не видел. Огромные. А когда живность местную увидел, тогда вообще в изумление пришёл.
   Первым делом товарищи по несчастью рассказали ему, что, тем, кто его похитил, он совершенно не нужен. Как, впрочем, и все остальные. То есть поначалу новичком занимались, обследовали, а, покопавшись во внутренностях, предоставляли самим себе. Свободу никак не ограничивали. Куда нельзя было соваться, они и так пройти не могли. В окрестностях города было полно свободных коттеджей, так они сами их называли. Типа пеналов. Залезай и спи. Удобные норки. Там и свет есть: стены сами по себе светятся. А люди в этих местах уже много лет живут. Лет сто, а может, и двести. Ну и новых много. Семьи создаются. Детишки рождаются. Но те, что здесь родились, держатся особняком. Живут на выселках, типа колхозами, сами себе хижины строят, говорят так, что не сразу поймёшь. Хозяйство ведут, как умеют.
   Новички же, кто как. Кто к тем, давешним, пристраивается, словно бы в батраки, а кто сам по себе держится. Ну, если и сам по себе, то все одно надо поддержку искать. Потому что, один в поле не воин. Особенно сейчас. Раньше-то всего было много, потому и не прессовали одиночек. Кормили анимеры всех, до самого Светопреставления, хорошо. Мясо, очень вкусное. В любом количестве. Но кормили только мясом, потому что сами хозяева, кроме мяса, ничего не едят. Фруктов-овощей своих тут нет. Как один умник сказал, его откуда-то из Греции похитили, что растения тут только голосеменные. Ну типа ёлок да сосен. И еще здесь хвощей полно. Только они огромные. Трава, а выше любой сосны! И толщиной в столетний дуб. Ради хлеба насущного, а точнее растительной пищи, приспосабливались пленники к земледелию, как могли. Разбивали плантации, выращивали кое-что из того, что находили в джунглях. Вот, правда, каким-то чудом картофель сюда попал. То ли у кого с собой оказался, то ли анимеры специально завезли. Картошки было вдоволь. А вот хлеба ни корочки. Немчура всякая без хлеба свободно обходится, русскому же человеку тяжело привыкнуть.
   Но растения - ладно. Самое удивительное - звери. Тут такое зверье водилось, что представить себе трудно. Как на Земле в давние времена, в эпоху динозавров. Толян сам видел некоторых. Целые стада огромных чудищ с длинными шеями. Каждое тонн на тридцать, а может, и больше. Кто ж их взвешивал? В общем, анимеры их, как мы коров, разводили. Даже нет, не так. Они их не разводили, а только защищали полем от хищников, а мясом пользовались. Брали, когда надо. А на хищников охотились. Это у них такое развлечение было. Хищники страшные. Насмотрелся Толян, когда убитых в город привозили.
   - Крупные звери? - поинтересовался Крот.
   - Да разные. Были и мелкие - с курицу. И похожи на кур, только зубастые, заразы. А были и монстры. Человек в пасть свободно войдет. Ты фильм "Парк Юрского периода" смотрел? Так вот, здесь до Светопреставления водились точно такие. Сейчас они от холода...- он задумался, - оцепенили, что ли. Не подохли, хотя некоторые и подохли, наверное, а некоторые застыли. Ну как у нас ящерицы зимой. Так люди их под снегом находят, разделывают и едят. Они свеженькие. Только вот надолго ли хватит? Сколько эта зима ещё продлится?
   - А что это за светопреставление такое?
   - Ну катастрофу эту я так называю.
   - Расскажи-ка подробней.
   И Толян рассказал, что три года назад на небе появилась звезда. Сначала она ничем не выделялась на звездном небе. Но потом стала увеличиваться и уже самые наблюдательные не мучились, объясняя другим, от какой звездочки забирать влево или вправо, чтобы увидеть эту новую.
   - Знаете, что меня поразило с первых дней? Вернее, ночей... Звезды! Они как бы земные и в то же время - нет. Я созвездия узнавал. Но с трудом. Очень уж они искажены, как будто перекошены. Значит, где-то недалеко мы от Солнечной системы.
   - Земное звездное небо, но другое очертание созвездий? - сделал вид, что удивился, Антуан. - Не может этого быть! Ты же не астроном, Толян. Может быть, тебе так показалось?
   - Я в школе в астрономическом кружке занимался. Даже в олимпиадах участвовал, - отвечал Толян с гордостью, - правда, не выиграл ни одной, - добавил он с сожалением, - Ну, уж Большую Медведицу и ты бы узнал.
   - А Луна здесь есть?
   - Луна есть. - Смутился вдруг Толян. И добавил поспешно, словно возражал невысказанному предположению, - но она меньше нашей.
   Потом он рассказал, что через неделю после того, как впервые увидели комету, она уже сияла ярче всех звёзд. А потом её даже на утреннем небе можно было разглядеть. Вот тогда им стало страшно. Больше всего пугало поведение анимеров. В эти дни их "тарелки" взлетали и опускались часто, как никогда. И ещё: они полностью натянули защитный купол. Раньше вокруг города действовало лишь кольцевое поле метров в пять высотой. И пролазы были открыты. Человек в них мог протиснуться, а зверюга уже нет. А как комета появилась, купол замкнули, оставили только рабочий "леток". В последнюю ночь перед катастрофой комета пылала, как фара. А потом грохнуло. Упала она где-то далеко. Как говорили - на другой стороне планеты. Словно волна по почве пробежала. Несколько недель трясло землю. А на второй день после того, как ударило, пошел огненный дождь. И ветры сильные задули. Купол город защитил от пылающих камней и урагана. Те, кто имел доступ в жилища анимеров, рассказывали, что видели на экранах те ужасы, которые происходили в других местах. Обрушились на землю вода и огонь. Защита выдержала и город выстоял. Джунгли не загорелись: не очень-то их запалишь в разгар сезона дождей. Вулкан местный попыхтел, кое-что из себя выбросил, но не взорвался. А потом опустилась мгла. Сначала думали, что это дым от пожаров, но прошло пять дней, десять, а света не прибавилось. Дожди не закончились, когда им было положено, и теперь они стали не просто дожди, а едкие... То ли от вулканов, то ли заводы взорвались. Но это вряд ли. Они у них глубоко под землей. А на всей планете только дикие непроходимые леса, а в них звери огромные. Потом стало холодать, и наконец повалил снег. Тоже какой-то ненормальный. Цветной. А здесь раньше никогда не было снега. Тропики. А теперь. Где то солнце? Где те леса? Скалы, грязный снег и смрадный мрак.
   Закончил Толян рассказ восхвалением своего сегодняшнего места жительства.
   - У меня, - сообщил он, - и воды свежей вдоволь, и тепло, и воздух чистый. И рыбка водится. Её сюда с водой забрасывает. Как воду сцедят, я её собираю и солю. Соли ему его анимер подбрасывает. Ну а он с ним рыбой делится. В обмен на соль. Анимерам тоже сейчас трудно приходится. Хотя едят они редко, но всё-таки едят. И помногу. Впрок. К тому же, его анимер - хороший анимер. Если про них вообще можно так сказать. Они не добрые, и не злые. Они справедливые. А этот ещё и с пониманием. Кстати, его как раз этот анимер, отвечающий за снабжение города водой, и определил сюда. Раньше Толян у него работал на зарядке аккумуляторов. Там, конечно, основное производство автоматизировано, но есть операции, которые удобней выполнять вручную. Анимеры сочетают технику и биологических роботов. А люди оказались проворней и разумней "шерстяных". Но они шкодливей, могут нарушить что-нибудь, сачкануть или украсть. Поэтому их не ко всем делам привлекают. Но Толян, понятно, не из прощелыг. Он трудяга.
   - Мы как дворовые коты здесь жили, - рассказывал Толян. Призадумавшись, добавил, - а сейчас, как собаки. Хозяин кормит, мы его за это охраняем. Сын мой - Петька - в ополчении. Как в возраст вошёл, так к ним попросился. Переживаю я за него.
   После того, как солнце исчезло, и зарядка аккумуляторов от солнечных батарей приостановилась, Толяну работы не стало. И вообще всё здесь застыло. Анимеры ведь главным образом использовали солнечную энергию. А почему не использовать, если солнца тут было столько, что девать некуда? Ох и нажарились они здесь! А вот анимеры от зноя не страдали, а, наоборот, от его лучей, словно аккумуляторы, заряжаются. С той разницей, что аккумуляторы заряжались через преобразователи, а сами анимеры - напрямую. Разлягутся на камнях и "загорают". Как прогреются, двигаются быстро, сноровисто. А вот когда сезон дождей начинался, замедляются. И обогреватели включают. Сейчас же им вообще труба. Здесь ещё ничего, отогреваются возле вулкана -жилища прямо в гору врезаны. Город кое-как живёт. А многие города полностью смыло или сожгло. А если даже и не сожгло, то анимеры, что в них жили, окостенели от холода. А может, и померли. Кто их поймет? Они, если чуть похолодает, словно в спячку впадают.
   - В спячку?
   - Ну да... - Толян понизил голос. - Я сначала удивлялся, почему они без одежды, цивилизация ведь! А потом мне сказали, что одежда им не нужна. Она их не греет. Я не понял поначалу, как это - одежда и не греет! А потом вспомнил, что одежда только тепло сохраняет. И сообразил, если изнутри тепла нет, то и сохранять нечего.
   - И кто же они? Ожившие мертвецы? Зомби?
   - Нет, не зомби. Но и не люди. На нас они не похожи. Но и на всю эту их живность тоже не похожи. А потом подумал, сильно ли человек похож на кошку?
   - Это ты к чему?
   - Просто, размышляю. Я люблю философствовать... Такой у меня склад мышления.
   Узнав, что Крот собирается в город, Толян не удивился, отговаривать не стал, но предупредил.
   - Поосторожней там. Народ вооружился. Города друг с другом воюют. Не так, чтобы сильно - наскоками. А до города дойти ещё надо. Без шуму вряд ли получится. Но идти надо. Не вечно же вам тут со мной сидеть. Только как вы выйдете? Надо сначала анимеру объявиться. У меня с ним связь есть. Или пока подождать?
   Услышав в ответ: "Подождать", восхищенно воскликнул:
   - Ух, и дерзкие вы ребята. - а потом добавил, - Смотрите, как бы не осердились анимеры на вас.
   Утром следующего дня они втроем вышли во дворик. Поверх комбинезона Крот накинул Толянов рабочий непромокаемый плащ. Толян сам предложил его, сказав, что иначе Крот будет слишком отличаться от местных.
   - Но это не тот плащ, - сказал Толян, - в котором я сюда попал. Это копия. Точь-в-точь. Рыбацкий.
   Потом он посетовал, что Крот не зарос бородой и волосы у него не достаточно длинные. У местных ножниц не водится, а бритвы сейчас дефицит. Раньше были, но они тупятся быстро. А теперь и взять негде. Потому и заросли все. Из двух кусков такой же белесой материи он сшил что-то вроде штанин, которые велел Кроту натянуть на ноги, чтобы прикрыть берцы.
   - Смотри там аккуратней. Не раздави бабочку, - прощаясь, сказал Антуан. Вроде бы пошутил, но с таким серьезным тоном, что Крот, пристально на него взглянув, спросил:
   - Ты так думаешь?
   Толян поспешил с разъяснениями:
   - Нет там бабочек. Все передохли. Зима третий год.
   Антуан засмеялся.
   - Ну, тогда шагай смело! Удачи.
  
  Глава шестая
  
   Снег, действительно, имел грязно-розоватый оттенок. Видимо, облака, в которых сформировались снежинки, захватили до этого какой-то специфический выброс из районов повышенной вулканической активности. В нос ударило застоявшейся гарью. Склон, обдуваемый ветрами, спускался в долину достаточно полого, однако был густо усыпан камнями. И если крупные камни можно было обойти или перешагнуть, то мелочь, скрытая невысоким снежным покровом, прокатывалась под ногами, заставляя то и дело ловить равновесие. Впрочем, это все было вполне терпимо, и включать антиграв Крот не спешил. Неизвестно, что там впереди. Следов на снегу не было, но безлюдность не означала, что он застрахован от неожиданных встреч. Толян, напутствуя, посоветовал держаться подальше от трубы, тянувшейся от водоприемника к городу. Она была хорошо видна - серебристая длинная жилка, теряющаяся в мареве, которое растворяло в себе всё, что располагалось на расстоянии более полукилометра. Вдоль трубы располагались скрытые посты "шерстяных" следивших за сохранностью драгоценной влаги. Как рассказывал Толян, умельцы приноровились просверливать в трубах отверстия и подворовывать воду. Ну не умирать же от жажды на самом деле! Хотя в городе воду выдают по нормам, однако на сколько той воды хватает! То, что происходило вне охранной зоны, бэров мало интересовало, а вот даже случайное приближение к магистрали было опасным. Бэры разговаривать не будут: они в большинстве своём не умеют разговаривать. А вот стрелять умеют и очень даже неплохо.
   Полагаться Кроту пришлось главным образом на слух. Видимость плохая - воздух мутный, да и местность скалистая, каждый раз на камень не полезешь, чтобы оглядеться. Он подкрутил регуляторы громкости на звукоуловителе. На всякий случай приготовил и шарик "обозревателя", но пока придерживал его в кармане, потому что толку от него в этом тумане немного. Когда услышал в наушнике голоса, остановился, прислушался. Сразу и не понял, на каком языке говорили. Ясно было только, что не на русском. Скорей всего, на английском. Вернее, каком-то местном его диалекте. Осторожно подошёл поближе, осмотрелся.
   Метрах в ста дымил костер, возле которого сидели двое: что-то варили в закопченной посудине и разговаривали. Оружие рядом, под рукой. Ещё один копошился среди обугленного сухостоя, собирая валежник. Все - люди. Крот, выйдя на открытое место, не спеша пошёл по направлению к костру. Других вариантов не было. Обойти не мог - с одной стороны круча, с другой снег по пояс. И там, и там - хорошая мишень. При его приближении те, что грелись у костра, встали и приподняли стволы автоматов, собиравший дрова - совсем ещё пацан - остановился возле толстого обгорелого ствола, видимо, намериваясь при первой же опасности укрыться за ним. Один из караульных был рыжебород и коренаст, второй - чёрен лицом, безбород и худощав. Крот помахал над головой руками, показывая пустые ладони. Те двое пристально всматривались, видимо, пытаясь распознать знакомого, и удивлялись, что это им не удается. Предстояло объяснение. И Крот решил, что самое правильное будет сказать правду. А разве не правда, что он такой же, как и они, несчастный "попаданец"? Даже, может быть, ещё более несчастный, потому что они греются у костра и состоят при деле, а он бредёт позабыт-позаброшен, одинок и беспомощен, голоден и холоден... Вот на этом и будем стоять.
   Костровые подпустили его шагов на двадцать и велели остановиться. Смысл команды Крот понял по жестам. Рыжий, видно, он был у них старшим, что-то выкрикнул. Потом выдал длинную фразу в вопросительной тональности. Сначала спросил на английском, затем принялся кашлять и кхыкать, но Крот только разводил руками: дескать, не понимаю. Опасение во взгляде Рыжего сменилось интересом. Он что-то сказал напарнику. Тот помялся, и осторожно двинулся к Кроту, при этом ствол автомата не опустил, хотя и направлял его не именно в Крота, а просто в его сторону. Шёл, чуть уклоняясь вправо, чтобы не перекрывать Рыжему сектор обстрела. Странно, что они не заставили Крота лечь на землю. Впрочем, это для них и лучше. Тогда бы ему удобней было их убить. Крот отметил, что они нервничают. Несмотря на то, что он показушно снизил свой боевой статус почти в два раза, изображая неуверенность, готовность подчиняться, подавленность, эти люди инстинктивно почувствовали в нем опасность. Интересно, кто они? Члены какой-то структуры или просто мародеры? Впрочем, когда приходится выживать, границы стираются. В любом случае удобней разговаривать, если не он будет под прицелом, а они. Негр остановился в пяти шагах и указал, мол, кидай мешок. Ну, возьми! Крот не спеша снял мешок и бросил его негру, но не к ногам, а на полпути между ними и чуть в сторону. И когда тот, поддавшись на простую обманку, перекрыл сектор стрельбы и наклонился, скользнул вперед, перехватил цевьё его автомата, контролируя ствол и рывком, развернул растерявшегося противника лицом к сотоварищам.
   Всё произошло мгновенно. Тот, что оставался у костра, ещё только начал беспокоиться по поводу того, что ему закрыли цель, а Крот уже завладел автоматом и из-под руки негра ошарашил его очередью. Пули прошли у Рыжего почти над самой головой. Вторая очередь взрыла снег слева, сантиметрах в десяти от ноги.
   - Донт мув! (Не двигайся!) - гаркнул он в ухо сомлевшему от неожиданности и страха пленному. И тот напряг колени, прекратив сползание. Впрочем, ему невольно пришлось поднатужиться, потому что, удерживая его, Крот усилил хватку, сдавив его шею железным кольцом, как удав сдавливает жертву.
   А вот с третьей очередью случилась задержка. Необходимости в ней, впрочем, уже не было, просто Крот хотел расстрелять боекомплект, опростав оружие. На всякий случай. Лучше, если чужой автомат будет пустой. Но тут случилось то, что бывает, когда у бэровского оружия сдают аккумуляторы. Принцип их действия иной, чем у земного. Никаких патронов, являющих собой "комплекс энергетической составляющей на основе объединения химического компонента и поражающего элемента". Вместо химии - физика. Мощное электромагнитное поле, выталкивает пулю с огромной скоростью. Вот только для создания этого поля нужен источник электрической энергии. Инакие преуспели в создании таких источников. Их аккумуляторы маленькие и очень ёмкие. Только "до смерти" обидно бывает, когда патронов полно, а стрелять нечем. Это была та самая ситуация. Свой автомат в мешке. Пистолет в кобуре. Чтобы достать его, надо отпустить полупридушенного пленника. Тот, конечно, сразу сползет на землю и откроет рыжему цель. Два десятка шагов не расстояние. Изрешетит за долю секунды.
   - Дроп ё вэпен! (Брось оружие!) - гаркнул Крот.
   Но противник уже всё понял - расслышал предупреждающий писк датчика. И бросился вперед. Он знал, что через несколько секунд аккумулятор всё-таки напитается энергией и способен будет вытолкнуть из ствола пулю. Пусть даже одну. Иногда этого вполне достаточно. И до этого момента он собирался успеть приставить к груди Крота ствол своего автомата. Но это был для Крота не худший вариант. Впрочем, а были в этой ситуации варианты для него проигрышные?
   Он пинком выбросил навстречу Рыжему своего пленника, и пока они пытались разминуться, а потом расцепиться, оглушил нападавшего. Не сказать, что ребята были совсем лохи, чувствовалось, что и оружием они владеют, и подготовку имеют. Но... Крот обезоружил и обыскал их, положив лицом в снег. Достал свой автомат и кликнул третьего, который почему-то не убежал, а прячась за деревом, со страхом и любопытством выглядывал оттуда. Лицо парнишки показалось ему знакомым. Впрочем, он тут же понял, почему: сходство с Толяном было несомненным. Спросил его по-русски:
   - Тебя Петро зовут?
   Тот обомлел и ответил:
   - Петро.
   - Будешь переводчиком?
   Тот часто закивал.
   - Молодец. Иди сюда.
   Крот быстро обыскал его. Оружия у пацана не было. Видно, не дорос ещё.
   - Ну, господа, - обратился он к немного пришедшим в себя рыжебородому и чернокожему, - поговорим? Кто такие, что здесь делаете?
   Петро начал бойко переводить
   Оказывается, что эти трое были передовым постом, вот только постом чего - Крот не понял. Им приказано контролировать участок территории между трубой и скалами. Этот участок, как они объяснили, спокойный. Это тупик. Здесь опасность может появиться только с воздуха. Поэтому они очень удивились, когда увидели незнакомца. И решили его задержать и допросить. Ничего плохого они делать Кроту не собирались. Не их вина, что у них такое задание. Без оружия им явиться к командиру никак нельзя. Их накажут. Очень строго накажут. Поэтому пусть незнакомец отдаст им оружие, а они не будут мешать ему. Хочет уходить, пусть уходит. Если он пойдет на их территорию, они не станут докладывать об этом. Да и зачем им докладывать? Ведь тогда их тоже накажут, за то, что они его пропустили. Пусть он идет по своим делам, ведь сразу видно, что человек он мирный. Не опасный.
   Крот прикинул варианты и велел Петро сообщить своим "боевым товарищам по несчастью", что оружие он им, так и быть, оставит, но в разобранном и разбросанном виде. Пусть на некоторое время займутся сбором и сборкой. И не надо с этим очень спешить. И глупостей делать не надо. То, что Крот хорошо стреляет, они уже имели возможность убедиться. Если же урок не усвоен, то он его повторит, но в более убедительном варианте. Однако ему бы очень не хотелось углубляться в их конечности. А сейчас он пойдёт дальше, потому что у него намечена встреча с анимером. И мешать этой встрече не надо, иначе так легко, как в этот раз, им не отделаться. Анимер шутить не будет. Потому что анимеры шутить не умеют.
   Окончание его тирады караульных несколько успокоило, и только Петро огорчился, когда узнал, что его Крот заберет с собой, так как ему нужен проводник и переводчик. С тем и расстались. Крот надел шлем, кивнул Петру, мол, давай за мной, и пошел прочь первым, направляясь к каменным завалам. Шёл не оглядываясь. Зачем ему было оглядываться, когда изображение того, что происходило за спиной, подавалось на очки, и видел он это так, будто бы имел на затылке третий глаз? Но, на всякий случай, шёл так, чтобы Петька был постоянно между ним и оставшимися. Однако далеко уйти не получилось.
  
  
   Глава седьмая
  
   Они отошли метров на сто. Пока двигались по открытому пространству, Крот поглядывал назад через "третий глаз", чтобы убедиться, что дозорные не злоумышляют против него. Но им было не до этого: они шарили меж камней, собирая крупные детали оружия - мелочь Крот милостиво передал им из рук в руки: искать её в сугробах было бы затруднительно. И тут в туманной вышине блеснула искринка, и будто бы возник едва различимый звук. Крот обернулся: что-то странное, неуклюжее и тихоходное, пробиралось на небольшой высоте сквозь туманное марево. Петруха ударил себя ладонями по коленям и запричитал:
   - Ой ты, божечко, вражины! А наши без оружия. Дядечка!!! - И это вырвавшееся странное патриархальное выражение вмещало в себя столько отчаянья и мольбы, что Крот решил ввязаться. В общем-то, если по совести, ему и нельзя было иначе - это ведь он оставил дозор без оружия. То есть обрек на смерть.
   Уже хорошо видно было, как аппарат - если уж продолжать кухонную аналогию - скорее летающая кастрюля, чем тарелка, - посверкивая, выходил на рыжебородого и чернявого. Выходил открыто, не спеша. Те, кто управлял им, то ли видели, что бойцы безоружны, то ли знали, что оружие дозорных для них не опасно. При других обстоятельствах Кроту был смысл выждать и присмотреться: возможно, появление этой кин-дза-дзы могло быть ему даже полезно. Мало ли... Вдруг это будущие ценные союзники? И портить с ними отношения сейчас... Но подставил рыжего и его чернолицего товарища именно он. Он видел, как дозорные опустились на колени перед зависшей над ними "кастрюлей" и заложили руки за голову.
   Импульс, выпущенный из подствольника, метнулся ярким зайчиком и шмякнул в борт, металл в месте попадания раскалился добела и засиял, словно галогенная фара. И тут же прогорел насквозь. Из пробоины с треском вырвался каскад искр. Аппарат дёрнулся, накренился и заскользил, разгоняясь, словно по наклонной плоскости, вниз. Металл громыхнул о камни. Петро, вскочив на валун, сложил руки трубкой и орал что-то по-английски. Рыжебородый и чёрный, то ли услышав его, то ли повинуясь инстинкту, бросились на землю и залегли. При этом рыжебородый собранные оружейные части не бросил, а его напарник всё-таки что-то выронил. Крот сорвал Петро с валуна, отшвырнул в сторону и сам упал на землю, и тотчас в их сторону полыхнуло.
   Кастрюля кастрюлей, а вооружение на ней было серьезное. Заряд шмякнул в скалу метрах в десяти за ними, и скала отыграла тепловой волной, горячей и плотной. Крот перекатился влево и, приподняв голову, увидел меж булыжников накренившуюся посудину и выпрыгивающие из нее через верх фигурки. Это были люди. Короткой очередью ужалил последнего. Тот дернулся налету, завалился на спину и раскинулся в неудобной позе. Остальные же словно растворились среди камней. Ребята, чувствовалось, опытные. Если в кастрюле никого не осталось, то их было пятеро. Ну, теперь четверо. Крот вытащил пистолет, взвел его и, окликнув Петьку, перебросил ему оружие. Пусть пошумит, поотвлекает. Даже не стал спрашивать, разберётся ли... Некогда было выяснять. Но по тому, как тот взял оружие, понял - разберётся. Пока пацан палил, старательно прицеливаясь, сам откатился в сторону и, набрав код, слепил наскоро голограмму. Засветил её там, где только что был. Едва приподнял её над землёй, и тотчас сквозь неё прошла автоматная очередь. Пока с той стороны разбирались задело или нет, вскочил, оценивая обстановку, поймал настороженно приподнявшуюся фигуру и выстрелил. Попал ли - не понял, но во время тренировок это упражнение выполнял всегда на "сто".
   Переждав яростный запоздалый обстрел, снова перекатился влево, и опять передвинул голограмму на оставленное им место. Удобно улегся меж двух небольших валунов. И снова они клюнули на обманку, хотя он на это и не надеялся. На "воина света" выскочили двое, расстреливая его из двух стволов. Одного из них он срезал, а второй упал без его помощи. Крот видел, как Петька, привстав на колено, отчаянно палил в этого "вражину" из пистолета. Но не известно ещё, он ли его уложил. Несколько звонких рикошетов о скалу подсказали, что кто-то стрелял нападавшему в спину. Скорей всего Рыжий. Но пацан молодец. Прошел боевое крещение: не растерялся, успел в этой быстротечке выстрелить, а если ещё и попал, то совсем герой.
   Врагов осталось, как максимум, двое. При плохом раскладе: если он не задел того второго. Теперь они затаятся. Крот начал маневрировать голограммой, подняв её в полный рост, переместив в сторону и тут же опустив. Долго держать в поле зрения "светомуляж" было бы ошибкой: присмотревшись, нетрудно понять, что это пугало. На этот раз не сработало. На самом деле, сколько ж можно? Надо бы осмотреться с воздуха, но возиться с зондом не хотелось: включать программу, настраивать шарик, запускать его... Долго, да и отвлекало от боя. Опытный противник мог вполне воспользоваться этим. Оставалось ловить на живца: вскочил и переметнулся к обломку скалы. Успел рассмотреть, словно сфотографировал, ствол и перекошенную от злости и отчаянья физиономию. И это хорошо, что противник запаниковал. Пусть нервничает, пусть ошибается. А мы ему по ушам! Крот прикинул расстояние и направление, и, не вставая, метнул шумовку. Под визг и завывание поднялся, прижимаясь к скале, и полоснул по ошарашенному противнику из автомата. Поискал глазами. Тот, который, был отмечен пулей вторым, лежал тихо, подобрав под себя руки. Вокруг забрызгано кровью, но видно, что живой. Притворяется. Оружие под ним и готово к бою.
   Петруха, увидев, что Крот поднялся, выскочил из укрытия и потянулся за автоматом того, в которого он палил из пистолета. И вот тогда второй на свою беду поднял голову, приподнял корпус и тут же схватил свинца, но не от Крота, который не спешил, зная, что в его распоряжении есть четверть секунды, а от рыжебородого. Выпустив очередь, Рыжий деловито и уверенно огляделся, привычно повел оружием поверх камней, но, увидев Крота, поспешно опустил ствол. И правильно сделал. Сообразил, что эти маневры в данной ситуации опасны. На Крота он вообще не смотрел, подобно тому, как поступают волки, признавая преимущество более сильного и волевого самцы, и тем самым демонстрируя свою лояльность. Да и повод не смотреть появился: во время перестрелки задело негра. Рыжебородый разрезал одежду, достал из сумки какую-то тряпку, но Крот перебросил ему санпакет. Тот кивнул, так и не подняв на него глаз, и занялся раной. Перевязывал он умело и быстро. Ещё понравилось Кроту, что сел он так, чтобы закрыться скалой от кастрюли: кто её знает, что там внутри. Пацан собрал оружие и уложил его на кусок материи, которую рыжебородый бросил рядом с собой. Крот сам подошел к ним, присел на корточки так, чтобы виден был верхний срез кастрюли, спросил:
   - Что с аппаратом будем делать?
   Ткнул в бок зазевавшегося Петьку. Тот опомнился и принялся переводить.
   - Ничего, - ответил рыжий. - Придут техники и посмотрят.
   - А с этими? - Крот кивнул на убитых.
   - Одежду снимем, а мясо анимерам. Съедят, пока свежее, - ответил Рыжий равнодушно.
   Крот оторопел. Трудно его было чем-то удивить или задеть, а тут аж головой затряс.
   - Как это съедят? В каком смысле?
   - Они жрут, - подтвердил Петро. - Свежак. Представляешь, так сырое и едят, - добавил с отвращением, возвращая Кроту пистолет. - потом вдруг хмыкнул весело, - эти дурачки хотели нас своим анимерам скормить, да мы ловчей оказались.
   Парень был возбужден и болтал без умолку. Рыжий не стал интересоваться, о чем рассказывает Петька Кроту, а достал коробочку, поговорив в нее, потом спросил через Петруху:
   - Ты с нами пойдёшь?
   Видя, что Крот медлит с ответом, что-то сказал Петьке, и тот с жаром принялся объяснять, что надо идти с ними, потому что всё равно идти ему теперь некуда, в город иначе, чем через пост, не попасть. А другой пост ещё неизвестно, как встретит. Мы же теперь знакомые, потому и словечко за тебя замолвим. Нам такие люди нужны, и совсем не нужно, чтобы такие люди были у других. Его "нам" прозвучало так, будто бы Петька был тут одним из самых главных. В конце своей речи он, понизив голос, попросил, чтобы Крот уговорил рыжего выдать ему автомат. Он ведь тоже воевал. И даже, наверное, попал в того, что выскочил на них из-за камней. Да, точно, попал! И если бы не он, то и Крота, может быть, тот, что выскочил, пристрелил, больно уж он ловкий. Сказал и тут же засмущался, поняв, что переборщил.
   - Я пойду с вами, - сказал Крот. - Если мне не придется сдавать оружие.
   - Не придется, - ответил Рыжий.
   - Меня зовут Крот.
   Он протянул руку рыжему. Тот, наконец, поднял на него глаза. Взгляд у него был напряженным, изучающим. Ответил на рукопожатие неохотно. Сказал коротко:
   - Валентино.
   - Валентино, дай парню автомат. Он смело сражался.
   Тот ответил твёрдо:
   - Нет. Ему ещё рано.
   - Хорошо. А я могу ему дать своё оружие?
   - Не знаю. Ты особенный. Тебе многое будет позволено. Решай сам.
   - Держи, - Крот разрядил пистолет и отдал его Петьке. - Поноси пока пустой, потом научу пользоваться и патроны выдам.
   Петька обрадовался, повертел пистолет в руках, сунул за пояс. Однако там носить его было неудобно: тяжеловат, норовил выскользнуть. Несколько раз попытался приладить, при этом демонстративно вздыхая. Наконец сказал, показывая на кобуру:
   - Вот бы мне такой... холстер, как у тебя.
   - Ну, ты и жулик!
   Но с другой стороны: сказав "а", надо говорить и "б". Крот вытащил из сваленного в кучу обмундирования ремень, нацепил на него кобуру и опоясал Петьку. Тот расцвел. Раненный негр, улыбнувшись через гримасу, сказал ему что-то ободряющее, от чего Петька ещё больше воспрянул. Но покрасоваться ему не дали: Рыжий, ни слова не говоря, бросил ему под ноги мешки, и тот поспешно принялся заталкивать в них снятую с убитых одежду. Потом они сидели у костра - ждали. Крот осмотрел мертвых. В отличие от Рыжего и его товарищей ребята были молодые, безбородые и коротко стриженные. Даже не коротко, а наголо, но некоторые успели обрасти. На левом плече у всех чернела татуировка - небольшой кружок с оскаленной зубастой мордой динозавра и цифрой "один" под ней.
   Через полчаса примерно из леса вышло несколько вооруженных бородачей. Они с удивлением посмотрели на Крота, но ничего не спросили, а стали разворачивать носилки - всё то же блестящее полотно, натянутое на грубо отесанные жерди. Носилок было трое. На одни уложили негра, на другие - двоих убитых. Остальных, как понял Крот, забрать собирались позже. Один за другим пошли к лесу: рыжий, нагрузившись оружием, впереди, Крот за ним, Петька следом тащил мешок. Долго шли меж сугробов по глубокой, чуть ли не как окоп, тропинке, и оказались, наконец, на небольшой полянке, в центре которой, прикрытый упавшим деревом стоял кособокий сруб с прислоненным к входу щитом из плохо пригнанных жердей.
   Когда подошли к нему, из-за поваленного ствола поднялся вооруженный человек, но ничего не сказал, а только с интересом посмотрел на Крота. Посмотрел и, удовлетворив любопытство, снова спрятался. Ещё один таился в буреломе, но не показался, а только обозначил себя мелкими признаками, которые ненамётанным взглядом не заметить. Третий, наверняка, сидел на верхушке ветвистого сухого дерева. Потертость коры и древесный сор говорили о том, что по стволу частенько снуют вверх-вниз. Крот не стал показывать, что догадывается об их существовании.
   Сруб не был жильём или дежуркой - это был вход в подземелье. Несколько метров они прошли под бревенчатым накатом в полной темноте. Рыжий подсвечивал дорогу фонариком, фиксируя луч у ног Крота. Потом через пролом в стене попали в отделанный светящемся материалом коридор. Крот вспомнил, что точно такие же светящиеся стены видел в коморке у Толяна.
  
  
  Глава восьмая
  
   Те, что с носилками, вскоре свернули в боковой проход. В следующее ответвление унесли негра. Через некоторое время Рыжий остановился и, сделав жест, означающий "подожди здесь", нырнул под серебристое полотно, прикрывающее вход. Там забубнили, и бубнили довольно долго. Петька встревоженно прислушивался к голосам и, наконец, вздохнул с облегчением. Тотчас появился Рыжий и кивком позвал Крота. Петька, передвинув на живот кобуру, чтобы её было лучше видно, двинулся следом.
   Комната, куда ввели Крота, мало чем отличалась от коридора. Что-то вроде приспособленного под караулку тупика туннеля. Отгородили этот тупик стеной из жердей, кое-как прикрыли вход материей. Сквозь замызганный, затоптанный пол пробивалось ясное голубоватое свечение. Такое же лилось и от потолка, но лилось свободно, без помех, потому что потолок был чист, словно весеннее небо после грозы. Стены тоже светились. Смешение света создавало неприятный эффект. Отсутствие теней лишало предметы, лица и фигуры контраста, делало их неестественными, плоскими. А явственный синюшный оттенок придавал присутствующим схожесть с киношной нежитью. Но, если это и была нечисть, то лишь в самом буквальном смысле: в комнате остро пахло потом и застоявшимся табачном дымом.
   За грубо сколоченным столом сидели двое заросших по самые глаза мужчин, на нарах, устроенных у стен из тех же грубых жердей, что и перегородка, спали трое. Ещё один лежал на полу, подстелив под себя серебристое тряпьё, хотя на нарах было свободное место. Разномастное оружие было составлено в самодельную пирамиду, пристроенную в дальнем правом углу. Если бы не супер модерновый интерьер, всё это очень бы напоминало партизанскую штабную землянку времен Великой Отечественной. Бородачи при появлении Крота с интересом уставились на него. Потом, с не меньшим интересом принялись разглядывать оружие и экипировку: ещё в коридоре Крот сбросил прикрывающие его тряпки. Рассматривали долго. Молча. Здороваться не стали, но сесть предложили, однако он отказался: стоя было удобней реагировать на происходящее. Осторожно начали разговор. Что-то спросили и Петька, важничая, начал переводить. Получив во владение пистолет, он преобразился, словно бы повзрослел. Оружие здесь было больше, чем просто оружие: оно свидетельствовало об особом статусе. Поэтому, получив пистолет, пусть пока и пустой, пацан держался степенно и говорил, насколько мог, запуская интонацию в басовый диапазон.
   Разговор всё-таки больше походил на допрос, хотя ведущийся в тональности беседы. Видимо, по-иному разговаривать с незнакомыми людьми здесь не умели. Однако то ли из уважения к нему, то ли из опаски, бородачи расспрашивали Крота доброжелательно, он же отвечал коротко и по-деловому.
   - Тебе надо будет сдать оружие, - сказал, наконец, главный бородач. - У нас такой порядок. Все, кто приходит к нам, должны сдать оружие и пройти проверку.
   - Нет, - отрезал Крот. - Оружие я не сдам, потому что я пришёл не к вам. У меня здесь своё дело.
   - Какое дело? - Тотчас получил он вопрос.
   - Это касается только меня и анимера, - ответил Крот.
   - А какого анимера? - Заинтересовался главбородач. То ли он хотел этим вопросом поймать Крота на лжи, то ли получить из его ответа хоть какую-нибудь информацию о миссии этого странного человека.
   Крот на секунду задумался, припоминая мудреное имя, которое несколько раз назвал в разговоре Толян. И, сосредоточившись, довольно правильно выкашлял его. Главбородач на это ему ничего не ответил, а, повернувшись к парням, лежащим на нарах, что-то сказал всё на том же странном языке, напоминающий английский. Те быстро встали, разобрали оружие, подошли к Кроту и кивнули на дверь. Петька заметно стушевался. Он глядел на Крота растерянно улыбнулся.
   Крот прикинул ситуацию. Если они хотят его прикончить, то шансов выбраться живым нет. Но одного-двух прихватить с собой, если постараться, можно. И тут заговорил Валентино. Перед мужиками, сидевшими за столом, он стоял строго, даже не попытавшись присесть. И держался, хоть и с достоинством, но, подчеркнуто скромно. Видно было, что он этим парням не ровня, что они выше его по положению, но, что и он тоже не пустое место. Валентино говорил негромко. Ровно. Без интонаций. Скорей всего, приводил факты, даже не формулируя своего мнения. Те, что сидели за столом, выслушали его молча. Потом главборода что-то сказал конвойным. Те составили оружие в пирамиду, но на нары не вернулись. Петька начал переводить.
   - Мы не можем так просто обратиться к анимеру. Он сам обратится к нам. Надо будет подождать. Там, где тебе придётся побыть некоторое время, есть всё необходимое. Оружие мы тебе оставляем. (В этом месте перевода Крот усмехнулся: попробовали бы они его забрать!). Мы тебе доверяем. Лучше решать всё по-хорошему. Мы не знаем (это "мы" пацан выговорил с таким важным видом, будто не переводил, а сам и вёл переговоры) какое у тебя к анимеру дело. Может быть, важное, а, может быть, он посчитает его никчемным. Подождём, и тогда будем знать, что делать дальше.
   Последняя фраза прозвучала, как скрытая угроза. Кроту как бы давали понято, что, если анимер ответит отказом, решаться вопрос будут здесь.
   Но терять Кроту было нечего. Оставаться в этих краях он не собирался. И хотя не знал, чем можно торговаться с анимером, был уверен, что предмет для торговли сыщется: во все времена война и торговля шли рядышком. А уж здесь-то, в этом обнищавшем краю, наверняка, предпочтут худой мир.
   Петьку он забрал с собой: приобняв парня за плечи, двинулся с ним вслед за провожатым. Их повели по узкому коридору с разбегающимися ответвлениями. В этом лабиринте своды были ниже, расстояние между стен уже, а повороты круче, и светился только потолок, да и то еле-еле. Их привели в тупичок, отгороженный от туннеля так же, как и штабное помещение. Тут тоже были нары из жердей, крытые всё той же серебристой материей, колченогий стол, бак для воды. Провожатые входить в камеру не стали, а сразу же ушли. Вот только неизвестно - совсем, или затаились за поворотом.
   Петруха, подойдя к баку, постучал по нему, и сказал расстроено, - пустой.
   - Ну и где мы? - спросил Крот.
   - А это типа отстойника. Отсюда не выйдешь, если не выведут. Заплутаешь и сгинешь. - помедлив, спросил настороженно, - а ты меня с собой зачем взял?
   - А кто ж меня охранять будет? - пошутил Крот. Но Петька воспринял это серьезно.
   - Правильно, пока ты спать будешь, я посторожу.
   - От своих? Ну вот придут они меня кончать, ты что же в них стрелять станешь?
   - А чем мне стрелять? - сокрушённо вздохнул он, хитро уходя от ответа. - Патронов-то ты не дал.
   - И то верно. А ну доставай пистолет, покажу, как с ним обращаться, пока время есть.
   Они повозились с оружием. Когда Петька освоил неполную разборку и почистил пистолет, Крот выдал ему патроны, стандартно предупредив, чтобы не баловал с оружием. Тот только снисходительно усмехнулся в ответ: мол, не учи ученого. Мелькнула, правда, мысль, а не пальнёт ли паренёк при соответствующей команде ему в спину. Но, прислушавшись к интуиции, решил, что не пальнёт. А ему объяснил, что теперь, если случится какая-то непонятка, придётся ему Петьку застрелить на всякий случай. Тот помрачнел, но ничего не ответил. Хотя видно было, что принялся соображать, а не вернуть ли патроны? Но взвесив все "за и против", решил, что не стоит. А потом отвлекся на другое: начал размышлять, принесут ли им чего-нибудь поесть, и когда понял, что с едой намечается пролет, затосковал. Может быть, даже пожалел, что находится здесь, а не среди своих, которые с удовольствием уписывают сейчас горячее варево. Крот, усмехнувшись, достав из укладки два тюбика с концентрированным питательным составом и протянул один Петьке. Это разом изменило его настроение. И сыт, и будет о чём рассказать после! Полтюбика он заначал, чтобы похвалиться потом пацанам. Когда стали устраиваться на ночь, Петька засунул пистолет под свернутую куртку, заменившую ему подушку. Крот автомат снимать не стал. Разместил так, чтобы не мешал спать, но и чтобы взять его было нельзя. Когда улеглись, спросил:
   - Что это за подземелье такое?
   И Петруха рассказал, что раньше сюда им, землянам, вход был закрыт. Здесь было что-то такое вроде подземной развязки. В шутку этот туннель они называли метро, потому что по туннелю в два этажа навстречу друг другу носились анимеровские авто. Залетали через специальные входы и потом уже мчались к городу под землей. Почему так, он не знает. Но только прямо в город на этих авто прилетать было нельзя. И по городу на них было нельзя передвигаться. А когда громыхнуло, анимеры разрешили здесь селиться людям, потому что в коттеджиках стало холодно. Теперь этот лабиринт у них вроде бы города и крепости. Анимеры сделали три пролома, через которые мэны выходят на посты. Мэны это те, кто с бородами и с оружием. Он пока бой. А, может быть, уже почти мэн, потому что с оружием. Тем более, что обучение он уже прошёл, и сейчас у него испытательный срок. Он очень надеется, что сегодняшнюю перестрелку ему засчитают, как выдержанное испытание. Должны, потому что он ведь стрелял, а не прятался, да ещё и в одного, точно попал. Хорошо бы, если бы ещё Крот попросил за него.
   - Попрошу, если не расстреляют, - обнадежил Крот.
   Петька посмотрел на него настороженно, не зная, как принимать сказанное, а потом, решив, что это такая шутка, улыбнулся и продолжил:
   - Это подземелье, оно ведет к городу. К хабитэйшен анимеров.
   - Они отдельно хабитуют?
   - Что?
   - Живут отдельно от вас?
   Петька удивился.
   - Ну да. А чего им с нами? Да и мы с ними не хотим. Ну их. Страшно.
   - Почему страшно?
   - А сожрут?..
   - Опять двадцать пять? Что значит сожрут? Они что дикари, что ли?
   - Анимеры могут. - Вздохнул Петька, - плохо ты их знаешь. Хотя живых вроде бы и не жрут. Но убитых точно жрут. Вот тех, что мы подстрелили, к ним потащили. Для прокорма.
   Парень, кажется, не врал. Однако не укладывалось подобное в голове. Цивилизация высочайшего уровня, и вдруг - людоедство. Петька рассудительно возразил его невысказанным сомнениям.
   - Мы ведь для них не такие, как они. Поэтому нас есть можно. А с голоду и тётку съешь, - добавил он вдруг назидательно, видимо, на свой лад истолковав поговорку "голод не тётка".
   - Да ну...
   - Ты не голодал, вот и говоришь...
   - Так что вы и друг друга ели?
   - До такого не доходило, конечно. Еда в лесу есть. Там мяса много. Но убивать - убивали. Грабителей развелось много. Тогда старшие пошли к анимерам и попросили оружия. Анимеры дали. Потому что кто-то должен за порядком следить. Сами-то они с печки не слезают, как говорится. Они без тепла не могут. Печкой так называют гору-вулкан. Здесь и горячие источники есть. Пить из них нельзя, конечно, воняют. Но они, хоть и гадкие на вкус и запах, а для здоровья полезные. Если купаться. Анимеры там раньше часто купались. Теперь до источников им добираться холодно. Машины их стоят. Солнца нет - и энергии нет. Год назад анимеры из другого города сюда прилетали. Вроде бы договорились с нашими. Но потом у них ссора какая-то вышла. Что тут было! Молнии сверкали, огнем пылало. После того, как выгнали пришлых, нам оружие хорошее раздали. И стали мы подходы оборонять. Они нам энергию дают, мы их охраняем.
   - А энергию откуда берут? Солнца-то нет.
   - У них две или три тарелки высоко летают, там, где солнышко видно. Собирают энергию. Ну и от этой энергии копировалки кое-как работают. Одежду какую-нибудь копируют, оружие, патроны. Ну и с Земли энергию таскают. Заряжают там батареи и сюда привозят. Только это не выгодно. Много энергии на открытие перехода тратится. Его ведь с этой стороны открывать нужно. И все хорошие плайты туда перегнали. Здесь, сам видишь, на чём летаем.
   - Короче, всего у вас тут нехватка.
   - Не всего. Что не расходуется, того вдоволь. Часов много, колец золотых, телефонов, ножей. И деньги есть. Только бумажные не нужны никому. А вот за металлические можно купить. Карандаши, бумага. Иголки есть с нитками. Спички, зажигалки, сигареты. Но сигарет сейчас мало. Где взять? Все вышли. Потому дорого стоят. За пачку - маленький аккумулятор или сто монет. Батька мой, когда попал сюда, много полезных вещей с собой принес. Он с рыбалки ехал. Но отобрали всё. Мэны - не анимеры. Анимерам наше не нужно. Правда, батя рассказывал, что потом много чего выкупил. Ну не своего, конечно, копий.
   - А батька твой не на водосборнике работает?
   - На водянке. Его анимер туда определил. Хороший анимер. С пониманием. Он говорил нашим старшим, что скоро солнце опять покажется. Надо будет еще годик продержаться. Ну, два, самое большое. Солнце появится, аккумуляторы заработают, животные проснутся, наладится кое-как. Один раз солнце уже показывалось. Сильный ветер был, так оно мелькнуло. Но потом опять спряталось. С водой вот плохо. Мало воды. Нам с тобой на двоих выдали вот эту бутылочку. Мы сейчас пить не будем, утром попьём. Ты не очень хочешь?
   - Не очень. А что у вас тут поблизости никаких рек нет?
   - Поблизости нет. А там, где есть - чужие анимеры. Опасно ходить туда. Их люди шастают. У них воды много, а тепла мало, у нас тепла много, а воды мало. Ну, ничего, солнышко появится, анимеры из-под земли воды накачают. Это тот хороший анимер сказал. Ты ведь к нему пойдёшь? Ты ему вот что скажи...
   Петька задумался, пытаясь сформулировать фразу, и заснул. Крот усмехнулся, вспомнив его обещание охранять, и тоже закрыл глаза. Пора было осмотреться.
   Серебристая мгла окутала его, и скрыла в себе всё незначащее. Через неё лишь смутно просматривались контуры коридора. Крот уже стоял в нём, спиной к тупичку, где темным пятнышком маячил приткнувшийся на нарах Петька. Он, благодаря круговому обзору, приходящему к нему как свойство, сопутствующее снам-разведкам, видел неясный его контур, но отчетливо различал ствол пистолета, направленного неопасно в сторону. Он чуть послушал Петьку, ровное его дыхание, и убедившись в том, что тот спит, и не просто спит, а спит спокойно и удовлетворенно, больше копаться в его состоянии не стал, а перенес внимание на другое. Он ещё и сам не знал на что. Но это что-то уже присутствовало рядом, уже проявляло к нему свой интерес - пристальный, холодный, изучающий. Ему представилось, что взгляд этот похож на взгляд сквозь оптику прицела. Правда, палец у этого неразличимого в серебряном мареве снайпера на спусковом крючке не лежал. Крот почувствовал, что ему не стоит прятаться, а наоборот, следует встать открыто, и дать себя рассмотреть. Что он и сделал, уплотнившись и прибавив себе контрастности, и отчетливо ощутил, как глядевший на него моргнул и отстранился от окуляра. И тотчас из глубин сна выступила странная фигура: явно нечеловеческая, но насыщенная осмысленностью и определенностью.
   Крот понял, что будет разговор и сделал шаг вперёд, давая понять, что видит смотревшего и готов к контакту. Они некоторое время всматривались друг в друга, желая понять, получиться ли диалог. И поняли, что получится.
   Через несколько секунд он проснулся и быстро поднялся. Петька спал, разбросавшись на нарах. Пистолет выполз из-под изголовья и лежал на самом краю тюфяка: вот-вот упадёт. Крот взял его, повертел в руках, словно прощаясь, и засунул поглубже под петькино изголовье. Вынул из контейнера два тюбика с концентрированным питанием, сунул Петьке в нагрудный карман. Затем привычно оправил тюфяк и покрывало на своем лежаке, осмотрелся, не оставил ли чего, и вышел в коридор. Из глубины туннеля ему подмигнул оранжевый огонек - словно включился индикатор на бытовом приборе. Подмигнул и заскользил по потолку. Крот двинул за ним. Потом огонёк исчез, а там, где он мигнул в последний раз, появился из ниоткуда слабосветящийся матово-белой поверхностью вагончик, втиснутый меж стен туннеля. Крот подошёл ближе, и задняя стенка этого вагончика словно растворилась перед ним. Это выглядело, как предложение войти, или... Как открытая крышка в мышеловку. В кротоловку.
  
  Глава девятая
  
   Внутри вагона оказалось что-то вроде купе. Только совершенно пустое... Безжизненное. Ни окон, ни мебели. Гладкие белесые стены, мягко переходящие в потолок, из всего этого равномерно сочился неяркий, спокойный свет. И в нарушение высокой идиллии в углу довольно корявая табуретка - под человеческое седалище. Не вызывало сомнения, что появилась она здесь специально для Крота. И откуда только взялась? Словно прихватили её на заброшенной даче, куда свозят вещи, которые выбросить жалко, а в доме держать стыдно. Исчезнувшая было стенка, как только Крот вошёл в вагон, тотчас вернулась на своё место. Не опустилась, не наросла, а просто появилась.
   Ничего не оставалось, как только придвинуть табурет к левой боковой стене купе, прижаться к ней спиной - оттуда, верней всего, нападения не последует. Хлипкая конструкция под ним жалобно скрипнула: видимо, для девяностокилограммовой нагрузки (с учетом веса оружия и снаряжения столько в нём и было сейчас) она не предназначалась. Но как только он устроился и приготовился ждать, исчезла, а может быть, стала очень прозрачной стенка, противоположная той, сквозь которую он вошёл. Крот мгновенно довернулся, реагируя не на само это изменение, а на появление темного, крупного силуэта: правая нога выдвинулась в сторону для упора, ствол автомата остался на месте, но палец нежно коснулся спускового крючка. Впрочем, эта его стремительная изготовка была лишь наработанным действием на неожиданное изменение ситуации. Не для того он сюда пришёл, чтобы стрелять. Да и смысла в стрельбе не было. Он с интересом всмотрелся в сидящего напротив него. И увидел то, что, в общем-то, и ожидал увидеть.
   На него смотрело существо, которое с первого взгляда можно было принять за человека, натянувшего резиновую маску. Фигура мосластая, нескладная, узкоплечая, с непропорционально короткими передними конечностями, заканчивающимися тремя длинными когтистыми пальцами с противопоставленным им четвёртым. Без сомнения, это был анимер. Взгляд у него был холодный и бесстрастный, но совершенно осмысленный. По зеленоватой с бурым оттенком коже, плотно облегающей череп и стекающей свободными пластами к шее, шёл чёткий желтоватый узор: словно уверенной рукой прорисовали тонкой кисточкой линии. Ободки вокруг глаз, вертикальный прочерк через всю голову сверху вниз, симметричные отводы от него. Череп, покатый и гладкий с выступающим, словно оттянутым назад, затылком, крепился на гибкой шее, уходившей в воротник черного, плотного комбинезона. Вот так, а говорят, что анимеры не носят одежды. Анимер явно сидел, но, как и на чём, Крот не разобрал. Кажется, на корточках. Несколько секунд они изучали друг друга. Потом анимер мигнул: белая пленка наплыла на глаза и тут же соскользнула. Крот услышал надтреснутый, сухой голос:
   - Я приветствую тебя, человек по имени Крот.
   При этом пасть анимера приоткрылась, однако других движений челюсти его не производили и только тонкий, гибкий язык несколько раз стремительно мелькнул между острыми, мелкими зубами. Понятно, что в переводе участвовала техника.
   - Здравствуй и ты, анимер по имени... - Крот старательно прокашлял выученное в пещере у Толяна имя, которое никогда не смог бы отобразить письменно, поскольку нет таких букв, при помощи которых можно было бы обозначить заключенные в нём звуки.
   - Очень похоже, - согласился анимер. - Но ты можешь произносить моё имя так, как тебе удобней в соответствие с возможностями твоей артикуляции. Я вижу, что ты догадался, кто я. О чём ты хотел со мной говорить?
   - Нам есть, о чём говорить. И ведь не только я хотел этого разговора?
   - Ты прав. Но ты пришёл ко мне, поэтому говори первым.
   - Я хотел просить тебя помочь нам вернуться на Землю.
   - Ты на Земле.
   - Разве вы тоже называете свою планету Землей?
   - Твоя формулировка не лишена смысла. Да, мы называем свою планету по-другому. Но у нас одно Солнце...
   - У вас больше нет солнца... И поэтому нет воды. Я думаю, это может стать предметом разговора. Я могу предложить беспрепятственный перенос воды в обмен на сотрудничество.
   - Мы с тобой ничего не значащие персоны. Кто дал нам право договариваться от имени двух народов? Ты, вражеский солдат, убивавший наших солдат, пришёл сюда с оружием. Разве логично помогать врагу?
   - Ничего не остаётся, как договариваться. Это сейчас нужней всего. Особенно вам. Да я убивал ваших роботов, которые приходили убивать нас. Ты хочешь сказать, что это неправильно? Вы вторгались в наши пределы без приглашения.
   - Теперь это сделали и вы.
   - Мы явились с ответным визитом. - усмехнулся Крот, но тут же добавил серьёзно, - однако это не военное вторжение. Цели наши можно сформулировать как познавательные.
   - Наши цели тоже познавательные. Мы не захватывали ваши территории. Конфликты начались тогда, когда вы научились нас замечать и стали противодействовать.
   - Мы должны были сдаться вам на милость?
   - Вы сделали свой выбор. Но и мы не собирались отступать от своих целей. Разве вы действуете по-другому? Ваши народы, называющие себя высшими, завоевывали тех, кто не мог оказать им сопротивление. Вы убиваете, чтобы получить удовольствие, а не ради пропитания. Сколько представителей фауны было уничтожено вами?
   - Хорошо. Упрёк, адресованный человечеству, принимаю. - Крот криво усмехнулся, - Но у меня другие цели.
   - Разве не ты вчера убивал?
   - Я защищался. И защищал ваших людей. У меня не было выбора. От этого не пострадал ни один анимер.
   - Пострадали... - Анимер сделал многозначительную паузу, и продолжил, - правда, пострадали анимеры того клана, который противостоит нам и претендует на наше тепло. У нас есть тёплая гора. Это наше огромное преимущество. И только потому у нас есть возможность контролировать ситуацию на своей территории. И контролировать людей, живущих здесь. Клан, с территории которого приходили вчера бойцы, бедствует. Все его наиболее влиятельные персоны находятся в оцепенении. Люди, что жили рядом с ними, сами выбрали тех, кого они снабжают теплом. Эти люди собирают силы, чтобы создать свои базы на вашей стороне Земли. Но сначала они планируют захватить нашу территорию. Наше подземное тепло. Им надо спешить, потому что солнце вернёт силы анимерам. До этого они хотят успеть уничтожить нашу расу. Оставят лишь специалистов, которые вынуждены будут согласится сотрудничать. Без их знаний люди не смогут получить доступ к производству. А значит, одичают и погибнут. Впрочем, они всё равно погибнут - от голода. Раньше их кормили анимеры...
   - Сдаётся мне, что погибнут они по другой причине. Придёт тепло, разморозится ваш огромный холодильник, протухнет мясо, хранившееся в нём и тогда... Разве нет?
   - Да... Ты правильно понимаешь. И местные люди это понимают... Потому уже сейчас пытаются собрать силы. Вопрос стоит о выживании. Но мы, находясь в тепле, можем управлять ситуацией. А вот в других местах, где земля остыла, анимеры обречены. Уже сейчас они во власти людей.
   - Спасибо, что рассказал мне всё это. Но давай перейдём к делу. О чём ты хотел говорить со мной?
   - Нам нужна не только вода. Энергия. Для этого с вашей стороны Земли необходимо создать базы. Там будут расположены зарядные станции. Но сейчас у нас нет возможности защищать их и восстанавливать. Нужны гарантии, что они не будут разрушены. Мы готовы делиться с вами технологиями.
   - Допустим, что наших руководителей это устроит. Но ты ведь встречаешься со мной, как я понимаю, тайно. Ваши руководители согласятся ли на этот контакт?
   - Ты правильно представляешь ситуацию. Мы - я и те, кого я представляю - средние. Большие - инертны и подозрительны. Многих из тех, кто смеет высказаться вопреки их мнению или вызывает такое подозрение, они приказали положить в холод. Вынести на холод удобней, чем убить. Нужную особь всегда можно вернуть к деятельности, если в ней возникнет надобность.
   - Ну у нас примерно то же самое... Только названия несколько отличаются. У вас это 'положить', у нас - 'посадить'. Я тоже не могу ручаться за результат. Я даже не средний. Я мелкий. Но, уверен, что эта информация наших Больших заинтересует. Чтобы у тебя не возникало опасений, что мы обманем тебя, ты можешь вернуть только одного из нас.
   - Ты предлагаешь оставить здесь твоего товарища, а тебя направить на вашу сторону Земли?
   - Нет. Я предлагаю оставить меня. А моего товарища отпустить.
   - В чём логика? Ты думаешь, он имеет больше шансов уговорить Принимающих решения?
   - Долго объяснять. Но среди причин есть и такая.
   - Я знаю другие причины. Я изучал человеческие обычаи. Но ты не изучал наши обычаи, и потому ничего не знаешь о нас. Мы сугубо практичны. У нас нет того, что вы называете душевными переживаниями, чувством товарищества. Я пытаюсь понять, как это - чувствовать симпатию. В нашем обществе всё строится на абсолютном подчинении младших старшим. И здесь трудно ошибиться. Старшие всегда крупней. Мы растём всю жизнь. В старшем сосредоточены больший опыт и большая физическая сила. Единство, построенное на абсолютном подчинении, помогало нам выжить в древности. Наши предки - хищники средних размеров - обитали в мире, где главенствовали огромные хищники. Но теперь жёсткая иерархия и отсутствие разумных мотивов для сплочённости ведет нас к гибели. Если нарушить структуру соподчинения, наше единство окажется ничем не скреплённым и разрушится. Что уже и происходит.
   - Я знаю об этом. После катастрофы к вашему поселению прибилось множество особей из других мест. И теперь трудно понять, кто выше по статусу из двух Больших - тот, кто крупней или тот, кто обитал здесь всегда. Но, если так, кто будет гарантировать наши договорённости с вашей стороны?
   - Пока это буду делать я. Не знаю, как долго. Но необходимо использовать даже тот малый шанс, который выпал с вашим приходом.
   - Тебе грозит опасность?
   - Меня могут покарать за нарушение устоев. Я не имею права принимать решения.
   - Правда, что тебя могут даже съесть? - не удержался от занимавшего его вопроса Крот.
   - Каннибализм - пережиток древних обычаев. Устои запрещают поедать себе подобных. Но обряд поедания остался в силе. Меня могут убить, а ритуал совершат над кем-то из людей. Ты ведь застрелил несколько человек нам на завтрак?
   - Приятного аппетита.
   - Я понимаю, тебя это коробит. Но мы не нуждаемся в термической обработке пищи. Так устроен наш организм. Сырое мясо - единственный продукт, который возможен для употребления. Миллионы лет наш организм совершенствовался в усвоении белка. Теперь поздно что-то менять.
   - Значит, не будь у меня автомата, то я бы расценивался тобой как возможная жертва?
   - Инстинкт мне подсказывал бы именно это. Но, на наше счастье, развитие подарило нам интеллект. И поэтому инстинкты влияют на наше поведение значительно слабее, чем раньше.
   - Понял... То есть, если очеловечить твои представления, то для меня это выглядело бы так, будто я разговариваю с разумным бифштексом?
   - Возможно, если то, что ты назвал, вид еды. Но давай заканчивать. Моё отсутствие может быть замечено, а это плохо и для тебя, и для меня. Я наблюдаю тебя с первого дня здесь. Я видел, как ты сражался. Я изучал тебя, пока ты спал. Вы - люди - не всегда согласуете свои слова и дела. Я изучал и эту проблему. Раньше, до катастрофы, здесь был крупный институт по изучению вашей цивилизации. Моя специальность - психология инаких. Я изучил тебя и понял, что могу тебе доверять.
   - Тебе нужна будет поддержка и защита. Оставь меня здесь, а мой напарник подготовит группу, которую ты приведёшь сюда тем же путём, что пришли мы.
   - Нет. Мы справимся своими силами. И оставлять здесь я никого не буду. Вы слишком заметны. Поэтому я выведу вас обоих. Это будет началом нашего сотрудничества. Ты должен понять и передать Тем, кто решает, что я нахожусь в трудном положении. Уже то, что я беседую с тобой тайно - преступление, требующее, согласно устоям, сурового наказания. Но другого пути нет. Или мы погибнем, или выживем. Я заканчиваю разговор. Как только придет время загрузить очередную партию воды, я дам тебе сигнал готовности к перемещению. К тому времени я подготовлю материалы для ваших Больших. Пора прощаться. У меня садятся аккумуляторы, и костюм уже плохо согревает.
   Крот достал контейнер. Протянул его анимеру. Оказывается, стекла между ними не было.
   - Держи. Они хуже ваших по качеству, но по размеру один в один. Должно подойти.
   Анимер некоторое время колебался, однако подарок взял.
   - Что-то не так? - насторожился Крот.
   - Это опасно. Могут спросить: откуда. Но риск оправдан. Для меня это важно. Аккумуляторы позволяют перемещаться. Иди.
   Крот повернулся и увидел, что задней стенки уже нет. Он вышел наружу. Машина, легко снявшись с места, унеслась прочь. Перед ним чернел вырезанный в лучезарной стене проход. Вырезанный аккуратно, однако, ясно было, что проём этот не предусмотрен проектом, а сделан позже, в силу необходимости. Крот вступил в темноту и пошёл на звук плещущейся воды, подсвечивая дорогу фонариком. Удивительно, как он не заметил того, что во время их разговора машина носилась по туннелю, разворачиваясь и гася скорость перед остановкой.
  
   Часть третья
  
   Глава первая
  
   Вечерами Крот сидел в удобном кресле на веранде особняка, смотрел на заходящее солнце, и думал о том, что, в принципе, жизнь закончилась. Рановато. Хотя бы могла и раньше закончиться, конечно. Вернее, оборваться. Если бы поймал пулю, или попал под луч Драккара. Например, в прошлом году, когда выходили с Антуаном из временного перехода и нарвались на бэров, прикрывающих отгрузку воды. Тогда его задело в ногу, и Антуан вытащил его из-под обстрела. Повезло обоим. Хотя шансов почти не было. Но в любом случае этот год - последний год службы. И от этого было грустно. Он не представлял себя без военной формы, да и не умел носить гражданскую одежду. Конечно, последнее их приключение с Антуаном может иметь какое-то продолжение. Хотя, скорей всего, для продолжения найдут кого-нибудь помоложе. А то и вовсе закроют тему. Есть в ней нюансы, ему непонятные. Что случилось с анимером? Почему он не даёт о себе знать? Отчего медлят наши Большие, ознакомившись с материалами, предоставленными им Кротом и Антуаном? Понятно, что без контакта с той стороной ничего предпринять нельзя, но хотя бы внятно отреагировать они могли! Начать подготовку. Так нет же - тишина... Или это до них не доводят эпохальных решений?
   Вернувшись на Землю, он думал, что после их рейда непременно должно что-то произойти, что-то решительно измениться. С ним и Антуаном беседовали множество раз - и вместе, и отдельно. Затребовали комментарии к видеоматериалам, переданным анимером. Они извели, отчитываясь, толстую пачку бумаги и наговорили десятки аудиофайлов. А потом их разделили - отправили по разным санаториям восстанавливать здоровье - и словно забыли обо всём, что они рассказали. Наверное, здесь вмешалась политика. Отношения между Россией и Западом в последние двадцать лет несколько наладились, но не настолько, чтобы стать доверительными и согласованными. В итоге - одного подняли вверх, чтобы был постоянно на виду, другого запрятали в лесах, чтобы видно не было. Жаль было потраченных трудов. Дело даже не в том, что информация была уникальной, а в том, что собрана она была по их личной инициативе. Могли бы заниматься исключительно самоспасением, но ведь нет - полезли дальше, вместо того, чтобы искать выход возле входа. А лазейку бы оттуда он нашёл. Ведь нашёл же её туда.
   Комиссия улетела, инакие в небе не появлялись, и жизнь в гарнизоне вошла в рабочий ритм, приобретя осмысленную напряжённость, не выматывающую личный состав, а наполняющую сознание людей чувством не зря прожитого дня. Пока существовала опасность нападения, Крот занимался делом с полной самоотдачей и даже с азартом, но потом, когда дело наладилось, резко остыл - надоело. Стало невыносимо скучно заниматься рутиной, и он потихоньку передал дела, не связанные с боевой подготовкой, Седых. И тот, надо отдать ему должное, справлялся с ними совсем неплохо. Пожалуй, даже лучше, чем это сделал бы Крот, который уже твёрдо решил, что перед увольнением в запас будет рекомендовать зама на должность командира базы. Действительно, лучшего кандидата найти было трудно. Седых же он намекнул в ответ на сдержанную укоризну по поводу того, что приходится решать вопросы, которые может решить только начальник:
   - Набирайте форму, Игорь Владиславович. Пригодится.
   Седых намёк понял и больше недовольства не проявлял. Крот же стал проводить почти всё время со спецназом. Вечерами, если надоедало грустить, занимал себя всякой всячиной - играл с летчицами в волейбол, читал, разбирал с Григом боевые операции: Антуан, уезжая, оставил ему объёмистый том сводок и карт столкновений с бэрами.
   Нога почти пришла в норму. Кросс он пока ещё не бегал, но на "фасаде" уже работал. Управлять антигравом - дело сложное, требующее серьезных навыков, хорошей координации и постоянной тренировки. Люди непосвященные, Марина, например, полагают, что с его помощью можно летать. Это не совсем так. При помощи рукаков-вставок можно планировать. Даже против ветра. Но, если просто поставить на ноль - унесет новичка воздушным потоком далеко-далеко, если не расшибёт о дерево или здание. Назначение антиграва в преодолении препятствий. Горизонтальных или вертикальных. При этом главное - освоить навык манипулирования с изменением веса. На "фасаде", который можно назвать полосой препятствия, поставленной "на попа", скорость подъема и точность перемещения во многом зависит именно от умелого переключения режимов и точного соответствия усилий каждому из них. Уйти от стены легко, а вот, чтобы вернуться к ней нужен навык. А парней из спецназа, которые про антигравитаторы только в пособиях читали, чтобы не унесло - ветром или после неаккуратного толчка - приходилось цеплять фалом за пояс, пока не обвыкнуться. В другие занятия, чтобы не смущать Грига, он не вмешивался. А тот старался: чтобы не ударить в грязь лицом, не давал покоя ни себе, ни другим.
   Спецназ подтянулся, сработался, и Кроту пришла мысль показать его гарнизону. Тем более, показать было что. Иной раз обидно было за парней. Пашут, как черти, если надо будет, всех собой прикроют, а кто их ценит? Ну, ходят рослые ребята в потрепанных камуфляжах, а что эти ребята умеют, мало кто, даже из штабных, знает. Кроме насмешек, что де голова спецназовцу лишь для того нужна, чтобы кирпичи ломать, и не услышишь о них ничего. Хорошо бы провести День спецназа. С насыщенной, как говорят спецназеры, "показухой - театрализованной имитацией рукопашных схваток, а также продемонстрировать работу с нунчаками, метание ножей, топоров, сапёрных лопаток, преодоление полос препятствия - горизонтальной и вертикальной. Хорошо бы и воздушную акробатику показать, только на её подготовку нужно время. А вот прыжки без парашютов можно и продемонстрировать. Ну и, куда ж деваться, в программу надо будет включить то, что для многих и является визитной карточкой спецназа: разбивания кирпичей разными частями тела.
   А если праздник удастся, то почему бы не сделать его регулярным? Можно подверстать к бенефису спецназа и разного рода развлекательные мероприятия - например, соревнования, в которых примут участие все желающие. Чем плохо совместить крайности: свести в двоеборье перетягивание каната и шахматный турнир? Кстати, шахматисты в подразделении есть. У Седых, кажется, разряд. Вроде бы неплохо играет оружейник. В дежурке он видел полуторопудовик, второй забрали спецназёры - метали его на дальность, разминаясь. Можно будет соревнования по гиревому спорту устроить. О, еще армреслинг! Классная вещь. У спецназеров столик стоит в спортзале. Вынести его к народу.
   Крот всё больше и больше увлекался этой идеей, потому что, праздник - сам по себе хорошо, но что лучше совместного празднования объединяет людей? Только беда. А её, как раз, и не надо. На понедельничном совещании он прокатал свою задумку до начала обсуждения серьезных служебных вопросов. И все, кроме Седых, его активно поддержали. Седых отмолчался. Его можно было понять: на него ложились основные хлопоты. Но он, в общем-то, не возражал, просто грустно покачал головой, мол, делайте со мной что хотите, куда мне деваться... Крот сказал ему что-то одобрительное, мол, мы вас в беде не бросим. Беспокоила его Стрижич. Эта особа могла выкинуть что-нибудь неожиданное.
   Во время совещания, вдруг заметил, что сидят Седых и Стрижич не вместе, как раньше, а на расстоянии и даже в разных рядах. Хотя свободных мест рядом с ними хватало. Ничего, в общем-то, удивительного в этом не было, многие сидели так - стульев в малом зале было больше, чем начальников, но, если остальные располагались так всегда, то эти, кажется, в первый раз!
   Стрижич смотрела на вошедшего во вкус начальника с интересом и вдруг включилась в обсуждение: предложила устроить концерт детской самодеятельности. И это было правильно: о детишках он не подумал. Вопрос об их вывозе за пределы базы решен не был, а в связи с ослаблением напряженности отошёл на второй план, потому ребятишками надо было заниматься. Создали рабочую комиссию в составе трех человек - Седых, Стрижич, Полупанов. Ну, а общую координация и контроль, естественно, Крот оставил за собой. Обрадованный, что всё так хорошо организовалось, перешел к текучке, и тут Стрижич его ошарашила. Докладывая о ходе учебно-тренировочного процесса, вдруг, не без гордости, сообщила, что из Ржевского центра подготовки летчиков пришло сообщение о хорошей выучке курсантов их части. Отмечают всех троих.
   - Так они в Ржеве? - удивился Крот.
   - Так точно, - ответила она, погасив насмешливо-торжествующий взгляд, - в учебном центре Российского сектора ФОРСИС. Я вам докладывала о начале его работы. Наши девочки в первом наборе.
   Наверное, докладывала. Только это прошло как-то мимо сознания и не связалось с отправленной на переподготовку группой. Наверное, потому, что улетали девчонки с иностранцами, а значит... Да ничего это, оказывается, не значит...
   Вот где сейчас Марина. А совсем не в Париже, как он думал. Бог с ней, с Мариной, главное, что Антуан к её отъезду оказался не причастен. Вернее, причастен, но в этой причастности не было подленькой подоплеки. Во всяком случае, по отношению к нему.
  
  Глава вторая
  
   Подготовка к празднику велась полным ходом. Крот вошёл во вкус, поддерживал, отвергал проекты, сам предлагал элементы оформления, утверждал программы отдельных мероприятий и согласовывал их в комплексе. Всё видел, всё помнил, умел всё увязать, оценить интересную идею и вписать её в общую ткань празднества. Глядя на него, зашевелились в общем движении даже скептики и лентяи. В ходе подготовки стали налаживаться отношения с замами и руководителями служб. И хотя Стрижич держалась всё так же отстранённо, Седых перестал чваниться, изображать из себя высокомерного исполнителя, стал чаще предлагать что-то сам. Григ словно отступил от Крота на шаг и занял полагающееся ему по штатному расписанию - чуть дальше замов - место. Но только с ним у Крота сложились по-настоящему товарищеские отношения. И после того, как Григ перестал претендовать на особое положение, они только укрепились.
   Со спецназом Крот по-прежнему проводил большую часть времени, поскольку именно они были главной движущей силой праздника. Центральное место он отводил "показухе". Так в спецназе принято называть постановочные бои, предназначенные для показа проверяющим и публике. Нет ничего странного в том, что сами профессионалы это действо называют словом пренебрежительным, подчёркивая его второстепенность по сравнению с иными видами специальной работы. Ну, чего скрывать: шоу в чистом виде. Однако пренебрежительная формулировка совсем не означает пренебрежения спецназовцев к самой "показухе". Командир семь потов сгонит с исполнителей, пока не добьётся четкого исполнения постановки. Потому что "показуха" престижна и ответственна. Она показатель мастерства и натренированности. А качественная "показуха" - визитная карточка спецназа для непосвященных.
   - Ну, давайте, парни, "балет" смотреть, - Крот уселся на третьем ряду трибуны, устроенной возле футбольного поля. Отсюда удобно было реализовывать все преимущества проверяющего: "нам сверху видно всё, ты так и знай". Сказал подошедшему Григу, что утилизацию кирпичей и досок проводить не надо, нечего стройматериал зря изводить. Велел сразу запускать рукопашку. Посмотрев несколько пар, остался недоволен. Рукопашка была так себе. Оно и понятно: бойцы Форсис с бэрами на кулачках не дерутся. Поэтому к спецназу требования предъявляются другие, главное из которых - точная стрельба из различного вида оружия, работа со средствами обнаружения, владение спецтехникой.
   Но, что ж это за спецназовец, который не умеет драться? Естественно, в отряде имелся инструктор по рукопашке - вольник в ранге КМС и одновременно дзюдоист довольно высокого уровня. Учил тому, что умел сам, плюс ориентировался на требования служебных наставлений и инструкций. Поэтому имитации обезоруживания, освобождения от захватов разного вида, задержания, отражения нападений нескольких человек были поставлены довольно формально. Для проверяющих. Действовали бойцы по схеме, без понятия, и слишком картинно. Крот остался недоволен увиденным, нахмурился:
   - Голливуд. Ты что так бить будешь, если придется? - спросил, спустившись на поле, у бойца. Забрал учебный резиновый нож. Покрутил его в руках, обратился к командиру спецназа:
   - Почему вы работаете муляжами? Нормальные ножи есть?
   - Есть. На базе. Послать?
   - Посылай. Вы что собрались публике эту пантомиму показывать? Что у вас там ещё? Нападение с палкой? А почему не с оружием? Ладно, бери палку.
   Инструктор взял бейсбольную биту.
   - Бей. Да, ну. - Крот без труда остановил удар ещё на замахе. - Бей по-настоящему.
   И боец ударил. Хорошо ударил. Видно, достал его начальник. Крот выбросил навстречу удару руку, принял палку на предплечье по скользящей, довернул руку, обкатывая, затем сделал несколько стремительных мелких рычагов, и бита упала к его ногам. Нападавший, не устояв, опустился на колено, после чего был нежно уложен лицом в траву.
   - Это вы как? - спросил изумлённый боец, поднимаясь. - Мы не так делали.
   - Потом научу. Вот и ножи. А ну-ка бери.
   Он сбросил куртку, аккуратно положил её на скамейку. Майку тоже снял.
   - С ножом надо тренироваться на голый торс.
   - Чтобы обмундирование не порезать? - хмыкнул кто-то.
   - И это тоже. Но главное потому, что без мелких порезов во время работы против ножа не обойтись. С ними лучше доходит. И уверенность появляется. Бей сверху. И по-настоящему.
   Легко выкрутил нож, вернул нападавшему.
   - Не сачкуй. Что ты руку задерживаешь перед ударом?
   - Не резать же командира! - неуверенно усмехнулся спецназовец.
   - Режь, разрешаю.
   - В письменной форме, товарищ подполковник.
   - Ну, давай, давай... Не зубоскаль.
   Спецназовец напрягся, вздохнул, покрутил нож.
   - Дай-ка мне, - сказал Григ, выручая подчиненного.
   Взял нож, ловко перекинул его из руки в руку. Встал в стойку. Подшагнул быстрым легким движением и ударил. Ударил сильно и быстро. Удар был встречен грамотно блоком левой, дальше - имитация удара ногой в колено, правой рукой Крот проскользнул под бьющую руку, выводя локоть на рычаг, а потом завернул обезоруженную руку за спину, перехватил.
   - Это прописи. Это вы знаете. Способ простой и не очень надежный. Если соперник физически очень силён, то можно не удержать блок. Вот другой вариант. - Он вернул нож напарнику. - Бей снова сверху.
   На этот раз Крот встретил движение предплечьем правой руки, но не сопротивлялся удару, а отводя клинок, провел нож чуть вниз и толкнул правой ладонью нападавшего в локоть, вывернул руку, разворачивая спецназовца, левой рукой зафиксировал плечо и локоть.
   - А теперь - прямым!
   Дав едва коснуться остриём груди, мягко, словно поддаваясь давлению, развернул корпус, пропуская клинок по касательной, одновременно перехватывая кисть, зафиксировал её так, что лезвие легло на теле плоско, а затем резко подшагнул правой ногой, скручивая корпус навстречу противнику. Кисть Грига попала в излом, и он вынужден был опуститься на колено. Нож выскользнул, Крот переступил, укладывая соперника, между делом, имитировал удар пяткой в голову, а затем и локтем туда же.
   - Вот так, - сказал он, помогая Григу подняться. - Это правильная показуха. Почему правильная? Потому что быстро и четко выполнена. Почему показуха? Потому что мы работали сейчас на зрителей оба, страхуя друг друга. Но вы этого даже не заметили. Всё было, как по-настоящему. Вот и вы так должны. Сегодня поработаем с резиновыми ножами. Завтра - с настоящими.
   - А можно я, - вперед вышел подвижный, жилистый парень. - Только я резиновым.
   Народ заулыбался, приготовился к представлению. Видно, ножом этот шкет работать умел.
   - Давай.
   И он дал: ударил неожиданно, но не просто ударил, а с финтом. И финт свой умело спрятал. Но по траектории движению руки, по тому, что боец не сократил расстояние до оптимального, Крот финт прочёл. Не выставил блок, на что надеялся нападавший, желая рассосредоточить своего противника, а пропустил клинок мимо себя, и когда спецназовец развернулся к нему спиной, чтобы ударить снизу, отскользнул, перехватил руку в мёртвой точке и легко вывернул кисть, отбирая нож.
   - Все попадаются, а вы нет. - Парень смущенно улыбаясь. Надо же!
   - Это потому, что я не жду чего-то конкретного, а работаю по обстоятельствам. Исхожу из того, что есть. Против умелого бойца ничего не сделать, если ждать. Надо не дать ему работать. А ещё лучше не дать нож вытащить.
   - А если так? - нож в руке спецназовца замелькал быстро, словно челнок, а сам он стремительно подшагнул вперед. Но Крот не дал сократить расстояния: остался в зоне недосягаемости, словно бы противник отодвинул его своим силовым полем. Тот подшагнул ещё раз, Крот отодвинулся и достал его пяткой в колено. Только обозначил удар, но спецназовец опустил нож.
   - Но вообще, ты прав, - согласился Крот. От этого трудно уйти. Надо разрывать расстояние, пытаться ставить быстрые блоки. Пусть лучше руки порежет, чем проткнёт брюхо. И атаковать. Потому что долго можно не продержаться. Кровью истечёшь. Некоторые на этом и строят тактику.
   - Можно ещё убежать, - подсказал соперник.
   - Если не при исполнении, никого защищать не надо, если чувствуешь, что не совладаешь - тогда, конечно. Но для бойца спецназа это не самый красивый выход.
   - Ножом бэров не порежешь, - послышалось из строя.
   - Бэра и на приём не возьмёшь. У него суставов нет, - поддержал кто-то.
   Крот согласился кивком головы и с одним, и с другим.
   - Однако это не значит, что не надо владеть рукопашкой. Неудобно будет, если станешь заступаться за девушку, а хулиган тебя зарежет.
  
  Глава третья
  
   На другой день с утра он был у летчиц на приёме зачётов по итогам полугодовой подготовки. Участие в работе аттестационной комиссии Крота изрядно утомило. С девяти утра они засели в зале управления полетами, устроившись за покрытым зеленым сукном столом - где только взяли это сукно? Формально возглавлял комиссию он, но главную роль играла, конечно, Стрижич. Её люди, её тема. Третьим за столом был майор Кондрат Алексеевич. Стрижич сыпала вопросы, касающиеся тактико-технических данных аппаратов, возможности и правомерности применения оружия, системы определения цели, и Крот ещё больше зауважал её, как всегда уважал тех, кто хорошо разбирается в своём деле. Секретчик Белобородько и Крот вступали в дело уже в самом конце допроса очередной измученной проверяемой. Белобородько был изобретателен и подходил к задаче сохранения государственной тайны творчески. Он не просто требовал называть номера приказов и дать формулировки распоряжений, а делал это в особой изощренной, почти садистской, форме. Например, мог спросить, какая часть приказа такого-то не относится к летному составу, а потому знать её испытуемой необязательно.
   Слушая его, Крот со стыдом подумал, что он-то - командир - в этих приказах совершенно не ориентируется, и не дай Бог попасть в лапы к такому Белбородько из центрального аппарата, куда и его обязательно пошлют когда-нибудь для подтверждения квалификации. И твердо решил выбрать время и постажироваться у Кондрата Алексеевича. Утешало его лишь то, что для практической службы большинство этих приказов были совершенно не нужны, а некоторые даже вредны. Сам он задавал стандартные вопросы с тем расчетом, чтобы отпущенные на свободу счастливицы тут же ознакомили с ними страдающих ожиданием в коридоре.
   Спрашивал одно и то же: порядок высадки и подбора десанта, перечень визуальных сигналов, подаваемых с земли в экстренных ситуациях, ну и, конечно, о действиях в случае аварийной посадки на территории, контролируемой противником. Хотя этот вопрос был, как он понимал, сугубо теоретическим, поскольку вряд ли кому из летчиц придется подняться в небо, а, значит, и аварийно приземлиться. Выслушав отвечавших, сам подробно дополнял ответы. Не удивительно, что каждая новая испытуемая отвечала на них всё лучше и лучше.
   Закончили в шестом часу. И пока Крот раздумывал, пойти ли в столовую или попробовать смастерить какой-то перекус на квартире, Стрижич пригласила уважаемых членов комиссии на домашний обед ровно через двадцать минут, добавив, что возражения не принимаются, и тут же удалилась готовиться к приёму гостей.
   - Ну вот, - сказал Кондрат Алексеевич, попыхивая папироской: видно, к образу сурового кадровика папиросы шли больше, чем сигареты, - традициям летчики верны.
   - Каким традициям? - поинтересовался Крот, по мере возможности отодвигаясь от дыма. Они сидели в курилке неподалеку от штабного корпуса летной части, выжидая отведенное им для подготовки к приёму время.
   - После экзаменов Ирина всегда устраивает званый обед для членов комиссии. Открывает доступ в закрытый укреп-район, понимаешь. Я пойду, не за тем, чтобы поесть, а чтобы посмотреть.
   - А что, плохо готовит?
   - Хорошо готовит. Но мне и взглянуть интересно, как там сейчас. Состав-то гарнизона изменился.
   Намек на отношения с Седых почему-то Крота покоробил. Он спросил невежливо:
   - Это в вас профессиональное?
   - Да ладно вам, Александр Васильевич. Всё подшучиваете. - Белобородько понял, откуда ветер дует и умело сманеврировал. Продолжил добродушно-ворчливо, - тогда с этим, с Можайским. Я ведь не сообразил сразу, что вы меня подкузьмили. Не думал, что командир такого ранга и такой заслуженный человек будет насмехаться.
   - Вы уж извините меня, Кондрат Алексеевич, я тогда ещё в свой ранг не совсем вошёл. Теперь бы я так не пошутил.
   - Да уж. И девица рядом терлась гарная. Я понимаю. Сам молодой был. Это теперь я престарелый майор. А знаете, как девицы про мою въедливость во время проверки отзываются? - он вдруг заулыбался с довольным видом, - этот Кондратий, говорят, кого хочешь до кондрашки доведёт. - Потом взглянув на часы, посерьёзнел:
   - Пошли, наверное, а то неудобно: ждёт ведь.
   Аккуратно расплющил папироску о каблук и опустил её в установленный по центру беседки красиво разрисованный ромашками стандартного образца тазик. Кстати, довольно заполненный окурками. Вот вам и женская половина! Спецназовцы курят значительно меньше. Хотя курильщикам спецназовскую нагрузки не выдержать.
   Квартира у Стрижич была небольшая, скромно обставленная. Никаких особых косметических изысков, только потолки забраны в пластик. Впрочем, что удивительного? Крот видел в этом доме потолки, в пластик не забранные: пашня над головой. А вот излишеств в виде цветов, кошек и репродукций - никаких. Аскетически обустроенное жильё. Что там во второй комнате, где спальня, оставалось только гадать. Туда их, естественно, не пригласили.
   Стол был сервирован не по-праздничному, а так, как накрывают его к приезду дальних родственников. В центре стола стояла запотевшая бутылка водки. В плошках два вида салата, в глубоких тарелках дымился борщ. Крот давно не ел домашнего. Очень давно, и от вида среднерусской сервировки сомлел. В последний раз отведал хозяйкиного борща, когда учился в военном институте: в увольнении зашёл в гости к товарищу. Там его и накормили отличным обедом. Долго потом вспоминался тот обед. Может быть, не потому, что стряпня была такой уж выдающейся, а потому, что сам обед был для него явлением исключительным. Так уж получилось, что вырос он на обедах казенных. Детский дом, кадетский корпус, суворовское училище, военный институт, офицерские столовые, разного вида ресторанчики и бистро. Качеством эти обеды разнились, но по сути своей оставались одним и тем же - общепитом. А тут хозяйское. Для гостей. С желанием отличить и отличиться. Тут же за столом он впервые увидел Ирину не в форме. И удивился, какая она домашняя в чуть потертых коротких джинсах, голубой футболке. Удивился и тому, что с удовольствием смотрела на то, как два оголодавших мужика накинулись на её стряпню.
   - Вкусно непередаваемо! - оценил со знанием дела Белобородько.
   И Крот энергично поддержал его, закивав головой.
   - Ой, да ладно вам, - отмахнулась Ирина, - оценка холостяков необъективна.
   - Почему это? - заинтересовался Крот. - Намек на их желание подольститься к хозяйке?
   Она покачала головой:
   - Тогда бы я не стала сужать круг до холостяков. А холостяки - потому что изголодались на казенных харчах.
   - Бобыли, так будет точнее... - изрек Кондрат Алексеевич. - Бобыли имеют ограниченный доступ к жизненным удовольствиям. Поэтому они непритязательны во всём...
   - Ну, спасибо, Кондрат Алексеевич, - сказала Стрижич вроде бы и с иронией, но как всегда без улыбки. И не понятно было, в пику ему это было сказано или с обидой.
   - Ну что вы, Ирина Геннадьевна, это я так, - смутился тот.
   - Это он не о вас, это он о нас. - Вмешался Крот, на правах старшего выправляя ситуацию. - Мы с одинаковым усердием хвалим и отменный обед, приготовленный вами и не отменный, но дающий возможность утолить голод, когда больше нечем. Ну, улыбнитесь же!
   Но она не улыбнулась. Водка и горячий борщ сделали свое дело: офицеры, что называется, начали терять форму. Не то, чтобы распоясались, но верхние пуговицы расстегнули и заговорили без чинов, совсем как штатские. Сначала поговорили об экзамене. Вспомнили забавные эпизоды, отметили хорошую теоретическую подготовку летчиц. На это Стрижич возражала, но умеренно. Видно было, что она и сама довольна, однако показать это считала нескромным. Поэтому делала вид, что застольные оценки следует расценивать как вид благодарности за обед. Были, конечно, и тосты. Выпили за хозяйку, за учебный процесс, за державу. Крот после третьей пошёл в решительный отказ, отчего Белобородько погрустнел и, доев картошку с котлетой, стал собираться. Крот хотел было тоже подняться, но Ирина вдруг остановила его.
   Белобородько выпил на посошок, попрощался, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   - Мне надо с вами поговорить, Александр Васильевич. - Начала она неуверенно. - Мне нужен совет. Вернее, помощь. Или... В общем, решите сами.
   - Конечно, - ответил Крот, недоумевая, о чём Стрижич может с ним советоваться, и в чём он сможет ей помочь. Почему-то в этот момент ему вспомнился Седых и разлад между ним и Ириной. Подумал: "Не в посредники ли она меня хочет определить?" Но тут же отогнал эту мысль, как нелепую.
   - Вы меня послушайте и выскажитесь по поводу моих сомнений. Вы человек опытный... Побывавший в контакте... Помните тот бой, когда они сожгли три наших истребителя?
   - Помню. Правда, не в деталях...
   - Это неважно... У нас в закрытой сети есть учебные программы для обучения летчиков. Что-то вроде компьютерных игр. Реальные бои похожи на компьютерные игры, поэтому они очень хороши для тренировки. Полгода назад появилась новая программа - "Пилот 25". Очень хорошая. Когда с ней работаешь, иногда теряешь представление - в реальности находишься или в виртуале. Очень точно скопированы тактико-технические данные наших аппаратов. Всех видов. Мы там учимся летать даже на том, чего у нас здесь нет. И ещё: программа учитывает все возможности техники инаких и особенности поведения их пилотов. Поэтому виртуальные бои, как реальные. Отзывы об этой программе тех летчиков, кто участвовал в настоящих боях, очень высокие.
   Крот слушал с недоумением, пытаясь понять, к чему клонит командир эскадрильи. Если бы она высказывала претензии к программе, было бы понятно, что сейчас последует просьба вмешаться и поднять вопрос на верхах. Но ведь хвалит же! Она некоторое время помолчала, словно обдумывая что-то и продолжила.
   - Но в последнее время с программой стало происходить что-то непонятное. Например, в некоторых номинациях перестала работать функция "стоп". Подождите, не перебивайте. К программистам я обращалась. Они ничего не обнаружили. Так вот, раньше можно было остановить действие, чтобы проанализировать ход боя, теперь это получается не всегда. Иногда "стоп" просто не срабатывает, иногда компьютер зависает и приходится его перегружать. И скорость не меняется. Пользователь в принципе может выбирать, с какой скоростью действует твой противник. Но теперь часто случается так, что компьютер словно заклинивает: невозможно становится режим скорости противника изменить. Ещё я заметила, что противник начал ошибаться. Компьютер не ошибается. Вы никогда не играли в шахматы с компьютером?
   - Да я и с людьми не помню, когда играл.
   - Так вот, в отличие от людей, компьютер не ошибается. Он может просчитывать варианты на небольшое количество ходов, но неправильных ходов не делает. Так и тренажер. Он может медленно выполнить задачу, но совершить что-то нелогичное не может. Например, вместо того, чтобы в ответ на твою ошибку, не атаковать и не сбить тебя, покачать корпусом, сделать два витка и уйти прочь.
   Ирина явно нервничала. Она совершенно по-девчоночьи теребила завиток возле уха и не было в ней сейчас ничего командирского, и обычной строгости как ни бывало.
   - Ну и как вы сами это объясняете?
   - Я это объяснить не могу, - ответила она и в упор посмотрела Кроту в глаза. - Я хочу, чтобы вы мне это объяснили.
   - Именно я? Не специалист?
   - По-моему вы как раз и есть самый настоящий специалист.
   - О таком мне раньше слышать не приходилось. Вы всё мне рассказываете?
   - Возьмем фон. Небо, конечно, везде одинаковое. Но вот земля.
   - А что земля?
   - Во всех программах фон нейтральный. В зависимости от заданного района. Горная местность - горы, над морем - вода, в средней полосе - лес. Так вот иногда, в тех случаях, о которых я говорю, я узнаю местность...
   - Что?
   - Да. Уж наш-то район я знаю хорошо. Мы же поверхность сканируем постоянно. Но самое странное, что это всё происходит только со мной. С программой положено работать всем в течение сорока минут в день. Так вот, у других всё штатно.
   Она энергично покрутила головой, словно отгоняла неприятные мысли, и вдруг добавила с горечью:
   - Я не знаю, что мне делать... Кто поверит? Получается, что компьютерные чудики вдруг ожили. Рассказала Игорю. - Она запнулась. - Майору Седых. Ну, а кому ещё? Он, конечно, не поверил. Посчитал, что у меня, - она задумалась, подбирая слово, но, не подобрав подходящего, закончила, - глюки. Сказал, что я переутомилась и всё такое. А когда я предложила, давай вместе поиграем, посмотришь, отказался.
   - Почему? - В общем-то, можно было это и не спрашивать: не в тему. Но Крот вдруг понял: его интересует всё, что касается отношений Стрижич и Седых. И ещё, он почувствовал, что доволен их разрывом. Казалось бы, ему-то что?
   - Почему? - Она сердито сжала губы - эта гримаска ей тоже шла. - Струсил. Я поняла. Он подумал, а вдруг и правда? Зачем ему эти проблемы?
   - Ну, это не его компетенция. Тут программист нужен, а не снабженец. Какой-то сбой программы.
   Слово "снабженец" вырвалось само собой. И Крот пожалел о том, что сказал. Хотя понимал, что это "само собой" случилось не просто так.
   - Я не сказала главного, - Ирина помедлила и тихо произнесла, - этот сбой происходит только на моём домашнем компьютере. А когда я говорила о проверке программистами... Они проверяли только служебный.
   - Нарушаете, Ирина Геннадьевна, - улыбнулся Крот, подумав с удовольствием, что и ей ничто человеческое не чуждо. И добавил решительно, - Ну, так что мы сидим? Включайте.
   - Сейчас... - Она застучала по клавишам, пробормотала виновато, - нарушаю, конечно, ну а как иначе? На работе хорошо освоить некогда. А я максималистка. Решила для себя, что сделаю часть лучшей в европейском Форсис. Значит, надо самой стать лучшей. А с кем начинала работать? Некоторые девчонки даже компьютера не видели. Представляете? Сейчас ведь всё на телефонах. Ну это так... - оборвала она себя. - Что касается игры: я почти явно ощущаю, что с той стороны кто-то играет. Я в молодости участвовала в турнирах "игрок против игрока".
   - Ну, а вдруг кто-то из коллег? Та же Марина... Набралась на курсах уму-разуму.
   - Исключается. В программу не влезть просто так.
   Она смотрела на него с надеждой. А он смотрел на нее с удовольствием. Такая, без командирской уверенности, она ему очень нравилась. Черты лица смягчились, и выглядела она не просто красивой, а хорошенькой. Такое сочетание волновало. Ирина, кажется, поняла его взгляд. Потупилась, как бы говоря: "не время". Вот так именно - не время. А не: "что вы себе позволяете?", например. И от этого внутри у него словно опрокинули рюмку коньяку: растеклась в душе дурманящая теплота. Однако некогда было придаваться блаженству - надо было оправдывать репутацию крутого парня. На экране засветилась заставка тренинг-игры. Ирина открыла меню. И остановилась на этом. Не решалась начать? Крот совсем уже было приготовился её поторопить, как вдруг надпись "свободный бой" замигала, и экран на секунду погас, чтобы засветиться вновь - синевой.
   - Вот, - выдохнула Ирина, - ну вот же! Не может программа вызывать игрока. Там кто-то есть!
  
   Глава четвёртая
  
   Присутствие Крота во время проверки практических летных навыков, которая проводилась на следующий день, не требовалось. Однако он пришел к концу экзамена. Летчицы по очереди поднимали в воздух одну из нескольких управляемых гравитационных платформ, совершали несложные фигуры пилотажа и сажали "тарелку" на посадочный пятачок. Перед Кротом было два экрана: на одном - вид извне: взлеты и посадки, на втором, вид внутри аппаратов: кресла пилотов. На левом кресле - пилот, на правом - Стрижич, контролирующая полёт и принимающая экзамен. Интересно было наблюдать за выражениями лиц девушек: от напряженно-сосредоточенного до восторженно-ликующего. Каждая реагировала в зависимости от опыта и характера. Только Стрижич оставалась спокойной. Иногда она хмурилась, иногда одобрительно кивала, иногда делала замечания, иногда вмешивалась в управление аппаратом. Крот заметил, что увлекся, наблюдая за ней. Заметил и смутился: оказывается, ему нравилось смотреть на неё. А здесь, из пункта управления полетами, можно было смотреть открыто, не прибегая к ухищрениям, поскольку она его не видела. Было чем любоваться. Симпатичная? Да, конечно, но это не всё. В этой неброской красоте было ещё что-то такое, что сразу заметишь, но не сразу найдешь этому определение. Она словно была вся в себе. Словно ничего не предназначалось внешнему миру. Не пренебрежение внешностью, а отсутствие намека на желание "выглядеть". Уверенная и самодостаточная в своей спокойной уверенности в том, что она состоялась. Что она есть. Крот до вчерашнего дня думал даже, что её невозможно смутить, что она не способна растеряться. Но вчера она допустила его в своё смятение. Он видел её другую и ценил это откровение, которого удостоены были немногие. А он сам? Интересно, какой он? Вне знакомой, естественной для него экстремальной обстановки. Вчера свою растерянность показала она, а сегодня его очередь?
   - Вы здесь? - спросила она, увидев Крота в Центре управления полётами. И в интонации было больше радости, чем удивления.
   - А где же мне быть? - улыбнулся Крот. - Я ведь член комиссии.
   Она потеплела взглядом, но на улыбку не ответила. "Вот ведь царевна-несмеяна!" - подумал он почти сердито. Заставлю же я тебя улыбнуться!
   - Товарищ подполковник, - огорошила она его вдруг обращением. Ведь договорились вчера! - Раз уж вы здесь, разрешите предложить вам пройти первоначальную летную подготовку в объёме необходимом для получения допуска к управлению легкими летательными аппаратами класса "Чибис".
   Предложение было неожиданным. А уж формулировочка! За этим явно что-то скрывалось. Конечно, и начальники баз ФОРСИС формально должны проходить авиаподготовку по упрощенной программе, как шутили на базах, "адаптированной для интеллекта командного состава". Это входило в комплекс сдачи зачетов при ежегодной переаттестации. Наряду с подтягиванием, стрельбой, знанием нормативных документов и кучей всякого иного. Однако Крот очень сомневался, что сдача им этих нормативов должна проходить непременно с его участием. Формальность, которую руководству оформляли, как правило, "автоматом". Но с другой стороны, если нормативы по стрельбе и рукопашному бою он может не сдавать, потому что это все равно, что проверять его на умение дышать, то с полетами сложней. И здесь не мешает при возможности и подучиться.
   - Ну что ж, - ответил он, - разрешаю.
   Они вышли на аэродромную площадку. Возле "тарелки" возились техники в черных комбинезонах: меняли аккумуляторы. Увидев Крота, вытянулись. Старший собрался было доложить, но тот махнул рукой, мол, продолжайте. Воинский этикет, проявление которого он вынужден был теперь принимать как старший начальник, Крота несколько тяготил. При посадке он попытался было пропустить вперед себя Ирину, но та отрицательно покрутила головой. Тогда он протиснулся и вспомнив картинку на мониторе, уселся в правое кресло. Ирина вручную затянула люк, проскользнула мимо него, уселась. Приказала:
   - Застегните ремни.
   И сама, не торопясь, чтобы он видел, как это делать, если вдруг забыл, пристегнулась к креслу. Надела летный шлем. Переговорила с диспетчером, пощёлкала тумблерами, повернувшись к Кроту, сказала просто:
   - Я отключила видеотрансляцию. Взлетаем. Помните, как это делается, Александр Васильевич?
   - Проходил когда-то, - пробурчал он, разбираясь в рычагах и кнопках.
   Она терпеливо ждала.
   - Разобрался.
   - Взлетайте.
   - Вы уверены? А вдруг что-нибудь не так?
   - Всё так. И я вас страхую.
   Он на секунду задумался, припоминая давно забытый курс по вождению антиграва. Потом, проговаривая вслух действия, сбросил притяжение, включил магнитную тягу, плавно увеличил её. Вот он, вечный двигатель. Вечный в кавычках, конечно. Потому что энергию берет он не из ничего, а из бесконечных ресурсов магнитного поля Земли. Да и не только, наверное. Но это лучше знают летчицы, их там теории обучают, а спецназовцу все эти физические тонкости ни к чему. Ему достаточно знать, где включать и выключать, и куда выпрыгивать. Крот без проблем прошёл "форточку", оставленную в силовом поле, довольно грамотно поднялся на высоту пятьсот метров и взял предложенный Ириной курс. Управляемые антигравы, в отличие от беспилотников, аппараты тихоходные. Скорость километров четыреста в час для них максимум. Да им больше и не надо. Они боевые задачи не решают: высадить десант, подобрать раненных, подвести боеприпасы. Что-то вроде вертолета, только более маневренные, безопасные и неограниченное время способные находиться в воздухе. При этом не просто находиться, а, например, застыть в одной точке и висеть так, пока пилот, например, спит. Но до тарелок инаких, конечно, земной технике далеко. Что смогли, скопировали. Пристроили к земным технологиям. А вот боевые беспилотники, те на антигравитаторах и реактивной тяге.
   - Узнаете места? - спросила Ирина.
   Крот узнал. По излучине реки. И каменной скале на этой излучине. Вчера точно над такой Ирина вела воздушную схватку с компьютерным противником. Как только начался бой, куда девались её растерянность и удрученность. Они гонялись друг за другом, выполняя сложные пируэты, разряжая друг в друга боезапас в пределах прямой видимости. Крот, хотя и не очень хорошо разбирался в летных делах, понимал, что такое в реальном бою невозможно. А потом, тот, который был в компьютере, сделал удачный пируэт и выпустил в управляемый Ириной виртуальный антиграв сноп огня. Вот тогда и качнулся горизонт, мелькнул изгиб реки и каменный утес на правом берегу. Ещё несколько секунд, пока не погас экран, Крот видел, как удаляется "тарелка". И видел - куда. Туда они сейчас и держали путь. А вот зачем, ему было непонятно. Не искать же в реале виртуальный антиграв?
   - Здесь он уходил, - словно отвечая на его мысли, - произнесла Ирина. - Я забираю управление.
   Вела Стрижич уверенно и легко. Крот удобней развернул пластину монитора, дал на неё тройное увеличение, поставил задержку в полсекунды и стал внимательно вглядываться в лесную зелень.
   Внизу ровным покровом раскинулся лесной массив. Ничего необычного. Что она хочет найти? Летающую тарелку из компьютерной игры? Виртуальное в реале? Стрижич вывела на монитор скриншот, сделанный вчера и подвесила тарелку, обездвижив её.
   - Сверяйте!
   Внизу сверкала речная поверхность. Действительно, изгиб реки совпал с отпечатком. Она пролетела ещё несколько километров и вновь сбросила на экран изображение. И опять совпало.
   - Что скажете?
   - Скажу, что похоже. Но почему мы должны искать именно здесь? А если бы там были использованы очертания Миссисипи?
   - Но ведь не Миссисипи же!
   - Ну давайте полетаем, поищем. Действительно, а вдруг... Что "вдруг" он понятия не имел.
   Они летали над лесом, меняя направление, и, казалось, что всё это будет продолжаться бесконечно. Но вдруг на мгновенье среди деревьев мелькнул яркий серебристый блик.
   - Возьмите левей и опустись ниже! Туда ... - и ткнул рукой в направлении проблеска.
   Она, ничего не спрашивая, повела тарелку над самыми верхушками деревьев. Удобного для посадки места не было видно: лес стоял плотно - ни прогалинки.
   - Повесите здесь, я посмотрю. Он настроил антиграв, придав себе малый вес, откатил дверь и, оттолкнувшись от проёма, спрыгнул. Проскочив полог ветвей, поменял направление полёта, чуть придержав попутную ветку. Затем отталкиваясь от стволов, начал перебрасывать себя от дерева к дереву. Так маневрируя и почти не снижаясь пролетел метров двести. И увидел то, что и ожидал увидеть.
   Это была тарелка. Небольшая. Метров пяти в диаметре. Крот, прижавшись к дереву, осмотрелся. По расположению сломанных тонких стволов и глубоким отметинам на толстых можно определить маршрут последнего полёта аппарата. Падал он не вертикально - видно, пилот пытался посадить машину, но не нашёл удачного места.
   Откуда здесь тарелка? Аппарат явно не их... Свои они тогда, после быстротечного воздушного боя, который он наблюдал из центра управления, подобрали. Возможно, это тот самый, который сжёг три их машины? Значит, они его всё-таки зацепили, да ещё и крепко. Несколько секунд колебался: надо бы вызывать спецназ, провести штатную операцию, или?.. Потом решил, что пока не надо. Прячась в кронах, облетел место крушения. Осмотрелся, прислушался: пусто, тихо.
   Подлетел к машине: так и есть - чужая. Нашу с анимеровской не спутаешь! В борту тарелки пробоина. Отключил антиграв, вынул нож и протиснулся в отверстие. Внутри было темно и мёртво - ни звука, ни мелькания огней на приборах. Осветил фонарём отсек. На полу лапник, покрытый курткой. Лежбище. Обиталище. Но явно не бэровское. Эти курток не носят и ими не укрываются. Выбравшись наружу, ещё раз осмотрелся. От пробоины натоптана стёжка.
   Сколько их? Чем заняты? Надо разведать, раз он уже здесь. Для этого у него есть всё необходимое: опыт, навыки и кой-какое снаряжение из состава "малого джентльменского набора разведчика". Жизнь выработала привычку никогда не расставаться с тем, что может понадобиться в экстренных случаях и не занимает много места.
   Подлесок оказался достаточно густым. Крот, больше полагаясь на слух, чем зрение, двигался средь ветвей осторожно, замирая и вслушиваясь в звуки леса. Отрывисто перекликались птицы. Кажется, тревожно перекликались. Но это ему ничего не давало: голоса леса были Кроту чужими. Пахло горячей смолой, хвоей. Хорошо пахло. Это не джунгли, где господствует устойчивый запах гнили.
   Так он вышел на небольшую поляну на берегу реки. Подход к воде был только в одном месте - чуть правее. Здесь вода подмыла невысокую песчаную кручу, и сползший к воде пласт образовал пляжик. Пятачок в лучшем случае для двоих. И вот здесь, на коряге, был аккуратно усложен комплект чёрной униформы. Около кладки - носки врозь, пятки вместе - берцы. Довольно чистые. Не до блеска, но без следов засохшей грязи. На мелководье, зорко вглядываясь в воду, стоял с остро отточенной палкой сам обладатель обмундирования. Как понял Крот, он пытался лучить рыбу. Крот вышел из укрытия и уселся на песок рядом с одеждой. Поднял берц, посмотрел на подметку: рубчатый узор, каблуки прокованы небольшими подковками. Приставил ботинок к своему - размер совпал. На рукаве куртки нашит желтый круг, перечеркнутый четырьмя линиями. В нижнем сегменте круга цифра "один". В карманах пусто, но под курткой пистолет и странное устройство с рукоятью.Если судить по форме, тоже какое-то оружие. Похоже на пистолет, только вместо отверстия набалдашник. Парень меж тем изловчился и ударил палкой, словно копьём, в воду. Там что-то трепыхнулось, однако удар цели не достиг. Выругавшись, неудачливый рыболов, повернулся и увидел Крота. Метнулся к противоположному берегу, но тут же провалился с головкой и, повернув назад, принялся судорожно бить руками по воде.
   - Смотри, не утони, - буркнул Крот. - Спасай тебя ещё! Купальщик.
   Он вздохнул, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, стянул берцы и, поглядывая на парня, лёг на теплый песок.
   - Хорошо-то как, - подумал он. - Прекрасное местечко. Надо будет сюда наведываться. А плавать их не учат, это факт. Негде там учить плавать...
   Парень кое-как выбрался на мелкое, но к берегу не пошёл, а побежал вправо, по течению, видимо, надеясь найти брод, но вновь провалился. На этот раз выбраться ему не удалось. Видно отмель закончилась. Крот, как был в одежде, бросился к месту возможного утопления. Пока добирался, тело ушло под воду. Пришлось подныривать. На мелководье закинул незадачливого рыболова на плечи и вынес на берег. Ноги парня плохо держали, а вот руки у него оказались куда проворней ног. Перед тем, как отпустить спасенного, Крот свободной рукой вывернул у него из кисти пистолет, который тот изловчился вытащить из его плечевой кобуры. Отпустил и, проигнорировав попытку обороняться, залепил хорошую затрещину, от которой парень повалился наземь. Встать он не пытался. Обессиленно вытянулся и уткнулся лицом в песок. Интересно, имитировал утопление, или же и впрямь тонул? И сейчас - обессилил, или выжидает момент?
   Он ещё раз ощупал одежду и бросил на чресла пленному брюки. Достал переговорник.
   - Ирина Геннадьевна, подлетайте. Есть улов.
   Парень зашевелился, сел и принялся натягивать штаны на залепленные мокрым песком ноги. Вовремя: колыхнулся воздух, над пляжиком скользнула тень, и у самого берега над водой завис антиграв. Дверь отъехала, в лючном проёме показалась озабоченное лицо Ирины. Глаза ее удивленно расширились. Она переводила взгляд с Крота на парня и обратно. Потом спросила пораженно:
   - Это ваш сын?
  
  Глава пятая
  
   Нелепей вопроса придумать было нельзя. Хотя, с другой стороны, вопрос был вполне логичным: он выражал то, что в первую очередь могло прийти в голову увидевшему их вместе. Пока Ирина с удивленным выражением на лице сравнивала их, пока малый, неуклюже прыгая, натягивал штаны, Крот решал: "Что делать?" Всё было не так просто. О пленении инакого он должен был немедленно доложить по команде. Но его смущало отсутствие явных доказательств того, что парень этот инакий. Одет он был вполне по-земному. Берцы военного образца можно купить в любом магазине, торгующем униформой. То же самое касалось и одежды. Спецовка как спецовка. Но вот лицо - косвенное доказательство его инакости. Потому что есть уже Брюсы, и это обстоятельство всё меняет. Конечно, один шанс из миллиона за то, что это его естественный двойник. Иногда природа выбрасывает такие фокусы. Есть ещё и оружие. Их оружие. Но ещё один шанс на миллион, что подобрал.
   - Тебя как зовут? - спросил он. В общем-то его даже не имя интересовало, а то, на каком языке парень ответит. Тот ответил на русском. Правда, плохом русском.
   - Александр.
   - Мало того, что близнец, так ещё и тезка? - хмыкнул Крот. Ответ его не поразил. Скорее озадачил. - А фамилия есть?
   - Кротких, - ответил парень. И прошипел вдруг со злостью, - больше не скажу. Бейте, пытайте, убивайте, чем можете.
   Совпадение имён заключало в себе какой-то скрытый смысл, потому что случайным быть не могло. За этим что-то стояло. Серьезное и зловещее. И ещё одно озадачивало: было в его манере держаться, смотреть что-то такое, что никак не вязалось с его тренированным телом, мужественными чертами лица, возрастом, наконец.
   Кротёнок между тем окончательно пришёл в себя. И хотя стоял он, наклонив голову и насупившись, но голова его была скорей наклонена, чем опущена. Есть разница в описании одного и того же её положения. Например: "опустил голову", означает совсем не то же самое, что "склонил голову", а уж тем более - "наклонил голову". Так вот этот наклонил голову, словно приготовился бодаться. Но поза была явно предназначена для защиты, а не нападения.
   - Да кто же это? Как вы похожи! - не удержалась от восклицания Ирина.
   - А ты не слышала? - хмыкнул Крот, переходя на "ты".
   Ирина взглянула на него удивленно, и он смутился.
   - Извините, Ирина Геннадьевна, озадачил он меня. - И добавил деловым тоном, - поспрашивайте его сами, может быть, у вас лучше выйдет.
   Уступить инициативу он решил не просто так: уловил любопытные взгляды, которые бросал тезка на красавицу в строгой военной униформе. С ней он, пожалуй, будет более разговорчивым.
   - Откуда вы? - спросила она мягко.
   - Я не достоин уважения называть меня на "вы" офицером, - неуверенно ответил он, - потому что не прошёл испытания на воинский статус.
   - Кто ты? Где живёшь?
   Он тяжело вздохнул и опустил голову. Потом, повернувшись к Кроту, сказал:
   - Господин офицер, когда меня будут пытать, пусть госпожа офицер не присутствует при этом. Я не уверен, что умею держаться без стона.
   - Вот так... - развел Крот руками, обращаясь к Ирине. И, повернувшись к пленному, приказал:
   - Руки вперёд!
   Но парень вдруг отскочил назад, подцепил ногой песок и швырнул его в лицо Кроту точно и быстро. Тот едва успел прикрыться, но отвлёкся и пропустил сильный, хорошо поставленный удар в корпус. Но подсознание отреагировало штатно. Тело подразвернулось, смещаясь с лини атаки, гася энергию удара почти наполовину. Крот, скользнул вперёд, сбил противника с ног, придавил так, что тот вскрикнул, и, процедив сквозь зубы, "это я тебя еще по-родственному", закрутил ему руки за спину и спутал их самоклейкой. Чуть опомнившись, парень дернулся и попытался высвободить руки, но Крот не очень сильно пнул его под ребра и, открыв отсек для транспортировки раненых, забросил его, как мешок, вовнутрь.
   - Вы уж извините, Ирина Геннадьевна, - сказал Крот, усаживаясь в своё кресло, - я немного тут у вас наслежу. Мокрый насквозь.
   Она, шокированная этой деловитой грубостью, не повернув в его сторону головы и не ответив, стронула аппарат.
   Приземлились через дублирующую "форточку" на территории спецназа. Вызванный по радио Григ уже ждал их. В руке он держал темный пакет-маечку.
   - Ну что уставился? Надевай, - приказал Крот обомлевшему было от их сходства Григу.
   Тот, опомнившись, натянул пакет парню на голову, и они, подхватив пленника под локти, провели его к пустовавшему за ненадобностью зданию гауптвахты. Григ открыл свободную от хлама камеру.
   - Бардак ты здесь развел, командир, - буркнул Крот.
   Григ хотел было отшутиться по поводу бардака, но взглянув на непривычно суровое лицо начальника, промолчал. А тот, сняв с головы пленного пакет и разрезав на руках путы, грубо усадил его на табурет. Посмотрел на Грига.
   - Ну как? Похожи?
   - Как близнецы!
   - Разновозрастные... Ну, спасибо, что хоть не как отец и сын.
   - Нет. Больно молод.
   - Кто? Он?
   - Ты. Для отцовства.
   - Чего?!
   - Ему, ему в отцы не годишься, - поспешил поправиться Григ.
   - Комплимент? Ладно. Обыщите его хорошо. Покорми, табурет отсда убери - какое ни на есть, а оружие. Он парень резкий. Пускай на топчане сидит. Дай одеяло, умыться. Ну, в общем, всё, что нужно культурному заключенному для счастья. И освободи соседнюю камеру.
   - Для кого? - насторожился Григ.
   - Для меня. Глаз с него не спускай, никого не подпускай близко. Ты понял? И язык держи за зубами.
   - Сделаю. Но... Слушай, он тебе кто?
   - Тот же, кто и тебе. Слухи всё равно пойдут, конечно. А, может, и не успеют. Попробуем его быстренько в штаб Форсис сплавить. Пускай разбираются. Но тебе скажу. Помнишь, я инакого упустил? Ты ещё удивлялся.
   - Помню.
   - Это он был. Вот и думай, мог бы я в него выстрелить?
   - Всё равно, что в себя. Чертовщина какая-то! Как же... Как они это делают?
   - Не знаю. Отвечаешь за него головой. Учти, это не лох, боец. Неси, что сказал, а я пока с ним посижу. Всё понятно?
   - Так точно! - сориентировался с ответом Григ. Видно было, что командир шутить не настроен.
   - Постой. Слушай сюда. Возьми - от прикинул вместительность авиаиграва - трех человек. Вооружитесь и вместе со Стрижич смотайтесь в квадрат. Она покажет. Там сбитая тарелка. Была пустая. Но кто знает... Осмотритесь, возможно, будет что-то интересное. Но действуйте осторожно. Это не боевая операция, а разведка. Ты меня понял? Посмотреть, выяснить и вернуться.
   - А конкретней, что там?
   - Может, и ничего. А, может, что-то или кто-то.
   Дождавшись, когда Григ принесет все необходимое и запрёт камеру, Крот, забрав второй ключ, вышел из помещения гауптвахты. Стрижич стояла возле авиаграва, наклонив голову. Он некоторое время смотрел в её сторону, и, поняв, что голову она не поднимет, развернулся и ушёл. Так и бывает, - подумал он с грустью, - как только герой поведет себя так, как требуют обстоятельства, не вписывающиеся в романтический стандарт, тотчас он перестает быть в глазах женщины героем. Да и Бог с ней! Что изменилось по сравнению с позавчерашним днём? Ничего. И не надо никаких изменений. Хорошо бы ещё и не видеться с ней.
   Взглянул на часы. Поздновато. Наверное, Белобородько уже дома. Хотя, бывает, что и засиживается. Набрал номер, услышав сухой чуть скрипучий голос, не объясняя ничего, вызвал на гауптвахту.
   Кондрат Алексеевич попытался было сходу допросить пленного, но тот не отвечал даже на вопросы самого общего характера.
   - Молчит, как партизан, - заключил секретчик, морщась, - ну и ладно. Нам же лучше. Меньше мороки. Пускай им регион занимается.
   Однако размещению пленного на губе он воспрепятствовал. "В целях недопущения последствий и предотвращения утечки информации". Настоял на том, чтобы его перевели к нему в подвал, где было устроено несколько камер. Инструкция требовала, чтобы на каждой базе Форсис была микротюрьма для временного содержания плененных бэров. На данной базе камеры никогда не использовались, поскольку бэров в этих местах отродясь не водилось, но Кондрат Алексеевич содержал их в идеальном порядке, не то, что Григ гауптвахту. Крот пытался возразить, объясняя, что как раз таскание пленного по гарнизону и будет создавать эту самую утечку. Однако старик упёрся, налегая на то, что ему необходимо выполнить некоторые формальности, обязательные в таком случае. Видно, имелся у него в этом деле свой интерес. А, может быть, уже поступило прямое указание от его "секретного" начальства. Крот махнул рукой: делайте, что хотите.
   Как только начало смеркаться, на связь вышел Григ. Сообщил, что возвращаются пустые.
   - И никаких следов? - уточнил Крот.
   - Следы-то есть, но только его, твои и Стрижич. Вокруг пусто. Но примято. И кострище. В нём птичьи кости. А южней, метрах в двухстах, место от приземления аппарата. Стрижич сказала, что скорей всего от Селезня. Она обещала над тарелкой борт подвесить, а завтра, как только рассветёт, мы тщательно прочешем лес и прозондируем дно.
   Крот дал отбой. Решил, что пленного допрашивать пока не станет, пускай ночку помучается в раздумьях. Да и самому следует обдумать ситуацию.
  
  Глава шестая
  
   Ночью его разбудил вызов переговорного устройства. Выдернул из сна. Странного сна. А снилось ему, будто он стоит перед зеркалом и рассматривает своё отражение. И отражение это ему не нравится. Казалось бы, с чего? Он в зеркале молодой, стройный, в красивой форме. Но словно бы не совсем это он. И тут он понимает: чтобы сообразить, в чём дело, ему надо посмотреть на себя настоящего и сравнить отражение с подлинником. Но как? Тогда он начинает втискиваться взглядом в отражение. Втискивается, втискивается и, наконец, проваливается в него. А повернувшись лицом туда, где он стоял раньше, видит перед собой огромного, устрашающего своей уверенностью и физическим превосходством человека. Этот человек подавляет его волю, потому что возможности ему противостоять нет. Он ощущает своё бессилие перед ним и чувствует себя ребенком, с которым этот дядька, если захочет, сделает все, что ему заблагорассудится. Тогда Крот поспешил вернуться на свою сторону зеркала. Повернувшись к стеклу и увидел перед собой пацаненка лет десяти - насупленного, злого, испуганного. Крот всмотрелся на него, пытаясь узнать себя, и почти узнал, но в этот момент раздался сигнал вызова.
   - Слушаю Кротких, - прохрипел он в трубку, разминая голосовые связки. На часах было двадцать минут третьего.
   - Товарищ подполковник, - голос Белобородько был спокойный, может быть, только чуть недовольный, будто бы не он, а его разбудили в неурочный час, - приезжайте. У нас ЧП. Задержанный захватил заложника. Заложницу.
   - Кого? - спросил он.
   - Лейтенанта Пулееву.
   - Ждите и ничего не предпринимайте, - ответил Крот.
   В летной части царила немая паника. Крот бросил авик прямо перед входом в штаб, прошёл мимо козырнувшего ему спецназовца - дежурный уже поднял тревожную смену - опустился в подвал. У входа его перехватил Белобородько. Махнул рукой возле козырька потертой фуражки. Принялся было докладывать по форме, но Крот грубо остановил его и, переходя на "ты", словно пнул фразой:
   - Давай уж без церемоний.
   Белобородько выдержал удар: за дело! Вздохнул и завел Крота в свой кабинет, повернулся к большому, сумрачно светящемуся экрану на стене. Крот увидел на нём своего двойника, одной рукой обнимавшего девушку за плечи, что бросилось в глаза - нежно обнимающего - а другой держащей возле её горла нож. Лезвие заметно подрагивало. Выражение лица у парня было растерянное. Как-то очень не по-взрослому растерянное. Эта растерянность, граничащая с паникой, особенно не понравилась Кроту. Не понравилась, главным образом, потому, что она была наложена как бы на его собственное лицо. Но разве он был таким в молодости? Нет, он был решительным и собранным. Крот посмотрел на Пулееву. Она была бледной, но держалась хорошо: выглядела намного спокойней, чем малый. Крови ни на полу, ни на ноже не было.
   - Не порезал? - уточнил Крот на всякий случай.
   - Не похоже, - неуверенно ответил Белобородько.
   - Как она там оказалась?
   - Я виноват. - Развел он руками, - Вы были правы - не надо было его переводить.
   - Ладно казниться. Давай к делу.
   - Слух о сходстве пошёл. Женское любопытство сыграло.
   Крот отодвинул его плечом и вышел в коридор. Возле камеры томился спецназовец. Увидев начальника, выпрямился, принял скорбный вид.
   - Как это произошло? Кто открыл камеру?
   - Я, - ответил он убитым голосом. То есть Катя. Лейтенант Пулеева. Она пришла, попросила... Посмотреть хотела. - Он взглянул на Крота и поспешно добавил, - лейтенант Пулеева. Она сегодня оперативный дежурный. Во время обхода сюда спустилась. Я открыл "кормушку" - чтобы она заглянула.
   Крот смолчал. Все эти игры в "мальчики-девочки" в служебное время до хорошего не доводят. Дежурная Катя спустилась к спецназовцу Коле посмотреть на необычное явление: Крота в юности. На действующую копию командира. Понятно, больше такой возможности, скорей всего, не представиться. Объект содержат под охраной, завтра-послезавтра его заберут в центр. Соблазн велик. Особенно соблазн обсудить это потом с кумушками и побыть предметом зависти и центром внимания. И мальчик Коля в ухажёрском экстазе отказать ей не смог. И вот результат. Спецназовец на секунду замолчал, ожидая проявления гнева начальства. Но Крот молчал, и спецназовец продолжил.
   - Дальше я не понял, что случилось. Он достал из-под воротника типа булавку. Ну такую... со стеклянной головкой. Сунул мне её под нос. Она пикнула пару раз и засветилась. И я ни рукой, ни ногой. Всё вижу и слышу, а пошевелиться не могу. Пулеева тоже застыла. Он ей сказал, чтобы она взяла ключ и открыла камеру. Она и открыла. Как загипнотизированная. Тогда он вышел. Забрал у неё ключ, а у меня штык-нож и попробовал дверь из коридора открыть. Но ключ, конечно, не подошёл. А нужный в тумбочке висел, на стенде. Он не догадался там поискать. А потом стал спешить, потому что... Ну, не знаю, я почувствовал, что у меня руки начинают отходить. Наверное, гипноз кончился. Тогда он Пулееву за руку взял и в камеру завел. Я, как смог шевелиться, в камеру бросился. Думал, скручу его. А он ей к горлу нож приставил. Стал требовать, чтобы я его выпустил. Я, чтобы время протянуть, сказал, что у меня ключа от двери нет. Той, что в коридоре. Он поверил.
   - Хоть это сообразил, - ответил Крот почти одобрительно, и сказал так, чтобы слышали все, - не входить, пока не позову! Вынул из кобуры пистолет, отдал его Белобородько, после чего рывком открыл дверь и вошёл в камеру.
   - Встать, смирно! - рявкнул он низким сиплым басом. Кричать надо уметь. Сам по себе громкий крик - ещё не признак силы. Он может вызвать и насмешку, и недоумение. Это если крик существует сам по себе и не подкреплен внутренней силой, которая растворяется в ней, как соль в воде. На вид соленая вода ничем не отличается от обычной, но попробуешь её и сразу ощутишь разницу.
   Малый машинально подскочил, на мгновенье забыв про нож и заложницу. Не давая, ему опомниться, Крот в одно движение оказался рядом и толчком в грудь опрокинул его на пол. Не ударил, а толкнул, чтобы не покалечить. Не было в том необходимости. Оценил, как тот упал. А упал он грамотно: успел сгруппироваться, подбородок прижал к груди, и потому голову не расшиб. Подобрал ноги и резко перекатился вперед, в мгновенье коснулся пятками пола и уже летел на Крота, выставив вперед клинок. Крот скользнул ладонью по его предплечью, чуть отклоняя нож и уходя с линии атаки, давая вывалиться из зоны равновесия, а потом легко вывернул нож и дал ему хорошую оплеуху. По-простому. Чтоб запомнилось. Оплеуха вышла звучная и потому особенно обидная. Перехватил руку, вывернул её за спину. Взял на рычаг, второй рукой прихватив за волосы. И только тут почувствовал сопротивление. Парень был не слабак. И гибкий в суставах. Поэтому полноценный рычаг не получался: сколько бы не поднимал он ему локоть, казалось, свободному ходу не будет конца. И этим парень, видно, собирался воспользоваться. Как и он сам часто делал в юности во время тренировок по боевому самбо. Ломать по-серьёзному пацана не хотелось.
   - Прекращай выкручиваться: покалечу, - рявкнул он ему в самое ухо. Это подействовало.
   - Майор!
   В камеру влетели Белобородько и спецназовец. Спецназовец нацепил на пленного наручники. Потом появился врач, и они принялись приводить в порядок Пулееву. Впрочем, она не особенно испугалась, а уже предвкушала минуту славы среди боевых подруг.
   - Пошли, - сказал Крот и легким толчком в спину направил его к выходу. Забрал на ходу у Белобородько свой пистолет и коробочку, в которую Кондрат Алексеевич сунул вещицу, похожую на булавку, и вышел вслед за пленным.
   На выходе из здания навстречу им попалась Ирина. От того, что не знал, как себя с ней вести, прошёл мимо, не останавливаясь. Засунул пленного в авик, перелетел через общежитие, клуб и приземлился возле гауптвахты. Велел дежурному открыть ту же камеру, снял с пленного наручники.
   - Будешь здесь жить. Пока.
   Тот вытянулся.
   - Смотри, без глупостей.
   - Так будет!
   - Как тебя звали твои товарищи? - немного смягчился Крот в ответ на его покладистость.
   - Сандр. Александр - долго. Так называли только офицеры.
   - Хорошо, будешь Сандром, - согласился Крот, довольный тем, что хоть в имени можно избежать совпадения. - Ты можешь называть меня господин полковник. Рассказывай, что ты хотел? Зачем женщину захватил?
   - Я хотел улететь. А её забрать с собой. Мне надо было выйти, чтобы в меня не стреляли.
   - Ты сказал забрать. Что ты собирался с ней дальше делать?
   - Не убить. Нет. Взять с собой. - И вдруг добавил с глуповатой откровенностью, - она красивая.
   Крот вспомнил, как сидели они рядом на топчане, и как Сандр обнимал Пулееву за плечи. А ведь, действительно, обнимал.
   - А вот ты, я думаю, ей не понравился. Куда собирался её вести?
   Сандр вновь набычился, замолчал. Крот оставил пока эту тему. Спросил:
   - Чем ты её усыпил?
   Сандр полез за воротник.
   - Отставить!
   Он оттолкнул руку Сандра, и нащупав за воротником иголку, вынул её и быстро спрятал в коробочку к первой. Опасно было бы дать ему возможность повторить эксперимент с гипнозом. Тем более, что в кобуре был пистолет, и позволить пленному завладеть им было бы преступной оплошностью.
   - Дежурный, - крикнул он, приоткрыв дверь, - комплект обмундирования из подменки сюда. И тапки какие-нибудь. Лучше шлёпанцы.
   Парень был физически прекрасно развит. Мускулист, ловок. На теле никаких особых отметок - ни татуировок, ни шрамов. Только родинка на груди. Там где такая же у него самого.
   - Завтра ты мне расскажешь, что это за вещицы, - он кивнул на коробочку, - и для чего они тебе, а сейчас у нас с тобой будет серьезный разговор. Я стану спрашивать, а ты отвечать честно и подробно. Ты уже совершил серьезное преступление, за которое полагается расстрел. Знаешь, что такое "расстрел"?
   Сандр кивнул.
   - Ну так вот. Я, как старший начальник, имею право тебя расстрелять. Прямо сейчас, здесь. Но если ты будешь отвечать честно, я этого не сделаю. Понял?
   - Понял. Так будет!
  
   Глава седьмая
  
   Самое неприятное, что эта проблема накатила накануне праздника спецназа. Ожидание, которое уже две недели томило всех обитателей военного городка, было сломано на самом его пике. Теперь всех занимало другое: откуда взялся молодой близнец командира, почему его держат под замком, что там за странная история с Пулеевой? Но пришёл назначенный день и праздник всё-таки состоялся, потому что, куда от него деться, если он объявлен приказом? Но с другой стороны, грош цена любому мероприятию, если оно такое же скучное, как то слово, которое его обозначает. Скука может появиться уже в начале, это если начать с доклада и выступлений почётных гостей, может появиться в середине вместе с утомлением, вызванным жарой, занудностью действия, отсутствием буфета, потерей чувства меры тех, кто призван развлекать.
   Чтобы этого не случилось, за час до начала Крот поднял на своем авике и высадил на купол силового поля четырёх спецназовцев в гравикостюмах, которых накануне упорно тренировал удерживаться на этом "ничего", созданном для того, чтобы отталкивать от себя любое тело. Они завернулись в маскплащи-"невидимка" и почти час - когда в России что-то начиналось вовремя? - болтались между небом и землей, изнывая от ожидания. Но зато в самый ответственный момент соскользнули в специально оставленный открытым сектор и распластались, в воздухе, раскинув руки и натянув вставки-крылья. Зрелище было поразительное. Используя "двигатели", выбрасывающие сжатый воздух, показали несколько комбинаций, состоящих из фигур воздушной акробатики и под рукоплескания восторженной публики благополучно приземлились в заданный квадрат.
   И сразу же началась "показуха". Насыщенная, качественная, энергичная. Была в ней имитация захвата "тарелки", которую накануне перетащили в расположение спецназа, и силовые задержания, и противодействия вооруженным противникам, и стрельба из разных видов оружия и различных положений. Мишени и позиции стрелков были выведены на большой экран, благодаря чему зрители с безопасного расстояния могли наблюдать всё это в деталях. Отстреливали, конечно, не стандартные упражнения, а демонстрировали разные хитрости, типа попадание в яблочко... подброшенное вверх, выбивание дна лежащей бутылки через горлышко. Ребята работали хорошо, несмотря на то, что до этого несколько часов безрезультатно рыскали по лесу и шарили по дну озерца.
   После показа начались соревнования. Летчицы играли против спецназа в волейбол и выиграли. Ничего удивительного в том не было. Волейбол был единственным видом спорта, которым они занимались во время спортивных занятий. Спецназеры же его за вид спорта не считали. В перетягивании канатов победила сборная номер два: в каждой из пяти команд присутствовали представители от всех служб базы. Крот тоже поучаствовал в перетягивании, но начальника с его ватагой дважды вытащили за разделительную линию, и они не вошли в призовую тройку. Потом всем желающим позволили полетать в гравикостюмах, предусмотрительно закрепив на поясе фал. На пульте управления гравитацией заблокировали все кнопки, кроме "0", чтобы, воспарив, вновь обращённый "летун" не ткнул по рассеянности не туда и не рухнул с двадцатиметровой высоты. Потом был праздничный обед, а вечером состоялся концерт и танцы. После концерта и буфета, народ оживился. Спецназеры явились в парадке, в которой их никто никогда до этого не видел, и походили, если не покроем мундиров, то удалью и галантностью на офицеров гренадерской роты Лейб гвардии Преображенского полка. Летчицы, в легких веселых платьицах старались соответствовать и выглядели настоящими барышнями. Крот залюбовался молодежью. Это была его инициатива в срочном порядке обеспечить спецназ, никогда не снимавший камуфляжа, полным вещевым довольствием. Седых ворчал, утверждая, что невозможно за неделю достать всё необходимое, однако достал за три дня, спецназовцы сначала посмеялись над этой затеей, но вскоре вошли во вкус. Целый день с соблюдением полной секретности подшивали отливающие золотом погоны, подгоняли форму и на бал явились красавцами.
   Накануне, было это ещё до приёма летных зачётов, Крот поделился задумкой со Стрижич и попросил её поработать с девушками: настроить их на то, что будет не дискотека, а бал в дворянском собрании. Ожидал, что придется уговаривать и потому приготовился к длинному объяснению, но увидел, что в глазах её вспыхнул огонёк.
   - И вальсы будут?
   - Ну откуда? Это сложный для современной молодежи танец. - Усмехнулся Крот.
   - Да, вальсы сейчас никто не танцует, - ответила она с грустью.
   - Почему никто? Я, например, танцую.
   - Вы?! Как это? Почему?
   - У нас в суворовском училище вальс входил в культурную программу подготовки офицера. Даже зачёт был, и я его сдал на отлично, - с гордостью сообщил Крот.
   - А я вот не умею, - она сказала это с грустью. - А всё потому, что не училась в суворовском училище!
   - Ради этого не стоит. Можно в танцевальной студии научиться. Мы тоже не со стульями танцевали. К нам приводили барышень из студии бальных танцев. Им ведь всегда не хватает кавалеров. А нам пообщаться с девушками было в удовольствие.
   - Слушайте, товарищ подполковник, вы ведь можете вести у нас курс азов вальсирования! - вдруг загорелась она.
   Он хотел было сказать, что с ней в индивидуальном порядке мог бы заняться, но вовремя спохватился и промолчал. Разговор получался какой-то... Ну, слишком уж неслужебный, что ли.
   - Я уж лучше рукопашку, - наконец буркнул он, чтобы скрыть неловкость.
   С момента того разговора прошло две недели. Эти две недели кроме экзаменационных дней они почти не виделись, и, если говорили, то исключительно о делах. Чаще всего о подготовке к празднику.
   Перед танцами Крот подозвал Седых, коротко переговорил с ним, сообщив, что до конца вечера не останется, поскольку ему надо поработать с пленным. Переложив на Седых контрольно-распорядительные функции и всю ответственность за то, чтобы праздник завершился без происшествий, закончил:
   - Если что, тащите бузотеров ко мне на губу. Я с ними там потолкую.
   Он досмотрел концерт: интересно было, кто из его подчиненных какими талантами обладает. Но больше всего из-за того, что хотел послушать, как поёт под гитару Ирина. Дождавшись, когда народ отправится на танцы, вышел из клуба. На крыльце курили офицеры. При его появлении они подтянулись, выпрямились, но он махнул рукой, мол, без чинов, и спустившись по ступенькам, окунулся в вечерний сумрак. Чтобы обойти плац, переоборудованный на сегодня под танцплощадку, свернул на боковую аллею. Когда до авиака оставалось метров тридцать его окликнули.
   - Александр Васильевич, вы уходите?
   Он остановился и, скрывая волнение, повернулся на голос. Ответил спокойно:
   - Да, Ирина Геннадьевна, надо идти. Не хочу оставлять пленного надолго одного. Он и так сегодня весь день без присмотра.
   - Да, пожалуй, вы единственный, кто с ним умеет справиться.
   Она сказала это таким виноватым голосом, что сказанное можно было принять за желание извиниться. Он и готов был уже принять. Но она добавила:
   - Извините меня, за эти бабьи выходки. Они не достойны офицера. - и вдруг добавила расстроенно, - да и какой из меня офицер? Так, одно название. Компьютерная барышня...
   Она не рисовалась, она говорила совершенно искренне. Крот понял, что в этот момент ей очень жаль, что она именно такая - чувствительная и сопереживающая.
   - Не надо на себя наговаривать, - отвечал он удивленный и тронутый её словами. - Вы добрый человек, интеллигентная женщина. И вполне на своем месте.
   - Ну, не очень-то я и добрая. - Она замолчала, словно на что-то решалась. И, кажется, решилась, - жаль, что вы уходите. Я думала, вы меня пригласите на вальс.
   - Так... Ну, конечно... Постойте, вы же не умеете!
   - Я научилась.
   - Когда? А, ну да, было время...
   - Я ведь в юности занималась танцами. Так что...
   - Я с удовольствием, только... Я уж, наверное, и сам разучился.
   - Жаль.
   - А что, - вдруг решительно сказал он, понимая, что другой такой возможности не будет, - пожалуй и приглашу. Не боитесь за свои туфельки?
   - Нет, не боюсь. А почему вы без наград? - спросила вдруг она опечаленно, - всех заставили надеть, а сами...
   - Потому и не надел, что других заставил. - засмеялся он в ответ. - Вовремя сообразил, что подумают, будто бы для того и велел в парадке всем явиться, чтобы самому побахвалиться.
   - Мне хотелось посмотреть. И посчитать.
   - Так зайдете ко мне как-нибудь, я вам покажу.
   - Мне на вас интересно увидеть. В соотношении.
   Он замялся. Ответил что-то невпопад, типа, что на его широкую грудь ещё столько же разместить можно. Получилось нескромно и не смешно. Они вернулись на танцплощадку, где уже вовсю гремела музыка. Крот подошёл к начальнику клуба, попросил через пару танцев поставить вальс, если таковой найдется. Тот кивнул, переговорил с жокеем, и сделал Кроту знак - найдется! Когда зазвучал вальс, по залу пронесся шумок недоумения. Потом народ расслабился, отвлекся от музыки, пережидая этот танцевальный анахронизм, заговорил о том, о сём - более интересном. И вдруг гул стих, потому что увидели Крота, молодцевато идущего через танцплощадку явно кого-то приглашать.
   Жгучий интерес на несколько секунд охватил публику. Ничего себе! Стрижич! Ох не просто так это, братцы-сестрицы! А он вдруг словно провалился в прошлое, вернулись все телесные навыки и ухватки, казалось бы, давно забытые. Ловко и красиво подошёл к даме, с поклоном пригласил и, получив согласие, вывел за ручку на пустующую площадку. И повёл. Словно не было пятнадцатилетнего перерыва. Впрочем, он и не сомневался, что всё получится: тело его никогда не подводило. Они танцевали одни, и потому кружились свободно и размашисто. Ирина двигалась прекрасно - чувствовалась хорошая подготовка, и у них сразу же стало "вытанцовываться". Крот поймал кураж. Этому способствовало многое: вдруг наполнившие его забытые настроения юности, близость её тела, блестящие глаза, обращенные на него, и улыбка. Он наконец увидел, как она улыбается! Никто так и не посмел претендовать на их пространство, хотя просто покружиться при других обстоятельствах желающие нашлись бы. Им дали закончить свой бенефис и проводили аплодисментами.
   - Пойдёмте отсюда, - прошептала она, уводя его в тёмную аллею.
   Они отошли в густую тень деревьев и остановились. Крот вдруг ясно почувствовал, что это он не знает, что делать, она же отлично знает и ожидает этих действий, не собираясь вмешиваться в развитие отношений. Но Крот стоял, молчал и смотрел на неё.
   - Что вы на меня так смотрите? - спросила она.
   - Любуюсь, - ответил он спокойно, потому что понял, что она не просто так спросила, а именно для того, чтобы услышать этот ответ.
   - Чем там любоваться? - ответила она грустно. - Казак в юбке. - Но тут же добавила весело, - Я уже так вошла в командирскую роль, что не умею вести себя на людях по-другому. - Но нет, нет - перевоплощение помогает. - Она провела рукой по платью. - Я так давно не надевала платья. Спасибо вам за этот вечер, Александр.
   - Не спешите благодарить, вечер ведь ещё не закончился, - ответил он.
   Она посмотрела на него с грустным интересом.
   - Проводите меня, - попросила она вдруг.
   Исчезновение их произошло для большинства присутствующих незаметно. Настолько, что никто, кроме тех, кого это каким-то образом касалось, не обратили внимания на их отсутствие.
   Земля еще источала тепло, но воздушные струи с полей накатывались на теплую мякоть вечера прохладными волнами. Прохлада была приятной, легкой, ласковой. После ярко освещенной танцплощадки темнота показалась плотной до осязаемости. Но уже через несколько секунд на небе отчётливо проступили звёзды.
   - Саша... Ой. Ну, сегодня я в платье, поэтому мне простительно. - Он чувствовал, что она улыбается.
   Конечно, эта реплика предназначена была для того, чтобы прозвучал ответ. И он ответил на нее так как полагалось. Сказал, что ему приятно слышать такое обращение, что он давно ни от кого этого не слышал.
   - Ну, тогда возьмите меня под руку: я ничего не вижу. Какой вы, однако!
   - Я не решался, - сознался Крот.
   - С Мариной вы были такой же робкий?
   Он смутился. Причём тут Марина? Но ответил спокойно:
   - С Мариной было всё по-другому.
   Фраза прозвучала недостаточно интонированно, и он поспешил добавить:
   - Потому, что ты другая.
   - Мы все другие, - ответила она, пытаясь высвободить руку. - Здесь хорошо видно.
   - Ну чего ты злишься? Я же не спрашиваю, как было с Седых.
   Она перестала вырываться, вздохнула.
   - Прости, я сама не знаю, что делаю. Характер такой...
   - Мы можем вернуться в тень сквера, - сделал вид, что пошутил Крот.
   - Вернуться никуда нельзя. То, что осталось позади, уже пройдено.
   Он поколебался. Потом сказал:
   - Впереди моё жильё. У меня есть чай...
   - Впереди КПП авиабазы, Саша. Не будем спешить, ладно? Мне надо успокоиться и разобраться в себе. И разговоры...
   - Разговоры уже начались. Мы ушли, Седых остался. Это многих заставит задуматься.
   - Разве?
   - Ну, уж меня-то во всяком случае.
   - Вот и подумай. Не мне же одной думать. И вводная тебе - Игорь Владиславович женат.
   - Ну, он же женат не первый вечер...
   - Александр Васильевич, вы слишком любопытны. Но вы ведь не замполит и не батюшка?
   - Нет. Ни то, ни другое. Согласен, это не моё дело.
   - А вот тут вы не правы. Спасибо за прекрасный вечер. Я пойду переживать его заново.
   Он нагнулся и поцеловал её, едва коснувшись губами. Она не отстранилась, замерла на мгновенье, но не сделала движения навстречу. Потом быстро коснулась пальцами его щеки.
   Крот некоторое время смотрел ей вслед. Она шла легко, красиво. Вздохнул по поводу того, что не скоро вновь увидит её в платье. Подумал о том, как меняет одежда человека и ещё о том, что ей идёт всё.
   Вспыхнул и погас прямоугольник открывшейся на секунду двери на КПП. В окне мелькнули неясные тени. Он повернулся и зашагал в расположение спецназа.
  
   Глава восьмая
  
   - Не спишь? - спросил Крот, заходя в камеру.
   Пленный поднялся неторопливо, но встал ровно, посмотрел неприязненно. Ответил отрывисто:
   - Нет хотения спать, господин офицер!
   - Садись. - Махнул Крот рукой. - В ногах правды нет.
   Парень сел. Последнюю фразу он, конечно, не понял. Но это и хорошо. Пусть для него будет больше непонятного, пусть думает, опасается, теряется.
   - Давай поговорим. Мы ведь с тобой ещё не разговаривали по-настоящему. Будешь отвечать на мои вопросы?
   - Не на все.
   - Ладно. А врать будешь?
   - Нет, буду молчать, когда не смогу отвечать.
   Вот так. Не "не захочу", а "не смогу"
   - Откуда у тебя твоё имя? Кто дал?
   - Такое имя мне присвоили в инкебейте. Почему - не знаю. Но они знали, зачем давать.
   - Кто они?
   - Анимеры.
   - Ты хорошо говоришь по-русски. Почему?
   - Меня учили.
   - Только тебя?
   - Так! Ещё нас всех учили инглиш.
   - Анимеры?
   Сандр взглянул удивленно, но тут же, вернув лицу нейтральное выражение, ответил чётко:
   - Анимеры не умеют говорить по-людски. У меня был наставник и собеседник. Человек. Не военный.
   - Зачем тебя учили русскому языку?
   - Чтобы выполнять важное задание.
   - Какое?
   Сандр набычился и промолчал.
   Крот положил перед ним фото Брюса. Настоящего Брюса. Парень быстро и цепко посмотрел на снимок и вернул его Кроту.
   - Знаешь его?
   - Не знаю. - он некоторое время присматривался к изображению и твердо добавил, - он похож на Брюсов, но это не Брюс. Или не наш Брюс. Волосы не так сделаны. Лицо взрослей. Прическа. И в ухе у него кольцо. Мы так не делаем.
   - А этого? - спросил он и протянул ему снимок второго Брюса. Убитого недавно.
   - Знаю. Это Брюс Мартин. - Он помолчал. - Третий, наверное. Из Брюсов только одного убили на Земле - Третьего. - он снова помолчал. - Только, может, за то время, что меня не было ещё кого-то убили.
   - И сколько всего у вас Брюсов?
   - Восемь.
   - А нас? - Крот помялся, но уточнил, - Кротких?
   - Я один.
   - Ты был один русский или один Кротких?
   - Не знаю, кто русский, а кто не русский. Там такого нет. Там просто люди, анимеры и айпы. Как можно узнать кто ты, если учат говорить только на инглиш? По-русски обучали только меня.
   - Одного тебя? Почему?
   - Не имею знать. Одному плохо, - добавил он грустно. - Когда много репродукций - хорошо. Они любого бьют.
   Прозвучало это совсем как-то по-ребячески.
   - Тебя били? - заинтересовался Крот. Он вспомнил вдруг, что и ему в детдоме приходилось отбиваться от шайки местной шпаны. Но он сумел поставить себя. Ему стало интересно, а как с этим у его отражения.
   - Я дрался! И даже побеждал. Иногда. Не верите?
   - Верю, - кивнул Крот.
   Во время разговора он всё внимательней присматривался к парню, и чем больше слушал, тем больше чувствовал какое-то несоответствие между его поведением и внешностью. Словно бы разговаривал он не с этим крепким, молодым мужчиной, а кем-то, скрывающимся в глубинах его тренированного тела. Иногда он улавливал признаки присутствия этого другого в неожиданных, несвойственных взрослому человеку интонациях и в выражении лица, словно бы высвобожденного на мгновение из-под скрывающего его маски.
   - Но с Брюсами я не дрался. - признался Сандр. - С ними нельзя драться. Их много. И они сильные. Гильбертов тоже много. Но они не очень дружные. И с ними я дрался. Хотя я был сам по себе, но я ни перед кем не боялся. - Закончил он с гордостью.
   - Сколько тебе лет? - спросил Крот осторожно.
   - Одиннадцать, - ответил Сандр. Но под недоверчивым взглядом Крота вздохнул и тут же поправился, - почти.
   Крот помолчал, обдумывая ответ.
   - Кто твои родители? - спросил Крот осторожно.
   - Я не родился. Я выращен. Мудрые анимеры научились выращивать воинов из клетки при помощи огня и света. Мы гвардия анимеров, мы покорим мир!
   Последняя фраза прозвучала неожиданно громко и отчетливо, с каким-то неестественным надрывом, словно вырвалась откуда-то из подсознания. Произнося её, Сандр непроизвольно выпрямил спину, вскинул голову, а голос его натужно зазвенел, будто звучал не сам по себе, а был извлечен из дружного армейского хора.
   - Ну-ну, - осадил его Крот, - не на плацу.
   И тот сразу сник, словно опомнился.
   - Ну, а почему остался здесь? Дезертировал, небось?
   - Я?! Вы не имеете права так...
   - Не гоношись.
   Сандр сказал с обидой:
   - Вы сильный. Но если бы у меня в руках был пистолет.
   - А лучше гранатомёт. Отставить посторонние разговоры.
   - Какое задание ты должен быть выполнить?
   Сандр задрал подбородок и отвернул лицо.
   - Ладно, оставим пока это. Достаточно того, что ты рассказал мне, что находишься здесь для выполнения задания.
   - Я? Да я! - закричал Сандр, но тут же затих и только махнул безнадежно рукой.
   Крот усмехнулся. В центре расскажет всё. Но подготовку надо начинать уже сейчас.
   - Как ты оказался в моём доме?
   Сандр молчал, уставившись в пол. И вдруг Крот понял, как заставить его говорить. Честолюбие, воинская честь.
   - Я понял, - сказал он грустно. - Ты вор. Ты решил украсть еду и вещи. Увидел хороший дом и залез туда.
   Сандр подскочил, глаза его пылали гневом.
   - Вы не смеете так говорить! Я не вор, я выполнял задание! Я должен был сделать вас без сил. Мне выдали иголки. Но вы проснулись. И ещё... Мне некуда было вас вывести, потому что купол закрылся и флайер разбился.
  
  Глава девятая
  
   - Значит, тебя выбросили перед атакой на базу?
   - Да, - Сандр понурился, вздохнул. - Купол был открыт. Меня выбросили и велели занять дом и заснуть вас. Потом надо было включить маяк и привлечь айпов, чтобы забрать вас.
   - Почему именно тебя? Почему бэры, - он поправился, чтобы парню было понятней, добавив вместо бэров "айпы", - почему айпы не могли это сделать сами?
   - Они тупые. Они могли что-то напутать. Или убить. Но корабль разбился. Все погибли. Я день ждал, потому что не знал, что случилось. Потом зашёл в дом. Мне стало интересно, кто там. И очень хотел есть... Потому что целый день не ел. И вы проснулись. Я подумал, что задание не будет выполнено, если я даже вас усыплю. И ушёл. Но куда идти? Я перед атакой опустился с флайера в лесу. И теперь тоже пошёл в лес. Там можно было спрятаться и удобно было отстреливаться. А потом увидел ручей. Раз он течёт, значит, внизу нет поля. Я нырнул и вышел наружу. Дал сигнал. И стал ждать. А потом пришли вы и мы встретились... Вы меня поймали, но я от вас убежал, - закончил он с гордостью.
   - А на берегу ты как оказался? Что там делал? - перевёл Крот разговор на другое.
   - Я там жил. Там хорошо жить на берегу. Когда я от вас убежал, меня забрал флайер. Но там был только один айп, вы говорить про них - бэр. Остальных убили. И пилот был. Тоже бэр, но не воин, а летатель. Пилот получил сигнал и стал спускаться. Мы увидели другой флайер, разбитый. Это разведчик. Там должен был быть пилот-айп. Наш пилот дал мне связь с командиром. Мне было приказано осмотреть флайер, если удастся, поднять его. Нас учат управлять флайерами. Это легко. Я вышел и стал смотреть. Но флайер нельзя было поднять. Он был убит. И тут айп... бэр-солдат забыл, что я тоже наш. Они не признают людей своими. Их ещё не научили, что мы наши. Люди с оружием для них враги. Пока мы сидели рядом и летели, он думал, что я должен быть живым. Потому что похож на пленного. Но когда увидел меня в лесу, хотел стрелять. Но я выстрелил первым и убил его. А пилот улетел. Он должен спасать аппарат, он не умеет воевать. Так я остался в лесу.
   - А чем питался? Поесть ты любишь, как я понял.
   - Мы любим поесть. Потому что быстро растём. Но у меня был стифл. Я наводил на птицу и нажимал гашетку. Она глушилась и падала. А я её жарил и ел. И рыбу хотел научиться ловить. Стифл через воду не бьёт. Палка бьёт, но медленно. А ночевать тепло было. Здесь солнце. Батареи заряжаются. Двигатель тепло даёт. Летать нельзя, а греть можно.
   - Стифл тоже для меня предназначался? - Сандр в ответ промолчал.
   - И долго ты собирался здесь оставаться?
   - Меня должны были забрать. Но не забирали. Я ждал. И здесь хорошо. Можно всегда жить.
   - А зимой как?
   - Зимой? А разве здесь бывает зима? - изумился Сандр.
   - Ещё какая. Ладно. Скажи-ка мне, ты включал... - Крот задумался, как понятно спросить про программу, смутившую Стрижич, - приборы включал? Связывался с нами?
   - Да, - не стал отпираться Сандр, - мне было скучно. Я играл с вашими лётчиками. С одной, у которой защита была слабей. Я умею. Нас учат. Мы должны уметь обманывать тех, кто управляет флайерами. Она очень хорошо играет. Она даже сбила меня три раза. А я её только один раз.
   Он увлёкся, стал было рассказывать о хитрых приёмах, которые применял в игре, но вдруг осёкся, сник, посмотрел растерянно. Спросил почти со страхом:
   - А что будет со мной?
   - Должен тебе сказать честно, а ты должен это принять с достоинством: тебе грозит расстрел, за то, что ты, находясь в плену, пытался убить офицера Российской армии. Ты понимаешь разницу? Когда ты убивал, находясь в своих частях, это не каралось смертью. А вот, когда, оказавшись в плену, совершил преступление - должен отвечать по всей строгости.
   - Значит, меня убьют?
   - Суд решит. Но даже если не убьют, лучше тебе не будет. Просидишь много... - он задумался, как выразиться подоходчивей, - много тысяч дней в тюрьме. И не такой, а настоящей. Там всё очень строго. Знаешь, что такое тысяча? Считать-то умеешь?
   - Что я дурачок? Я хорошо учился. Я умею хорошо считать, складывать, умножать и всё другое, что надо знать в математике.
   - У вас там и школа есть?
   - Да. Школа.
   - И другие учились?
   - Все учатся. Кто дураку оружие даст?
   - Ну и сколько вас там, умников? Рассказывай.
   Сандр подумал, и, видимо, решив, что, когда рассказал о главном, о всяких бытовых мелочах умалчивать нет смысла, сообщил, что помнит себя только взрослым. Не таким, как сейчас, конечно. Но большим. Ему есть, с чем сравнивать. Он видел маленьких.
   Он рассказал, что рядом со школой есть поселение людей. Он ходил туда в увольнение. Так вот, малышом он себя не помнит. А помнит таким, какими те, местные ребята бывают в 14 лет. Сначала он даже думал, что и на свет появился таким. Но нет. Был он и маленьким. Только недолго. Почему это знает? Видел, как в соседний корпус, завезли мелкосню. А те, когда их привезли, вообще ничего не соображали. Наставники их за ручку водили. Местные такого роста, как они, бывают лет в семь. Но в семь лет они уже совсем нормальные. Рассуждают и учиться начинают. А те даже говорить не умели как следует. Воспитатели следили за ними, чтобы чего не сделали. Тогда он услышал впервые слово "инкубейт". Случайно. Мыл полы в коридоре, а в курилке наставники между собой разговаривали. Его они не видели. Один другому сказал: инкубейт наладили, кажется. Уже третий съём делают. Ясли, видишь, к нам разгрузили. Ох не верю я, что из них нормальные люди выйдут. Так и будут недоразвитыми. Второй наставник ответил:
   - Непривычно, конечно, на вид взрослый, а ум детский. Ты у нас недавно, а я помню - наши такими же были, когда их завезли.
   Тогда Сандр впервые стал прикидывать свой возраст. На вид, если сравнивать с поселковыми, выходило лет 14. Но он прикинул возраст школы, а праздник её открытия отмечали каждый год, и понял, что ему только шесть лет. Это было накануне прихода Звезды. И все его одноклассники, те, кто должен стать гвардейцами, точно так же не помнят себя маленькими. Поначалу это их не волновало. Потому что у всех всё было одинаково. Но когда повзрослели, стали задумываться. Задавать себе и другим вопросы.
   Первое - откуда они взялись? У тех, кто живет в поселении, есть родители, или хотя бы мать. У них же - никого. Почему среди них есть "серии"? Так называли братьев на командном языке. Серия Брюсы - восемь близнецов, серия Петерс - десять близнецов, серия Гильберты - целых двенадцать. Но Гильберты, по словам Сандра, не очень дружные. Они делятся на группы: семь и пять. И в каждой свой старший. Старший не по возрасту - возраст-то у всех одинаковый. Просто заводила.
   С теми, где было пять Гильбертов, Сандр и дружил. И даже был у них лидером. Так получилось. Как-то один из пятерых задрался с одним из Петерсов. Петерсы тоже не очень дружные. У них две группы, но братья в них всё время меняются. Может быть, друг друга путают. Может быть, ещё почему. Так вот, близкие Петерсы пришли на помощь своему, а близкие Гильберты своему. Началась потасовка. Тогда прибежали остальные Петерсы, а остальные Гильберты не пришли. Конечно, где уж там было устоять Гильбертам? Тогда Сандр и вмешался. Потому что надо кого-то держаться - одному вообще смерть. Каждый будет тебя пинать и гонять вместо себя на уборку или ещё куда. Дрался он хорошо. Гильберты, глядя на него, осмелели. И Петерсы отстали. Так Гильберты его приняли. Но не полностью к себе, а в меньшую подгруппу.
   Со временем стал он там старшим, потому что самые сильные характером оказались в первой группе, а здесь были такие, которые пожиже. Их и первые Гильберты припахивали. Они ведь все на одну рожу. Выпадает наряд Гильбертам, они посылают кого-нибудь из второй группы. И те идут. А куда денешься? Но Сандр это дело прекратил. Набил рожу старшему Гильберту из первой группы. И те перестали борзеть. А у себя он всё по-честному организовал. Но, чтобы своих с чужими не путать, велел их себя пометить. У каждого прозвище было, так он первую букву этого прозвища велел наколоть на кисти. И ещё он их начал тренировать. Потому что они всё-таки не самые храбрые и отчаянные были, а то, что от лучших Гильбертов остались.
   Очень наставники удивлялись, что Гильберты разделились, и что у пяти из них Сандр старший. Но им это нравилось, наставникам. Вообще они к Сандру по-особому относились. Он заметил. И, хоть виду и не показывали, следили, пока он был один, чтобы его до смерти не забили. А когда он вокруг себя группу организовал, успокоились. Если бы старшие Гильберты ему подчинились, можно было бы и свои порядки всему курсу диктовать, но Сандр на это не пошёл. Во-первых, ему это не надо, потому что хлопотно, во-вторых, тогда бы началась вражда с двумя самыми злобными Гильбертами из первой группы, ну и, в-третьих, наставники следили, чтобы никто верховенства в школе не взял. Так что спалиться с такими замашками можно было очень даже просто.
   Чем занимались? Математикой, писали и читали на инглиш. Он еще и по-русски. Язык анимеров изучали тоже. Потом ещё была история анимеров. Длинная. Аж 50 тысяч лет. И скучная. Ничего у них там не происходило. А названия кланов фиг выговоришь. Была история Земли. Эта история Сандру нравилось. Особенно про старые времена, когда воины сражались мечами и копьями. За партой они томились до обеда. А после обеда начиналась физическая подготовка. Много бегали, лазили, стреляли. Гоняли их до упаду. В буквальном смысле. Пока было солнце, кормили очень хорошо. А вот после прихода Звезды, стало голодно и холодно. Анимерам было не до них. Дисциплина упала. Тогда и начались настоящие драки. Уже не за верховодство, а за еду и одежду. Оружие на всякий случай из казармы убрали в подвалы оружейного склада. Анимеры боялись главным образом за себя. В жару они были быстрые, а силища - человеку не сравниться. А в холода стали очень уязвимы. Голодные курсанты подались в город, занялись воровством и грабежами. Но там получили отпор. Их было человек тридцать, а крепких, пусть и не таких крепких, как они, горожан сотни. И они тоже были не промах. Жили фактически военными поселениями. И оружие кой-какое имели. Тогда курсанты попытались разгромить оружейный склад, но айпы, то есть бэры, их утихомирили.
   А потом вдруг вновь стали хорошо кормить. И тренировки возобновились. Но дисциплину завинтили так, как раньше никогда не было. А всё потому, что появился у школы новый куратор. Если раньше наставники давали поблажку, а некоторые могли и сами сачкануть вместе с воспитанниками во время занятий, то теперь фиг там. Виновные в нарушениях дисциплины и распорядка наказывались одноразовым лишением пищи, ударами разрядов,карцером. Одного из Петерсов, ограбившего и убившего местного жителя из поселения, расстреляли перед строем, а тело увезли, как сказал наставник, на съедение анимерам.
   Все становилось очень серьезно. Их разделили на звенья. Не произвольно, а учитывая дружеские отношения. Так Сандр стал командиром своей группы. Потом начались рейды. После первого боевого вылета, где он хорошо себя проявил, его сделали старшим над всеми Гильбертами. Он быстро освоился, научился ориентироваться на местности, умело руководил. Нападали на соседние территории. Ну другие штаты, где чужие анимеры власть держали. Захватывали сколько могли уместить на гравиаплатформы жителей, и вывозили к себе. Рабочая сила с наступлением холодов особенно ценилась. Убитых тоже было приказано вывозить. Своих хоронили. Чужих, куда-то отправляли. Может, на съедение, а может на клонирование. Этого он не знает. Но он хорошо руководил и в его группе было за всё время только двое убитых.
   А потом самых лучших отобрали в особую группу. И стали тренировать отдельно. К тому времени уже таких морозов не было, пыль немного осела и анимеры стали поднимать в стратосферу тарелки с солнечными батареями - для подзарядки. Группу, где старшим был Брюс первый, вывели на точку, расположенную у перехода на Землю. База была с анимеровской стороны. На Землю выдвигался только передвижной пост. Местность там была безлюдная. Они расслабились. Не столько прикрывали, сколько охотились и рыбачили. И вот в один из таких дней их накрыли земные. Ударили неожиданно. Если бы не айпы, которые всегда начеку, мало кто остался бы живым. А так погиб только один из Брюсов. Сами-то ушли, а Брюса подобрать не смогли.
   - Вот и ты из-за рыбалки попался, - резюмировал Крот. - Оценил значение дисциплины?
   - Так есть, - согласился Сандр. - Дисциплину нельзя нарушать. Только я не для нарушения ловил, а чтобы жить...
   - А послушай-ка, Сандр, ты не знаешь, почему Петерсы или Брюсы друг на дружку так похожи?
   - Знаю. Они из одного исходного материала.
   - А мы почему похожи?
   - Потому что вы - мой исходный материал. Я это сразу понял.
   Крот проследил взгляд. Пацан смотрел на его левую руку. На то место, где должен был быть срезанный осколком в одной из первых стычек с инакими мизинец.
  
  Глава десятая
  
   Антуан в хорошем темпе пробежал "пятёрочку" и, не останавливаясь, как был в легком летнем обмундировании бросился в воду. Неспешно поплавав, восстановил дыхание, а затем сильным движением послал тело вниз. Пронырнув метров двадцать, вошёл в широкой круглое отверстие, пробитое в бетонной плите. На какой-то миг он засомневался, не выскочить ли наверх - глотнуть воздуха? Но заставил себя заплыть в бурую мглу. Здесь резко пошёл на всплытие, и, преодолев три метра до поверхности, вынырнул в сумрачном, мощённым каменным брусом помещении. Отдышался у бортика, одним сильным красивым движением выбросил тело из воды. Стянув с себя камуфляж, бросил его, не выжимая, на пол. Вылил из кроссовок воду и оставил их рядом с одеждой.
   Колодец, из которого он вынырнул, располагался в цоколе большого, состоящего из нескольких пристроек, дома. Ядром его было строение настолько древнее, что его смело можно было бы назвать аристократическим родовым гнездом. Правда, Антуану оно досталось не по наследству, о чём он, впрочем, не распространялся. Выкуплен дом был у последнего наследного владельца, который не особенно торговался, поскольку спешил избавиться от соседства агрессивной арабской диаспоры.
   В пристройке было тепло и тихо. Слабо светились огни под потолком, пощёлкивало что-то в отопительной системе. Оно всегда так пощёлкивает, пока раскочегарится. Вот именно, раскочегарится! Сегодня Антуан думал на русском языке. Такую он себе завёл лингвистическую практику. Понедельник - до обеда английский, после обеда немецкий, вторник - арабский и турецкий, среда - китайский и японский, четверг - немецкий и португальский, пятница - испанский и итальянский. А вот в субботу - русский. Но это, конечно, всё условно. Думы на инязе шли не сплошным потоком, а большими блоками, цементирующимися, конечно, французским. Антуан прошёл в душ и встал под горячие струи. Хорошо. Надо устроить у себя в поместье русскую баню. Он парился два раза в жизни. В последний раз на базе у Крота. Крутая вещь! Да, устроить баньку. Рубленную. С той стороны пруда, где глубина небольшая. И мостки настелить, чтобы из бани прямо в воду. И Крота зазвать. Пусть удивится.
   Вспомнив про Крота, озаботился. Мечты мечтами, а с информацией о его пленнике следовало что-то делать. Самое правильное - лететь самому! Да вот не получается. Закутавшись в махровый халат, вышел из душевой. Глаза после яркого света не успели привыкнуть к темноте, и поэтому он не сразу различил возле брошенной им одежды мягкий, теряющийся в полумраке силуэт. У бортика, чуть скособочившись, стоял бэр. Услышав шаги Антуана, посмотрел на него круглыми, немигающими глазами.
   - Пусть всё будет у тебя в порядке, - приветствовал Антуан бэра уверенным покашливанием.
   - Пусть будет у тебя всё в порядке, хозяин, - откашлялся в ответ бэр.
   Закончив ритуал приветствия, бэр наклонился и собрал мокрую одежду. Аккуратно выжал её, отнес к обогревателю, где накинул на оградительную решётку для просушки. Двигался он неторопливо и уверенно. Ничего лишнего. Расправил, встряхнул, забросил. Куртка и брюки легли ровно, не перекрывая друг друга. Ничего поправлять не надо. И так во всём. За полгода - бэр был взят в дом для эксперимента по адаптации - он вполне освоился с обязанностями прислуги. Убирал в комнатах, чистил авто, подавал и принимал, и даже заваривал чай. Среди приобретённых навыков была и способность отзываться на имя. Правда, Антуан пока не мог понять, все эти реализованные в общении способности заложены в изначальные программы или же являются результатом его усилий по социализации. Поль был гордостью Антуана, потому что ему удалось перенастроить боевого робота в робота бытового назначения. Но полностью доверять бэру он не мог, потому на ночь дверь своей комнаты запирал. На всякий пожарный.
   Пока Поль возился с одеждой, Антуан уселся в своё любимое кресло, открыл термос с чаем, вынул из корзиночки бутерброд. Бэр в это время подтёр воду, которую Антуан вытащил на одежде из бассейна, ушёл в душ выжимать и мыть тряпку. Вернулся, отирая руки о шерсть. Мыть руки с мылом научил его Антуан довольно быстро, а вот пользоваться полотенцем не мог приучить никак. Ну что ж, заслужил угощение.
   - Возьми, Поль, с полки пирожок. Выпей чаю.
   "Чай" на языке анимеров звучал, как "горячая вода с ароматическими добавками". Бэр прокашлял благодарность, от чая отказался, а бутерброд взял. Вернее, взял ветчину, хлеб же оставил в корзинке. Смотреть на то, как едят бэры удовольствие небольшое, но Антуан привык. Вообще-то бэры "в местах дислокации" питаются особой смесью, рецепт которой так и не удалось узнать. Но в неволе их научили потреблять мясные бульоны и даже твёрдую пищу. Видно, резервы их организма так велики, что он довольно легко приспосабливается к условиям для него изначально экстремальным. Антуан же научил своего бэра варить мясной бульон, которым тот главным образом и питался. И это было ещё одно кардинальное отклонение от программы - там у себя бэры никогда не занимаются делами, связанными с обеспечением собственной жизнедеятельности.
   Первое время Антуан развлекался тем, что, разыгрывая хлебосольного хозяина, навязчиво уговаривал бэра выпить чашечку чая, и с интересом наблюдал, как тот, очень смешно реагировал, не зная, как поступить, поскольку команда входила в противоречие с "правилами эксплуатации организма", запрещавшими употреблять горячие напитки. Антуан вскоре прекратил эти эксперименты, посчитав, что они вызывают у Поля стресс. Однако отметил для себя, что бесследно они для сознания бэра не прошли. Если раньше лохматый только выполнял команды, то теперь он начал пытаться принимать решения. Это было не просто, потому что он в принципе не мог ответить "нет" тому, у кого находился в подчинении. Впрочем, раньше с ним и работали как с роботом, давая только посильные задания. Стал ли он осознавать себя как личность, пока было непонятно. Но после получения имени что-то человеческое в его поведении проявилось. Во всяком случае, Антуану хотелось верить, что ему удалось запустить процесс очеловечивания. Тем более, что были и признаки, указывающие на то. Например, недавно Поль приятно удивил его, ответив на приглашение попробовать бутерброд словами: "Ваш приказ для меня приятен". Получилось что-то вроде "спасибо". Во-первых, такой языковой формулы в лексическом наборе бэра раньше не было, он составил её сам, во-вторых, оценочными категориями типа "приятно-неприятно" он оперировать не умел, поскольку никаких моральных поощрений по отношению к роботам анимерами не предусматривалось.
   Антуан, поставив чашку на стол. Он собирался закурить, однако эта процедура бэра сильно нервировала, потому следовало сначала закончить разговор.
   - Сюда скоро приедет ещё один человек. Мы с ним соратники. У нас хорошие взаимопонимание и высокая психологическая совместимость. На нашем языке такой человек называется "друг". - Это слово он сказал по-французски, потому что не знал, как прокашлять его на анимерском. Да и есть ли у них такое?
   Поль застыл и напрягся. Он всегда поступал так, когда готовился принять указание.
   - Когда он появится здесь, надо будет ставить на стол две чашки. Относиться к нему следует так же, как ко мне. Ты меня понимаешь?
   Поль ответил фразой, которая означала, что указание принято к сведению.
   - Хорошо. Иди. Можешь посмотреть телевизор.
   "Телевизор" он сказал по-французски. К телевизору Поль пристрастился неделю назад. Антуан научил его включать аппарат и перебирать программы, оставив только три. Новостную, детскую и ту, где демонстрировались легкие развлекательные фильмы, большей частью музыкальные.
   Вечером приехал Дюпон. Специально для того, чтобы полюбоваться на изменения, происходящие с бэром. Он только головой покрутил, когда увидел Поля, застывшим возле экрана и поглощенного созерцанием мультика про Марсупилами.
   - Биологический робот, в отличие от механического, не реализуется в своем прямом назначении, - изрек он глубокомысленно. - В нем заложена возможность для развития. Интересно, что он понимает? Для чего смотрит?
   - А мы потом у него спросим, - ответил Антуан, осторожно прикрывая дверь в комнату Поля. - Меня самого это очень интересует. И настораживает.
   - Что настораживает? - заинтересовался Дюпон.
   - Развитие, если оно направленное и контролируемое, это хорошо. Но есть ещё и скрытый процесс. Я хочу знать, как это всё, - он сделал круговое движение рукой, - на него влияет. То, что привносит информацию независимо от нас. Вот он смотрит детский фильм, и что?
   - Смотрит с интересом, однако. Как ребенок. Жалко, что у вас нет детей, Антуан. Интересно, как бы он повел себя с детьми?
   - У меня и жены нет. Дети, значит и жена. А это уже эксперимент надо мной. - Засмеялся Антуан. - А если серьезно, вы подали хорошую идею. Я пытаюсь воздействовать на него различными способами. И ввести его в детское общество - совсем неплохой ход. Но есть опасение: вдруг в нем проснётся функция бойца. Мы ведь не знаем, насколько надежно она блокирована. Одно дело, если он ночью перережет горло мне, совсем другое, если пострадают дети.
   - Я как раз хотел спросить, не боитесь ли вы ночевать с ним под одной крышей?
   - Побаиваюсь, конечно. Но я принимаю некоторые меры безопасности.
   - Да, не расслабляйтесь. Никто не знает, что у него внутри. Этот ваш бэр, конечно, уникум, раз уж в нём удалось блокировать программу убийцы. Но насколько надежна эта блокировка, неизвестно.
   - Это я тоже хочу проверить в ходе моего эксперимента.
   - Чёрт возьми, Дампьер! Вы собираетесь его провоцировать?! Вы самоубийца! - И хотя в голосе Дюпона будто бы прозвучала тревога, взглянул он Антуана с едва скрытым одобрительным интересом. Явно следующим вопросом должен было стать: "А как вы собираетесь это устроить?" - однако Дюпон сдержался. А, может быть, только отложил этот вопрос. Ненадолго. Потому что откладывать надолго было бы неразумно, поскольку информация в случае неудачи эксперимента может стать недоступной - некому будет рассказать. А, может быть, Дюпон ожидал, что Антуан разговорится и выдаст ему это сейчас сам. Такой вариант - естественный и этичный - был бы самым удобным. Но Антуан, хорошо знающий своего шефа, усмехнулся про себя и подумав по-русски: "Обойдешься, старый хрен", - назло ему говорить ничего не стал. Дурная примета. И перевёл разговор на другое.
   - Вы же обратили внимание, что мы с ним здесь живем одни? Заботы об уборке и обслуживанию взял на себя Поль, а кофе я готовлю сам. Представляете, какая экономия на прислуге? Вы пейте кофе, шеф. Не отвлекайтесь от удовольствия. А потом мы с вами закурим, и тогда поговорим о делах.
   Он позвонил в серебряный колокольчик, приобретенный в комиссионном магазине, но по умолчанию представлявший собой фрагмент былой роскоши графского состояния. Дюпон посмотрел на него с интересом, ожидая продолжения. На зов явился Поль и, наклонив голову, вдруг просипел что-то, очень напоминающее "мсье?". И даже отзвук вопросительной интонации послышался в этом обращении.
   - Поль, будьте любезны, - обратился к нему Антуан изысканно вежливо, как обращаются в исторических фильмах лица высокого происхождения к прислуге, - подать курительные принадлежности.
   Поль вновь наклонил голову и исчез за дверью, но почти сразу же появился, неся перед собой поднос с сигарами, изящными стальными щипчиками, большой и несколько потертой, что намекало на её наследственное происхождение, золотой зажигалкой. В центре громоздилась деревянная рогатюлина в виде ружейной пирамиды времен Наполеоновских войн, в которой устроились три курительные трубки разной формы и цвета, а в проеме прятался небольшой холщовый кисет, украшенный вышитой золотой ниткой латинской монограммой. Всё это было водворено на столик у камина. Придвинув к нему два массивных кресла, Поль скользнул к окну, приподнял на треть раму, зафиксировал её и, отойдя к двери, обратил свою плоскую, розовую, словно ладонь, физиономию к Антуану и его шефу.
   - Спасибо, Поль. Вы можете быть свободны, - кивнул ему Антуан.
   - Только что ножкой не шаркнул, - хмыкнул вслед бэру Дюпон. То ли осуждающе, то ли восхищённо.
   - В аристократических домах подобные антраша не приняты, - небрежно бросил Антуан и стрельнул в гостя едким, веселым взглядом.
   Но тот, кажется, не заметил. Оценивающе посмотрел в ящичек с сигарами, извлёк оттуда одну и взял щипчики. Антуан картинно замер рукой перед пирамидкой с трубками, делая вид, что выбирает. Наконец, словно бы решившись, вынул из ячейки ту, которую всегда и курил - изящную, темно-бордового цвета с изогнутым мундштуком. Некоторое время в образовавшейся тишине они совершали обряд прикуривания. И вскоре по комнате поплыл медяный запах - производное тления хорошего табака. Антуан и курил-то большей частью ради этого запаха. То же самое у него было и с кофе. Пил он его очень редко и только потому, что с детских лет кофейный запах его будоражил и волновал. Как, впрочем, и запах табачного дыма. Эти сладостные ароматы были непременными составляющими образа отца и матери. Дома. Семьи. Детства. Того, чего сейчас у него не было. И все взрослые годы - годы холостяцкой неустроенности - они подпитывали романтическое настроение, чахнувшее в толчее суровых будней.
   "Всё-таки, - думал он иногда, - солдата во мне больше, чем аристократа. Но оно и правильно. Аристократическая у меня только купленная родословная - чужое прошлое, а солдатское - моё настоящее". Но перед внуком докера Дюпоном, Антуан с удовольствием разыгрывал (кстати, неизвестно ещё кто из них больше получал удовольствия от этой игры) роль отпрыска древнего, разорившегося рода, демонстрируя утонченный аристократизм, вынужденный уживаться с повседневным, бытовым окружением.
   - Переберёмся к камину, - предложил Антуан. - Там не так дует от окна.
   Некоторое время они молча курили, получая удовольствие. При этом Антуан получал особое удовольствия, поскольку позволял себе перекуры крайне редко. Образ жизни, требующий хорошей физической формы, не позволял превратить курение в привычку.
   - Что это за сигара? - поинтересовался Дюпон, покрутив тлеющую "торпеду" в пальцах.
   - Любимая сигара мистера Черчилля, - отвечал Антуан небрежно.
   Был здесь, несомненно, какой-то подвох, иначе не стал бы он пристраивать к ответу предисловие.
   - "Ромео и Джульетта"? - предположил Дюпон. Ему показалось забавным назвать именно этот сорт сигар, несомненно, входящий в десятку лучших и ценимый Черчиллем, но очень уж нелепый по названию.
   - Не угадали, шеф, - ответил Антуан, попыхивая трубочкой, - Погарские сигары. Не слыхали о таких?
   - Что-то кубинское?
   - Русское.
   - В России крутят сигары? - изумился Дюпон.
   - Представьте себе. В городке Погар. Сталин подарил Черчиллю погарские сигары во время Тегеранской конференции. И мистер Черчилль выкурил три ящика.
   - Выходит, Сталин дал ему прикурить?! - засмеялся Дюпон, довольный своей шуткой. - Вот и мы с вами здесь сидим и курим как Черчилль со Сталиным, - продолжил он, указав сигарой на трубку в руках Антуана. - И вопросы нам решать приходится не менее судьбоносные.
   - Я слушаю вас, генерал, - отвечал Антуан серьезным тоном.
   Он подошёл к окну и, перегнувшись через подоконник, выбил трубку о стену. Бросил взгляд вдаль и вздохнул. К маячившей на далеком горизонте мечети добавилась ещё одна, уже почти достроенная. Эта была уже рядом - за рекой, на окраине городка.
   - Они наступают, - сказал он негромко, как бы сам себе.
   Но Дюпон услышал, удивленно вскинул голову.
   - О ком вы, Антуан?
   - Вы обратили внимание, шеф, что католические храмы во Франции больше не строятся? В них нет надобности. А вот мечети растут, как грибы после дождя. И это в Иль-де-Франс.
   Дюпон нахмурился.
   - Чему удивляться? Семьдесят лет назад мы пустили в Европу миллион беженцев из Ближнего Востока. И что? Наши умники не учли, что рождаемость у них в десять раз выше, чем у нас. И вот результат: Франция из унитарного государства превратилась в федерацию. Южные регионы сплошь мусульманские, лишь формально подчиняющиеся французским законам. А по сути дела там царит шириат. И уже не понятно, то ли это провинции Франции, то ли провинции халифата, который, слава Богу, не существует как единое государство.
   - Какого Бога вы сейчас имели в виду, мсье? - мрачно пошутил Антуан.
   - Вот именно, - скривился Дюпон. - Они изменили тактику и им удалось тихой сапой достичь того, что не удалось силой оружия тысячу лет назад.
   - Тысяча триста сорок девять лет назад.
   - Что такое?
   - Вы ведь говорите о сражении при Пуатье?
   - Не помню я, какое там было сражение, - раздраженно отмахнулся Дюпон.
   - Я помню. У Пуатье в 732 году сошлись франки под руководством Австразийского майордома Карла Мартелла, и арабское войско Омейядского Халифата под командованием Абдур-Рахмана ибн Абдаллаха, генерал-губернатора аль-Андалусии, - изощрялся Антуан, не скрывая ехидства.
   - Да, сильно тебя психоатака проняла! - покрутил головой Дюпон. - Рядом с тобой, я чувствую себя двоечником. Слушай, неужели ты всё так хорошо помнишь?
   - События тех лет только из учебников, - усмехнулся Антуан. - Но, если серьезно, да, запоминаю навсегда всё, что услышал или прочёл. Не знаю, на сколько хватит моей черепной коробки для складывания всего этого хлама. Но думаю, что все люди помнят услышанное ими, другое дело, что достать из кладовой умеют далеко не все. А я вот умею. И, боюсь, не только это.
   Он встал и под настороженным взглядом Дюпона вернулся в кресло. Поймав взгляд шефа, продолжил неохотно.
   - Иногда мне кажется, что припоминаю и кое-что из прошлых жизней.
  
   Глава одиннадцатая
  
   - Заметил это, - сказал Дюпон. - А что Иль-де-Франс? В Париже вы почти не увидите европейца. Да ладно Париж. Взять нашу контору. Я не националист, вы знаете. У меня в отделе работают хорошие парни североафриканцы. Толковые, исполнительные. Но... Я не знаю, до какой степени они мои. Сейчас они выполняют мои распоряжения, но, когда их духовный лидер прикажет другое, кого они послушают? Согласно каким законам они тогда будут действовать - законам Франции или шариата? А если я не могу на них полностью положиться, то, значит, и поручить ничего серьезного им не могу. Но ведь это самые образованные из них. Те, кто работает в госструктурах. Что говорить о миллионах малограмотных и даже не владеющих французским языком.
   - Что касается языка, то польза от них всё-таки есть.
   - Что вы имеете ввиду? - удивленно вскинулся Дюпон.
   - Ну как же? Реформа письменности. Мы больше не пишем "beaucoup" там, где читаем "boku" и "haut", там, где читаем "о". Они упростили нам в силу своей лени и малограмотности нашу письменность, правда, пока только на бытовом уровне. Вот бы продвинуть это новшество и в делопроизводство. Какая бы экономия бумаги последовала!
   - И это говорит отпрыск родовитой фамилии, который как никто другой должен хранить приверженность старине! - хмыкнул Дюпон. - Нет, вы, явно, купили себе родословную! Впрочем, мы уклонились. Я говорил, что никому из них не могу доверить ничего серьезного, не опасаясь, что моё указание не будет прежде обсуждено ещё с кем-то.
   - Ну, я пока не мусульманин, так что мне вы можете поручить что-то серьезное.
   - Вот именно, пока... Эти квоты, эта политкорректность. Односторонняя политкорректность. Кстати, в России почему-то этой проблемы не существует. Там религиозные предпочтения не мешают быть гражданином независимо от веры.
   - Потому что в России и христиане, и мусульмане - коренное население, а не эмигранты. Это и есть обещанный вами серьезный разговор? Вы хотели беседовать со мной о проблемах конфессиональных отношений?
   - Это преддверье к разговору. Вы знаете, что в парламенте сейчас серьезно обсуждается вопрос о признании бэров созданием сатаны? Во времена наших дедов это выглядело бы как курьез. Во времена отцов, как предостережение, а сейчас, как мрачная реальность.
   - Шеф, теперь мы будем обсуждать теолого-политические темы?
   - Нет, друг мой. Поздно. Нам надо спасать дело. Вернее, тело.
   - Чьё? - удивился Антуан.
   - Твоего Поля. Один из подкомитетов вышел с инициативой о ликвидации лагеря содержания бэров.
   - Я догадываюсь, что это за подкомитет. Ну и что? Как вышел, так и зайдёт.
   - Странный вы человек. Конечно, эта инициатива в парламенте поддержки не получит.
   - Есть ли смысл тогда волноваться?
   - Есть. Инициативы этого подкомитета, как правило, реализуются на местах волевым порядком. Уже зафиксировано два поджога лагеря содержания бэров. Пока удается контролировать ситуацию. Но если применят что-то более серьезное, чем бутылки с зажигательной смесью, кто знает, чем это кончится.
   - Честно сказать, мне бэров не жаль. Я вообще не вижу смысла их содержать.
   - Я понимаю вас, как человека, который мог получить от них пулю. Но теперь-то они без оружия. Взять вашего бэра. Вы согласны, чтобы его утилизировали?
   - Нет, не согласен.
   - Только потому, что не завершили свой эксперимент?
   Антуан задумался. Ответил нехотя:
   - Нет, не только.
   - Вот видите, значит, вы признаете в нём личность.
   - Ну, я бы пожалел и собаку, если бы она у меня была. Это моё. Я к нему привык.
   - Значит, вы согласны, что его надо сохранить? Хорошо. Тогда готовьтесь в командировку.
   - Я в отпуске!
   - Отпуск придется прервать. Догуляйте выходные и в понедельник ко мне с бумагами.
   - Что за спешка? Куда в командировку?
   - В Россию. Повезешь туда своего Поля, - отрезал Дюпон, переходя на "ты", он делал так, когда ему надоедало играть в аристократов, - представишь его своим коллегам. Да там и оставишь. Кстати, заодно с другом своим свидишься. У него есть какой-то интересный материал, только официальным путём нам его, кажется, не получить. Русские скрытничают. Это и понятно. С непредсказуемой Европой им откровенничать нет смысла. Они укрепляют границы.
   Он помолчал некоторое время, а потом вдруг спросил:
   - Послушай, Антуан, если тебе придется выбирать, куда улепётывать отсюда, ты что выберешь - Америку или Россию?
   - Мне нечего выбирать. Я француз.
   - Я тоже француз. Хотя во мне и есть струя марокканской крови. Мой прадедушка... Ну ты знаешь: он сражался у де Голля. Но с этими новыми земляками я не хочу иметь дела. И в их государстве я жить не хочу. Европейская цивилизация погибла. Это надо признать. От Франции остались лишь Нормандия и Бретань. Они уже просочились в Иль-де-Франс. Ты не боишься отпускать своего Поля за продуктами?
   - Ну, а кому ездить? Не самому же?
   - Да, не графское это дело, - засмеялся Дюпон. - Ладно, мне пора. В понедельник я вас жду. С Полем.
   - Куда ж я без него? Кто-то же должен открывать передо мной двери.
   Вечером, когда Поль принес чай, Антуан спросил его осторожно:
   - Что там в городе, Поль?
   Тот закашлял в том смысле, что в городе красиво. Много людей, правда, люди недобрые.
   - Они тебе сделали что-то плохое?
   - Они говорили обо мне плохо и когда думали, что я не слышу, и когда хотели, чтобы услышал. Только они не знали, понимаю ли я, что они говорят. Они ругали и тебя. И угрожали тебе. Сказали, что водишься с чёрной силой. Чёрная сила - это я, - объяснил он.
   - Послушай, Поль, а тебе никогда не хочется вновь взять в руки оружие? - спросил Антуан по-французски.
   Поль некоторое время молчал, переваривая вопрос. Потом ответил, конечно, на своём - кашлем.
   - Сегодня хотелось. Нет, не хотелось, а было надо. Но я не могу. Ты сменил установку. Теперь я не настроен сражаться.
   Он применил именно это выражение "не настроен". Так и анимер говорил о программах бэров при прощании, когда они беседовали с ним в водосборнике. Именно тогда Антуан задумался о том, чтобы научиться программировать сознание бэров. Может быть, для того и завел разговор анимер, чтобы натолкнуть его на эту мысль. Вообще-то говорили о другом. Договаривались о возврате всех плененных бэров. Вернее, об обмене их на такое же количество людей, живущих Там. Прошёл уже год, но Оттуда не было никаких сигналов.
   - Поль, - закинул удочку Антуан, - а если бы на тебя сейчас напали враги, ты стал бы сражаться?
   - Нет.
   - Значит, ты уже не можешь выстрелить в человека?
   - Могу.
   - А почему же ты не стал бы сражаться?
   - Бэр не сражается за себя. Он выполняет задачу.
   - Так. А когда бы ты стал стрелять? При каких обстоятельствах?
   - Если бы напали на тебя и твоей жизни угрожала опасность.
   Антуан неаристократично присвистнул. Вот так-так!
   - Почему вдруг ты бы стал за меня сражаться? Разве у тебя это заложено в программе?
   - Нет. Но это входит в содержание сопутствующих задач. Я настроен на то, чтобы быть при тебе опекуном. Поэтому...
   - Почему опекуном? - поразился Антуан, который видел в Поле скорее слугу.
   - Потому что я должен обеспечивать твою жизнедеятельность. Готовить и подавать тебе еду, следить за обогревом и освещением жилища.
   И тут Антуан как-то сразу представил подлинное значение пребывания Поля в доме. А ведь, действительно, последнее время сам он не занимался ни одной бытовой проблемой. Коротко проинструктировал бэра в первый день и полностью отошел от бытовой рутины. Выезд в город за продуктами, регулировка отопления, обслуживание - всё оказалось в ведении Поля. Конечно, автомобилем управлять необходимости не было - бортовой компьютер сам водил его по маршруту до продовольственного магазина, с хозяином которого у Антуана была соответствующая договоренность. Ему даже не было необходимости выходить наружу. Толкнул рычажок, чтобы открыть багажник, вот и вся работа. Сын хозяина ставил туда коробки с продуктами, список которых Антуан забрасывал к ним по Интернету. Туда же помещались и ёмкости с едой, которые оставалось только разогреть. С деньгами Поль тоже не имел дел - Антуан закачивал хозяину аванс и время от времени сверял баланс через электронную систему. Иной раз, для поддержания личного контакта, звонил по телефону.
   Это был первый этап программы адаптации Поля к обществу и общества к Полю. Выводить в люди бэра следовало осторожно. Сначала необходимо было приучить соотечественников к тому, что он существует реально и в любой момент может оказаться рядом. Приучить бэра к людям оказалось легче, чем людей к бэру.
  
  Глава двенадцатая
  
   Антуан проснулся от ощущения, что он в комнате не один. Не открывая глаз, прислушался. И ничего не услышал. Однако тишина была неспокойной, напряжённой. Быстро скользнул рукой под подушку - пистолета не было. Только тогда открыл глаза. На фоне окна, подбеленного дежурным дворовым освещением, четко прорисовывалась массивная фигура Поля. Он стоял в двух шагах от него - неподвижный и мохнатый. И то, что он был без специально пошитой для него униформы, которую снимал лишь в редких случаях, встревожило Антуана. Это, и то, что бэр вошёл к нему без разрешения, более того, каким-то образом открыв замок, а, может быть, даже взломав его, означало только одно - к предостережению Дюпона следовало прислушаться. И пистолет. Значит, этот костолом ещё и вооружён...
   - Ты что, Поль? - спросил он, стараясь не выдать свою тревогу и, прикидывая, чем можно вооружиться, чтобы отразить нападение. Вооружиться нечем - даже стул, на котором он сложил свою одежду, был отодвинут в сторону. Не подушкой же с ним драться! Поль шевельнулся и негромко закашлял. И в ту же секунду Антуан услышал за окном шум: гудение подъезжающих машин, хлопанье дверцами, голоса. Поль, кряхтя и покашливая, сообщил, что к дому от городка движутся люди. Много людей. И что направляются сюда они с нехорошими намерениями. Что ещё днём, когда он ездил за продуктами, слышал разговоры, показавшиеся ему недобрыми. Люди подошли к машине сбоку и долго рассматривали его через стекло. Смотрели и переговаривались. Их языка Поль не знал: они говорили не на том языке, на котором говорит Антуан, поэтому он не понял, о чём речь. Но понял, что о нём. И не из любопытства они его рассматривали, как многие делали до этого, а зло, угрожающе. И вот теперь такие же злые люди идут сюда. Поэтому он и разбудил хозяина.
   Антуан подошёл к окну. С той стороны забора, в упор к запертым воротам, было припарковано четыре автомобиля. Несколько человек, собравшись в кружок, нервно курили, посматривая то на шоссе, то на дом. Со стороны городка по шоссе двигалась толпа, хорошо различимая в мареве фонарей. Небольшая, но плотная. Со стороны шоссе раздалось порыкивание, и к воротам подъехал небольшой тракторок с ковшом. Автомобили, перегораживавшие выезд, отъехали, а тракторок подкатил к воротам и замер. Всё было понятно. Бронетехника готова к прорыву. Ждут, когда подойдёт пехота. А она уже спускалась с насыпи. Рука его коснулась холодного металла: на подоконнике лежал пистолет. Бэр предусмотрительно переложил его сюда, забрав из-под подушки, сообразив, что хозяин может спросонья, не разобравшись, начать стрелять. Антуан взял оружие, подошёл к стулу с одеждой, потянулся за ней, но вдруг передумал. Порылся в нижнем ящике стола, достал оттуда увесистый шар размером с теннисный мячик. С пистолетом подмышкой вышел на лестницу, кликнув Поля. Из-за забора во двор уже летели файеры, тракторок, натужно гудя, бодал ворота, но они пока стойко выдерживали напор. Антуан открыл окно, примерился. До забора было метров тридцать. Гранату в свое время он бросал на пятьдесят метров. Так что расстояние вполне приемлемое. Надо только встать поудобней. Трактор рычал, толпа шумела, образовавшаяся пауза начала раздражать Антуана. На самом деле, зачем делать ограду такой прочной? Не осаду же здесь выдерживать. Поль топтался рядом с металлическим чемоданчиком в лапе. Про чемоданчик Антуан и забыл.
   - Положи туда же, - он протянул бэру пистолет. - и спускайся к бассейну.
   Поль откинул крышку, раздвинул в стороны ключи и документы, пристроил между ними пистолет, закрыл чемоданчик, но с места не сдвинулся.
   - Ты чего? - удивился Антуана.
   - Посмотреть хочу, - ответил тот неожиданно.
   Антуан уставился на него с удивлением. Надо же! А ведь, сработала система. Робот, роботом, а вот на тебе, очеловечивается.
   - Ну, посмотри.
   Трактор, наконец, выворотил стойку и обрушил ворота. Толпа заулюлюкала, разрядилась залпом файеров и полезла во двор.
   - Ну, идите, ребятки, будет вам сейчас фокус!
   Антуан отжал рычажок и метнул шар. Он, засветившись на лету, описал яркую дугу. Упав на землю, шар рассыпался на тысячи ярких искр, вспорхнувших, как из прогоревшего костра, на который пахнуло резким порывом ветра. И как только искры упали, тотчас от каждой из них побежал, расширяясь, ободок света. Через несколько мгновений сияние охватило одежду людей, перекинулось на трактор, который сразу же заглох, потом пожух, теряя форму, и весело всполыхнул ярким пламенем, взлетевшим высоко вверх. Обглодав трактор, свет по земле переметнулся к автомобилям, пронесся по их поверхности, и, теряя яркость, померк, успев начисто слизать металлическую оболочку салонов двух машин. Стоявшие рядом ошалело смотрели на открывшиеся внутренности моторного отсека, пассажирские и водительские сидения. И тут истошный крик огласил окрестности. Десяток совершенно голых людей ошалело метались среди тех, кого волна не достала.
   - А ведь не май месяц, Поль, - засмеялся Антуан. - Да ещё и чешется!
   И в это время со стороны толпы грянула автоматная очередь. Пуля, залетевшая в окно, забилась в рикошете меж стен.
   - Всё, уходим, дружище. Не хватало нам шальную пулю поймать.
   Спустившись вниз, Антуан с тоской посмотрел на темную воду бассейна. Одно дело окунуться разгоряченным после пробежки, другое - тепленьким после постели. Водичка градусов двенадцать, не выше. Но делать нечего: за стеной вновь затрещали автоматные очереди. Преследователи были настроены серьезно. Слышно было, как с той стороны здания они ломали дверь. Он взял с помоста двухпудовую гирю и шагнул с ней в воду. Как только коснулся ногами дна, отпустил груз и выплыл в слабо мерцающий проём. Ориентироваться даже в сумраке было нетрудно: он двигался рядом с полосой препятствий, которую устроил на дне, чтобы отрабатывать навыки подводного плавания. Касаясь иногда её при гребке, сверял направление. Нащупав вертикальные опоры, всплыл и отдышался. Спрятавшись за щитками, торчащими из воды, осмотрелся. Во дворе метались тёмные фигурки. Но к дому они не подходили. И понятно почему. Дом уже горел, правда, пожар только начинался. Из окон первого этажа вырывались всполохи света, отблески которых плясали в ветвях деревьев. Отчетливо пахло чем-то жжёным. Запах был резким, явно химическим. Антуан с острым сожалением подумал о немалых деньгах, потраченных на ремонт и порадовался тому, что не успел привезти книги и антикварную мебель. И вдруг чертыхнулся, вспомнив о любимой трубке. Уж ей-то бы места хватило в чемоданчике. Хоть возвращайся. Рядом с ним всплыл Поль. Голова его возлежала на воде, словно арбуз на столешнице. Дыхания слышно не было, словно он и не пронырнул сейчас в общей сложности около тридцати метров. "Ну и я не очень-то запыхался", - подумал, взглянув на него с некоторой ревностью, Антуан.
   Следующий этап лидировал бэр. Погрузившись в воду, он включил на чемодане, который надел, словно ранец, на спину, индикатор. На него и ориентировался Антуан. Найти вход в бункер ночью в тёмной воде у него сразу могло бы и не получиться. Плыть туда недалеко - метров десять, глубина небольшая - в полтора человеческих роста, но вход размещался с нижней стороны плиты, и расстояние от дна до него небольшое. Вход вёл в строение, которое, если смотреть со стороны, выглядело выступом из забетонированной набережной. Что-то похожее на массивный обелиск для конной статуи, на которую забыли установить монумент.
   Попасть туда можно было только из воды. Сначала надо было поднырнуть под бетонную плиту, в узком пространстве развернуться лицом вверх, таким образом доплыть до колодца, и уже через него попасть в небольшое помещение, где можно обсохнуть и отдохнуть.
   Самое сложное было развернуться на спину. В полной темноте, ориентируясь на огонек индикатора он подплыл к плите, и вдруг ему стало страшно. А вдруг? Вдруг застрянет в этом тесном подводном лазе? Вдруг не хватит воздуха? Вдруг кто-то неведомый злокозненный перекрыл колодец? Ему даже представилась чуть притопленная толстая железная решетка, закрывающая выход к глотку воздуха. Днём, в светлой воде такая дрянь, конечно же, не причудится. Но мрак подводной стихии родил паническое настроение. И даже скользнула в голове на мгновенье мысль всплыть, вырваться из этого мрака. Глотнуть воздуха. Эта вспышка страха длилась мгновение. Он даже не задержал гребок. Миновав Поля, перевернулся на спину и, сильно толкнувшись ногами, вошёл в вертикальный туннель колодца. Цепляясь за скобы, быстро поднялся вверх, чуть высунулся из воды. Прислушался. Несмотря на то, что нервное возбуждение значительно "подъело" запас кислорода, воздуха хватило. И он, успокаиваясь, порадовался своей тренированности и предусмотрительности. Наверху было тихо. Выбравшись из колодца, пошарил на полке, засветил фонарик. Снял с крюка полотенце, энергично обтерся. Внизу плюхнулся Поль. Когда он выбрался из бетонного кольца, Антуан уже надевал комбинезон. Предупредил негромко:
   - Подожди отряхиваться.
   Поль послушно замер. Дождавшись, когда Антуан прикроется плащом, словно собака, резко крутнул туловищем, выбрасывая из шерсти каскад брызг. Антуан снял мокрый плащ, швырнул его в угол. Потом они припали к узким смотровым щелям в стенах. Дом пылал. Возле ворот стояли пожарные машины, но дальше их не пускала толпа. Голых мужиков видно не было. Возможно, их уже вывезли. А может быть, где-то прячутся в ожидании автобуса. Не пешком же им возвращаться в город. Группки в несколько человек рыскали по парку. В пруд, видно, вылили пару бутылок горючей смеси и подожгли: в нескольких местах горела вода.
   Меж тем начинало светать. Антуан прикинул варианты. Можно было остаться и пересидеть опасность здесь. Вряд ли кто-то сообразит, где их искать. Скорей всего, когда расцветёт, погромщики отправятся восвояси. Ночью они действуют нагло и дерзко, а днём все-таки ещё остерегаются. Хотя управы на них нет и днём, но животные инстинкты при дневном свете проявляются не столь отчётливо. Но тут он подумал, что властям так или иначе придётся вмешиваться, а это нудная и бесполезная волокита. Всё равно никого не найдут, а то ещё и ему, как единственному явному лицу в данной ситуации, пришьют какое-нибудь нарушение. Нет, надо было уходить незаметно, пока есть такая возможность.
  
  Глава тринадцатая
  
   Антуан натянул на комбинезон гравиакостюм. Велел Полю отдраить аварийный выход. Тот подвинул скамейку под люк, сдвинул рычаги запорного устройства, осторожно откинул крышку и выбрался наружу. Антуан не стал ждать, пока он осмотрится: уцепился за края люка и, легко сделав выход силой, оказался на плите. Неподалеку двое молодых парней, неизвестно откуда взявшимся, ломами крушили скульптуру нимфы, сидящей у кромки воды. Скульптура была подарком от студентов академии изящных искусств. Антуан как-то выступал у них с рассказом о своих замечательных подвигах и произвел на слушателей такое невыразимое в словах впечатление, что они решились выразить это впечатление в пластических формах. Девушка была хороша. Антуан время от времени любовался и формами, и прекрасной работой. И вот теперь два последователя истинной веры старательно отсекали от скульптуры, по их мнению, лишнее, стараясь вернуть камню первозданную природную правильность. Ну, с этими-то он просто должен будет пообщаться.
   - Эй, парни, - окликнул он их, - не очень устали? Помочь?
   Они дернулись, рассмотрели его и злобно осклабились. Один из них, обернувшись к толпящимся на другом берегу, что-то гортанно крикнул, второй, перехватив поудобней лом, направился к Антуану, но тот сбил его с ног, не дав замахнуться. Его приятель замешкался, оглянувшись на засуетившихся на той стороне. Антуан двинув пару раз лежащего ногой, чтобы не получить удар в спину, и, не спеша, подошел к его товарищу. Азиат бросил неуклюжий лом и принял боксерскую стойку. Антуан кривым размашистым ударом ноги сбил выставленные для защиты руки и, продолжив круговое движение, взвёл тело, как пружину: отработавшая нога, уперевшись на землю, стала опорной, а другая, мгновенно распрямилась, вонзившись в открывшуюся грудь. Удар, что называется, вошёл: тело, вобравшее в себя всю энергию, осело, лишь немного откинувшись назад. Наверное, убил, - огорчился Антуан. - Поучить надо бы, но мертвому от такой науки, какая польза?
   К ним, огибая озеро, уже бежали. Со двора взлетела ракета и повисла, озаряя берег мерцающим зыбким светом. Бежавшие кричали, входя в азарт. Их было не менее двух десятков. Антуан прикинул расстояние - по кругу метров триста. Потом мельком взглянул на два неподвижных тела, махнул рукой. Что уж теперь. Поль, словно почувствовал его настроение: деловито разложив чемодан, достал из него пистолет. "А почему бы и нет?" - подумал Антуан. Они ведь и наглеют потому, что нигде не встречают сопротивления. Если бы не покорность обывателей, то и погромов бы не было. Он кивнул Полю, и тот снова понял его без слов. Пистолет блеснул в воздухе и лег точно в ладонь. Раскат выстрела вмиг отрезвил толпу. Те, кто уже обогнул озеро, остановились в нерешительности. За озером началось суматошное движение и над водой прокатился резкий треск автоматной очереди. Пули с визгом ударили о бетонную плиту, зачмокали по стволам деревьев. Ракета, меж тем, догорела и над Антуаном и Полем сошлись густые тени. Автоматчика это не остановило, он лепил наугад очередь за очередью. Антуан, зло осклабившись, укрылся за памятником, утвердил руку на колене нимфы и послал в сторону пульсирующих вспышек одну за одной три пули. На той стороне закричали. Автомат смолк. Тогда он вскочил, отыскав глазами Поля, махнул ему рукой:
   - Уходим!
   Бегом пересекли поросший липами участок парка и оказались на поляне. Здесь Антуан скрепил комбинезоны страховочной цепочкой, установил на пульте антиграва Поля и своем, "0", а потом, сильно толкнувшись, прыгнул. Их подняло метров на двадцать и подхватило ветром. Антуан оглянулся. Сверху хорошо видно было, как пылала усадьба, как в том месте, куда он стрелял, копошились люди. Кого-то вели под руки, а кого-то несли к машинам. Было большое искушение выстрелить ещё, но это было бы неправильно: стрелять вниз даже по наклонной нельзя - унесет в поднебесье, поэтому он выстрелил, держа пистолет параллельно земле. Сила инерции подхватила их и понесла в сторону восходящего солнца.
   Ветер был попутный, но слабый. К тому же начинало светать, а болтаться на глазах у публики между небом и землей, привлекая внимание зевак, в планы Антуана не входило. Они приземлились в небольшой рощице, откуда связался с Дюпоном. Через час с небольшим из Кретея пришла машина. За рулём был сам Дюпон. Еще через два часа Антуан и Поль загружались в грузовой борт ФОРСИС, направляющийся на базу в Танзанию. Вылетали почти нелегально. База в Танзании обладала особым статусом: по сути дела, она считалась территорией ФОРСИС. Транспорт, пребывающий туда, не досматривался, а служащие базы пользовались дипломатической неприкосновенностью. Договор Францией с местными властями был заключён ещё в те времена, когда ФОРСИС не являлся международной структурой. После того, как силы противодействия инаким стали интернационализироваться, ситуация запуталась, и оказалось, что все права на эту территорию от государства перешли к руководству местного сектора ФОРСИС.
   - Это тебе вместо России, - хмуро сказал Дюпон. - Зачем стрелял? Ушёл бы тихо, подумали бы, что сгорел. А с мёртвого какой спрос - поезжай, куда хочешь.
   - Трупы есть? - поинтересовался Антуан.
   - Чёрт их поймёт. Сводка написана на этом твоём любимом новоязе - сплошная транскрипция. Надо вслух перечитать, чтобы понять. Но вроде бы нет. Один тяжело раненный, один легко, один покалеченный. Ребра сломаны, с грудной клеткой что-то.
   - Только один покалеченный? - спросил Антуан недоверчиво.
   - Заелся, загенералился. Тренируешься мало. Вот и результат.
   - Убить их надо было, что ли?
   - Да надо бы, - процедил сквозь зубы Дюпон. Но, словно опомнившись, встряхнулся и продолжил, заговорив о другом. - Кроме тебя, виноватых нет. Кто нападал на дом - неизвестно. А стрелял явно ты. Так что ответить, если найдут, за всех придётся.
   - Почему мне? - горячо возразил Антуан. - Кто меня видел? Никто. Я, может быть, в это время был в Кретее и готовился к командировке.
   - Свидетели у тебя есть? Улетай и увози Поля. - Дюпон помолчал и добавил недовольно, - вчера ночью, неизвестные, напали на лагерь бэров. Чувствуешь, как согласованно действуют? И твоего не забыли...
   - И что там?
   - Подожгли барак, а бэров расстреляли из пулеметов.
   - Всех?
   - Всех. И добили раненых. Долго добивали. Они ведь живучие. Такие вот дела. - Он помолчал. Потом заговорил строго, напористо. - Ты учти, я тебя не прятаться отсылаю, а работать. Берись за дело. Нужен контакт с инакими, а сигналов оттуда нет. Что там случилось с твоим анимером? Почему не даёт о себе знать? Почему воду берут, а на связь не выходят - непонятно.
   - А то они до этого воду не брали...
   - Ладно, брали - не брали. Так нагло не таскали, во всяком случае. Разбирайся. А я тут попробую твои дела уладить.
   Он вдруг спросил весело:
   - И как ты умудрился с базы "шарик" вынести?! Шуму он там наделал. Два десятка голых мужиков в город привезли. Лучше бы убил, ей богу. Опозорил! Они теперь твои кровники.
   - Пускай подходят, - ответил Антуан по-русски и вступил на трап.
  
   Глава четырнадцатая
  
   Крот отправил шифровку о Сандре в Российский штаб ФОРСИС. Некоторое время колебался, не сообщить ли об улове Антуану, однако воздержался. Решил не лезть с такой информацией за границу - пускай сами разбираются, кому что сообщать. Москва, откликнувшись немедленно, затребовала видеоматериалы на Сандра, фотографии его рядом с Кротом, а также фотографии одного и другого строго в анфас и в профиль. Крот выругался по тому поводу, что военным чиновникам лень копаться в файлах, ведь его-то фотографий у кадровиков полно. А, выругавшись, потащил "родственничка" к Белобородько фотографироваться.
   С российской традицией - запрашивать на местах информацию, которую лень искать у себя - он уже сталкивался, но привыкнуть к этому не мог. Зачем было требовать ежегодные, ежеквартальные и ежемесячные отчеты, зачем было содержать архивы, если всё равно за каждой справкой - нужной и ненужной - Москва обращалась на места? Зачем содержать на хорошо оплачиваемых должностях людей, которые только и умели делать запросы и подшивать отчеты, бесследно пропадавшие затем в нетях? Впрочем, не только это они умели, ещё они умели давать бессмысленные указания. Ну вот, например, чего стоит их строгое предписание не разглашать информацию о схожести лиц Крота и Сандро, когда об этом сходстве уже знает всё подразделение? Но Крот, понимая, что спорить с ними бесполезно, по-службистски бодро ответил "есть", не тратя времени на пустые разъяснения. Белобородько споро и умело отснял их, как требовало того начальство: и рядом и отдельно. Пошутил:
   - В семейный альбом сделать экземплярчик?
   Крот скривился было, но подумал и махнул рукой:
   - А сделайте.
   На другой день поступило указание передать руководство базой заму, а самому готовиться к командировке: доставить пленного приказано было лично, видимо, для непосредственного сопоставления физиономий особенно компетентным товарищем. Приказано было ожидать борт из столицы, а не использовать свой или ведомственный почтово-пассажирский рейсовик. И, конечно, приказали привести базу в повышенную боевую готовность.
   На другое утро во время оперативного совещания Крот, оглядев лица, источающие плохо скрываемое, а то и откровенно не скрываемое любопытство, усмехнулся и спросил:
   - Интересно, наверное, откуда у командира появился сын-шалопай?
   - А то! - откликнулся за всех Григ.
   - Хотел бы я сам это знать. Вот так живешь себе, поживаешь и вдруг - получите подарочек. Хорошо, что алименты платить не придется, учитывая возраст оболтуса. - Но подумал при этом, что как раз, если учитывать паспортный возраст, то ещё вполне может алименты затребовать. Вслух же продолжил, - а если серьезно, все мы оказались причастны к ещё одной государственной тайне. Ну и обсуждать, значит, здесь нечего. Скажу только, что его появление как-то связано с инакими. Как? Есть кому разбираться. Что касается меня, то я так же, как и вы, не имею ответа на этот вопрос. А заинтригован, что не удивительно, даже больше вашего. Поэтому, если что-то узнаете об этом, прошу без утайки рассказать мне.
   - Мы лучше майору Белобородько, - негромко сказал Седых.
   - Или майору, - согласился Крот. - Что касается приказа о введении варианта усиленного несения службы...
   И он перевёл разговор в деловое русло, с удовольствием отметив, что командиры быстро и серьезно включились в работу: оперативно решили неотложные вопросы, те, кому требовалось, толково отчитались о проделанном. Всё-таки за два месяца многое на базе изменилось. Никто не отсиживался, не лавировал, стараясь оправдаться - как оправдаешься, когда командир в курсе всего происходящего? Поставив задачи, Крот отпустил подчиненных, задержав лишь Седых, которого оставлял вместо себя. Бог знает, сколько придется отсутствовать, препровождая Сандра в Москву. И неизвестно ещё, не навсегда ли его отсюда забирают. Такой подтекст прослушивался в последнем его разговоре со штабом, да и опытный в штабных играх Белобородько намекнул на это. Поэтому уже сейчас следовало решить важнейшие вопросы, среди которых - назначение замом по вооружению Грига, который после увольнения прежнего оружейника, фактически таковым и является.
   Крот, очерчивая заму круг неотложных задач, ещё раз подчеркнул, что будет добиваться, если вопрос с назначением Седых вдруг "зависнет", чтобы именно его поставили командиром базы. Тот внешне никак не реагировал. Лицо его было задумчиво-почтительным, но сквозь маску равнодушия проскользнула вдруг затаённая радость. Это, несомненно, было связано с Ириной. Крота его радость задела, но он не подал виду и продолжил разговор, мягко посоветовав наладить деловые отношения с Григом, который отлично ориентируется в боевой подготовке, что сейчас, пожалуй, важней всего. Тот в очередной раз кивнул. Впрочем, насчёт того, что взаимодействие будет налажено, Крот не сомневался: умеет майор, независимо от симпатий и антипатий, использовать для пользы дела, а, значит, и для своей пользы, нужные качества нужных людей.
   - Когда улетаете? - спросил Седых в конце разговора.
   - Жду транспорт, так что не могу даже предполагать.
   - Лучше бы вам все-таки лететь по отдельности, - сказал Седых вдруг.
   Крот чуть не спросил было "почему", но вдруг понял, что зам имел ввиду. Действительно, два их лица рядом - это повышенный интерес всюду, где им придётся передвигаться вместе.
   - Наверное, лучше. Спасибо. Подам эту мысль руководству.
   - Пожалуйста.
   Они помолчали. Крот уловил быстрый взгляд, который бросил Седых в окошко. Он знал, на кого этот взгляд направлен. Видел мельком, что возле доски объявлений стояла Ирина и говорила по телефону. То ли телефонный звонок был такой серьезный, что вести разговор на ходу не представлялось возможным, то ли он был лишь поводом для того, чтобы остановиться и вроде бы ненароком задержаться возле штаба. Помирились? Или близки к примирению? Возможно. Крот с ней после праздника и не общался толком. Так, только на людях и по делу. Но странно показалось то, что взгляд Седых, брошенный в её сторону, был напряженным и выжидательным. Что-то смущало его, беспокоило. И Крот догадался, что договоренности о встрече между ними не было. И ещё он понял, что Седых сейчас так же, как и он, мучительно недоумевает по этому поводу. Усмехнулся, представив, как тому не терпится закончить общение и оказаться за стенами здания. Испытывая тревожное острое чувство, свернул разговор и отпустил подчиненного. Чтобы не видеть их встречи, включил компьютер, открыл почту, но, не удержавшись, всё-таки взглянул в окно. Возле стенда закуривал сигарету Седых. Ирины рядом с ним не было. В коридоре раздался звук шагов - быстрых и легких.
   - Александр Васильевич, - начала она, входя в кабинет, - я хочу извиниться.
   Интересно, подумал он, за что она собирается извиняться? Не за то ли, что не улыбнулась вчера на прощание? Ну тогда ей придется извиняться за каждый день в отдельности, потому что она вообще никогда мне не улыбалась.
   - Я хочу извиниться за поведение моей подчиненной. Это упущение в моей работе. И... Спасибо вам, что вы не стали входить в детали этого инцидента на оперативном совещании. Но самое главное, спасибо вам, что вы её вытащили.
   - Тут все виноваты. А больше всех мы с вами. За все ЧП, которые случаются в подразделении, несут ответственность руководители. И это справедливо.
   - Даже, если они не имеют к случившемуся никакого отношения?
   - А так не бывает. Вот, например, случай с Пулеевой. Плохо в подразделении с дисциплиной, если она, находясь на дежурстве, занималась черт-те чем. Ваша вина - недостаточно хорошо работаете с подчиненными. Спецназовец допустил на охраняемый объект постороннего. Это уже недоработка Полупанова.
   - А вы?
   - А я виноват тем, что плохо работал с вами. Но теперь я вами займусь.
   - Прямо сейчас? - спросила она почти с вызовом.
   - Почему бы нет? - ответил в тон ей Крот. И добавил с улыбкой, - давайте-ка чайку попьём. И поговорим. Нам ведь есть о чём поговорить?
   - Да, есть. - ответила Ирина, вдруг смутившись. - Только...
   Она бросила беспокойный взгляд в окно, и Крот уловил этот взгляд.
   - Секунду, - он нажал кнопку вызова спецназа и, услышав, ответ Грига, сказал деловито, - Григ, срочно найди Седых, сделайте опись трофейных антигравитаторов и поставьте их на баланс. Через сорок минут с бумагами ко мне. Давай быстренько, если хочешь, чтобы они у тебя остались. Москва уже удочки закидывает.
   - Понял. Сейчас сделаем.
   - Вот так, - сказал Крот, с удовольствием наблюдая реакцию Ирины.
   - Ничего себе, - только и сказала она. Однако не возмутилась, не попыталась возражать, а с видом "что же дальше?" опустилась на стульчик.
   Он же небрежно сдвинул бумаги на край стола, достал чашки, коробку конфет, печенье.
   Потом оба они повернулись к окну и увидели, как Седых достал аппарат, что-то ответил в него, взглянул на окно, но ничего не увидев через блокирующую пленку, повернулся и быстрым шагом пошёл прочь от штаба.
  
  Глава пятнадцатая
  
   Крот разлил чай, пошутив, намекая на запрет использования бытовой электроаппаратуры в служебных помещениях:
   - Что положено Юпитеру...
   - Генератор командирский чайник осилит, - подтвердила Ирина, усаживаясь поудобней.
   - Вообще это неправильно - нарушать собственный приказ о запрете подключения бытовых приборов к генератору, - серьезно ответил Крот, - но мы дверь закрывать на ключ не станем. Уж лучше пусть застукают за нарушением приказа, чем вообразят невесть что.
   - Вы думаете, что только вы приказ нарушаете? - ускользнула от горячей темы Ирина. - Да все чаи гоняют. - и добавила весело, - но я вам этого не говорила!
   - Безобразие, - вздохнул он. - Надо будет подумать, как перевести служебные помещения базы на централизованное энергоснабжение. Как и бытовой комплекс. В конце концов - переключиться дело нескольких секунд.
   - Нет, - отвечала Ирина. - Нельзя. Несколько секунд это много. А бывает, что и не переключиться. Лучше уж так. Пусть себе подворовывают. Комиссия будет выявлять случаи, а вы строго наказывать. Вкусный какой чай! - удивилась она. Искренне удивилась. - Это с чем?
   - Григ какой-то травы накосил. Он места знает. Охотник, рыболов, собиратель...
   - Когда вы улетаете, Александр Васильевич? - вдруг сменила она тему.
   - Не знаю. Скажут. Надо вот отвезти сынка в Москву, пристроить оболтуса в хорошее место.
   Она прыснула, не удержавшись. Он в ответ улыбнулся.
   - Ну сознайтесь честно, кто он вам? Ведь это же всё не просто так! - Она посерьезнела. Это очень всё не просто так.
   - А ты не догадываешься? - спросил он, переходя на "ты", почувствовав, что самое для того подходящее время.
   - Нет, - ответила она, настораживаясь. Крот залюбовался ею. Это была совсем не та Стрижич, которую он привык видеть на совещаниях и на полигоне. Куда подевалось холодное спокойствие и собранность? Лицо ее порозовело, глаза блестели. Она очень похорошела, хотя в общем-то всегда была хороша.
   - Я открою тебе страшную тайну, - сказал он, - но с одним условием.
   - Дать подписку? Поклясться на крови? - она приблизила к нему лицо. Теперь он мог без труда дотянуться до неё и поправить отбившуюся от прически прядку.
   - Нет, перестать называть меня на "вы".
   - Ой! Без брудершафта?
   - Ну почему без? - тут же откликнулся он и пошёл к шкафчику.
   - Я согласна и без, - поспешила она согласиться. Глаза её смеялись.
   Но он уже достал два бокала, бутылку коньяка, а потом подошёл к двери и закрыл её на ключ. Ирина ожидала его, потупив глаза. Они обвили руки, выпили и поцеловались. Он долго не хотел её отпускать, но она всё-таки высвободилась. Поправила причёску, подошла к нему и, заглянув в глаза, спросила:
   - Что же дальше, Крот?
   - Всё просто. Если я вернусь, то мы поженимся. Если нет, то я через некоторое время заберу тебя к себе, и мы всё равно поженимся.
   - Без моего согласия?
   Он запнулся.
   - Да, тут я немного... - но быстро нашёлся, - я же по глазам вижу, что ты не против.
   - А вдруг я замужем? Хотя бы формально.
   - Есть ещё Седых. Но у него я тебя отобью. А по поводу замужества в личном деле сказано, что ты в разводе.
   - Ты смотрел моё личное дело? У тебя ведь нет наших личных дел! А поняла - ты вынудил Белобородько совершить должностное нарушение?
   - Вынудил.
   - Каким образом?
   - Я ничего не сообщил в центр о нарушениях в организации охраны пленного, которые привели к неприятностям с Пулеевой.
   - Ты шантажист, да?
   - Я тактик. Мне очень хотелось завладеть тобой.
   - А ты уверен, что я хочу этого?
   - Мне кажется, что да. Но, может быть, мы спросим об этом у тебя?
   Он поймал её и крепко прижал к себе.
   - Ну я не знаю, - прошептала она. - Всё так неожиданно. Я ведь ничего не знаю о твоей личной жизни. Ты долго был в Африке. Может быть, у тебя там остался гарем... Вот и сын откуда-то появился.
   - Он больше, чем сын. Он часть меня... Вот смотри. Ты, наверное, и внимания не обращала.
   Он аккуратно отстранил её и вытянул вперед руки.
   - Ты про что? Ой, мизинца нет... Я и правда не видела. Ты хочешь сказать?..
   - Мальчик-с-пальчик. Я сам-то допетрил лишь, когда он сказал, что у них не хватало генетического материала.
   - На что не хватало?
   - На то, чтобы создать несколько Кротят. Палец я потерял десять лет назад. Осколком отсекло во время стычки с бэрами. Я потерял, они, выходит, нашли.
   - Вот как... Значит, и мужчина может залететь невзначай? Но подожди, десять лет назад. А ему уже все двадцать!
   - На вид. Какие-то специальные технологии ускоренного старения. Лет через пять мы будем выглядеть как братья. А потом уже поменяемся местами. Меня станут принимать за его сына.
   - Ужас!
   - Расходный материал. Его предназначение - умереть в бою. Молодым. Полным сил...
   - Ещё ужасней. Это жестоко!
   Он хотел было вновь вернуть её в объятия, но она отстранилась:
   - Давай отложим до вечера... После того, что услышала.
   - Давай, - согласился он. И принялся убирать со стола.
   Ирина направилась к двери.
   - Подожди, - сказал он. - Я хотел спросить... Про Седых. У тебя ведь всегда всё серьезно.
   Ирина в ответ поморщилась. Наклонила голову.
   - Ты что думаешь, что он мой любовник? - она усмехнулась. - Нет. Определение любовник однокоренное со словом любовь. Здесь всё было по-другому. Он появился очень кстати. И пришёлся очень к месту. Но серьезных отношений получиться не могло уже потому, что он женат. Но когда он стал за мной... - Она явно хотела сказать "ухаживать", но запнулась, поняв, что слово это будет не совсем уместно, и не подобрав подходящего, сказала иначе, - когда мы стали встречаться, он был в процессе развода. Так он говорил. Я не дура. Понимала, что это психологическое прикрытие. Под этим прикрытием нам обоим было легче.
   Она остановилась возле двери. Задумалась на секунду. И добавила:
   - Мы расстались после того, как состояние развода у Игоря завершилось укреплением брака. Второй женой или любовницей при первой я быть не собиралась. А потом появился ты... И я сразу поняла, что ты пришёл за мной. Потому и злилась, что ты сам этого не мог никак понять. И смотрел всё время мимо меня.
   - На Марину? - подыграл он.
   - На кого угодно. Но её, конечно, трудно было не заметить.
   - Поэтому ты её отослала?
   - А что такого? Я помогла ей делать карьеру, - она хитро сощурила глаза. Добавила, улыбнувшись, - Антуану спасибо.
   - Антуану?! А он причём?
   - При всём. Он сразу всё понял.
   - Без меня меня женили... - поразился Крот.
   - Не говори так... Ты мне нужен, но я на тебя не претендую. Пусть всё остаётся, как было.
   - А я на тебя претендую, - отчеканил он, - обсудим всё вечером?
   - Хорошо, - согласилась она и улыбнулась.
   Но вечером им встретиться не довелось. Через два часа неожиданно поступила шифрограмма, в которой Кроту предписывалось срочно вылететь в Красноярск, где его ждал борт, на котором их с Сандром должны были переправить в Москву. Белобородько, прежде чем передать распечатку Кроту, недоуменно покрутил её в руках, затем вывел на экран защитные обозначения, внимательно просмотрел их, пожал плечами.
   - Ничего не понимаю, Александр Васильевич. Сами же вчера приказали носа не высовывать до их прилёта, а тут - на тебе. Я и подтверждение уже получил. Придётся лететь.
   - Что вас смущает, Кондрат Алексеевич?
   - Формально ничего, но по сути - всё неправильно.
   - Ладно, там разберёмся. Видимо, что-то с крейсером. Тут час лету. Доберемся.
   Он хотел было позвонить Стрижич, но передумал и подлетел к ней сам. Нашёл её в классе за монитором. Ирина взглянула на него, всё поняла, и, прервав занятие, привела к себе в кабинет. Тут же вызвалась пилотировать леталку лично, но после его категорического запрета отбросила эмоции, и подошла к делу практически.
   - Тебе лучше всего лететь на штабном аппарате. Там есть запирающийся отсек - закроешь Сандра. В сопровождение дам тебе истребитель. Маршрут проложен. Пойдёте на автоматике, но я проконтролирую. Ох, не нравится мне всё это... Что они задумали?
   - Откуда мне знать?
   - Ладно, пойдем посмотрим машину.
   Они вышли на площадку, куда из ангара уже подали тарелку. Вошли вовнутрь.
   - Сюда закроешь Сандра, - она сдвинула дверь каюты.
   Крот заглянул вовнутрь: вполне ничего так себе тюрьма: кожаный диванчик, столик, возле него несколько пластмассовых выпуклостей в форме миниатюрных стульев.
   - Вот ключ, - она протянула ему магнитную пластину. - Здесь сам полетишь. Это вот типа шкафа. Тут всякая одежда - бывший командир у нас охотник был. У него тут на все времена года. Надо будет освободить всё это. В этом вещмешке тревожный комплект. Здесь средства связи. Передатчик, приёмник, компьютер. Что ещё? А ну, если вдруг проголодаешься - вот холодильник. Но думаю за час не успеешь. Умывальник и прочее - здесь. - Она показала на небольшую дверцу.
   - А это что?
   - Это тебе не надо.
   - Что значит, не надо?
   - Ну, аварийный выход.
   - И как?
   - Та же пластина, что закрывает каюту, только ставишь движок вот в это положение, а ногой давишь педаль.
   - Понятно.
   - Крот, мне что-то это всё не нравится. Почему не прямым ходом на Москву? Куда они тебя забирают?
   - Да кто ж их знает? - ответил он, обнимая её. - Думаю, не для того, чтобы посадить. За что меня сажать? Если переведут, я за тобой приеду. Поедешь со мной?
   - Поеду, - ответила она и прижалась щекой к его щеке.
  
  
  
   Глава шестнадцатая
  
   На базе Антуана приняли как почетного гостя, каковым только и может быть национальный герой: большинство его бывших однополчан полагали, что это посещение последнего места службы лишь часть турне по местам боевой славы. Его не воспринимали здесь даже как представителя штаба, прибывшего для проведения инспекционных работ. И совещания, которые он проводил с высшим руководством базы, все расценивали лишь, как официальное прикрытие начала триумфального турне по миру. Имеет право, поскольку является первым человеком, побывавшим Там. Правда, никто не знал, где расположено это Там, да и не пытались узнать, понимая, что информация о его прошлогодней миссии наглухо закрыта грифом "совершенно секретно". То, что он прибыл без эскорта значительных лиц, воспринималось с некоторым недоумением. Однако многие, кто ещё год назад топтал с ним патрульные тропы, видели в этом особое расположение к своим боевым товарищам. И гордились тем, что относятся к числу избранных. Они фотографировались с ним на память, говорили запросто, а некоторые даже позволяли себе по-товарищески похлопать по плечу генерала.
   Антуан, словно в подтверждение их предположений, не чванился, был доброжелателен и доступен, развлекался тем, что разговаривал со спецназовцами на их родных наречиях, а таковых, кроме английского, тут было еще два. С ним здоровались за руку, его угощали виски, и он не отказывался пропустить стаканчик с бывшими сослуживцами. Правда, стаканчик этот был очень маленький, но все понимали, что Антуан должен держать марку и выглядеть явно подшофе никак не пойдёт на пользу его имиджу. Немалый ажиотаж вызывал его бэр, который ловко совмещал обязанности слуги и ординарца.
   Антуан всячески подогревал представление о себе, как о свадебном генерале: с удовольствием выступая на встречах, блистая на дружеских ужинах у начальника базы и старших офицеров. Ещё год назад он не мог и мечтать о том, чтобы быть приглашённым к ним. Впрочем, за год многое поменялось. Прежний начальник ушёл на повышение, поскольку ему посчастливилось руководить базой в тот период, когда два его подчиненных в буквальном смысле провалились сквозь землю. И хотя он сам к их миссии не имел никакого отношения, провал этот стал причиной его служебного взлёта. Как, впрочем, и для всех, кто хоть в какой-то мере был сопряжён с тем происшествием.
   Но время шло, и некоторые уже стали задаваться вопросом, почему герой не уезжает? Отметил посещением, дал возможность приобщиться к славе, но ведь в конце концов долгое присутствие дорогого гостя утомляет, да и нарушает порядок несения службы. Хотя в этом году службы, по сути, и не было. Инакие беспрепятственно, как того требовало строжайшее распоряжение самого высокого начальства, черпали воду и таскали её на гору. Больше они, правда, никакой активности не проявляли. Перестрелки давно прекратились. Может быть, потому, что патрулирование взгорья и побережья озера было отменено. Теперь охраняли район не от инаких, а от обывателей и туристов, которые нагло лезли со своими фотоаппаратами к самому побережью, дабы увековечить себя на фоне огромных водяных шаров.
   В меру напитав честолюбие бывших сослуживцев, Антуан остановился в самый подходящий момент. Он еще не надоел, но уже настолько примелькался, что начал терять ореол национального символа. Как всегда, приближение того момента, когда его исключительность начинает вызывать легкую усталость, он почувствовал очень точно, и потому после трехдневного празднования Дня своего сошествия с транспортного борта на грешную землю, появился у командира базы не в парадном кителе, позвякивающем наградами, а в потертом камуфляже и стоптанных берцах. И в соответствие с формой даже выражение лица его изменилось с парадно-героического на буднично-деловое. Эти изменения были настолько кардинальны, что начальник базы в первый момент его даже не узнал. Они разговаривали полчаса за закрытыми дверьми, после чего Антуан ушёл, а полковник принялся распоряжаться. К вечеру Антуан с Полем перебрались в помещение стационарного поста, расположенного в закрытой зоне на берегу озера. Туда было завезено обозначенное Антуаном в списке, переданном командиру базы, оборудование. В их распоряжение был выделен катер, акваланг. Остальное, включая оружие, Антуан привез с собой.
   Первым делом он изучил график забора воды за последние полгода. Так как препятствий инаким теперь не чинили, они действовали открыто, то есть поднимали шары в дневное время и точно через каждые тринадцать дней. Озеро, кстати, заметно обмелело. Это видно было по темной полосе на прибрежных скалах.
   Антуан сверился по графикам и выяснил, что до следующего переноса оставалось три дня. Время поджимало, поэтому, стряхнув с себя одурь сладкого оцепенения, энергично принялся за дело. Прежде всего изучил маршруты перемещения водяных шаров, которые каждый раз завершались в ином месте. И это было плохо. Вода сбрасывалась за считанные секунды, и бегать по горам, чтобы успеть нырнуть в хроноворонку, не было времени.
   Никакой информации с той стороны так и не поступило. Не развернули инакие в горах и свои солнечные батареи, хотя это развертывание было важным пунктом договоренности. Потому что вокруг устройств, которые необходимо было обслуживать, и должны были завязываться контакты. Но на той стороне явно что-то случилось, а логику происходящего Антуан понять не мог. Вода нужна, энергия не нужна? Или они решили, что никаких изменений производить не будут: "Как брали воду, так и берем. А что не мешают - это нам на пользу"? Выяснить причины можно было, только попав Туда.
   Накануне дня, в который должен был состояться забор воды, он поднялся на холм, спускающийся подножьем к озеру. Поль поставил палатку, уложил в расщелине надувной матрац, вынул из вещмешка и передал Антуану бинокль. А сам словно растворился в камнях. Видно, сработал закачанный в него генными процедурами инстинкт самосохранения.
   Вскоре служба наблюдения сообщила, что в районе гор отмечено усиление магнитной аномалии - верный признак, что сейчас начнётся водозабор. Тарелка - а, скорее, блюдечко, так она была мала - появилась внезапно. Она не прилетела, а будто бы возникла из ничего. Секунду назад над озером было пусто - и вот уже возле самой воды, почти касаясь поверхности, замер серебристый диск. Он, медленно поднимаясь, потащил за собой водяную нитку, напоминавшую опущенный в воду шланг, остановился, и под ним образовался водяной шарик, который тут же начал набухать, расширяться, будто его надували. Струйка, меж тем, расширялась и вскоре превратилась в мощный поток, рвущийся вверх с силой перевёрнутого небольшого водопада. Антуан припал к биноклю. Видно было, как струя тащит обрывки водорослей, зазевавшихся рыб, какую-то озёрную мелочь. Озеро тяжело заколыхалось, к берегам побежали длинные, пологие волны. Несколько минут - и поток иссяк, а шар, покачиваясь, поплыл над озером. Антуан оторвавшись от бинокля, проводил его восхищённым взглядом.
   - Куда нам до вас, Поль, - сказал он с грустным укором, адресованным человечеству. - Мы жалкие подражатели. Скопировали кое-что из военных разработок, научились, даже не летать, а носиться по ветру, а вот это... Это же какой-то примитивный рабочий процесс. Разновидность погрузочно-разгрузочных работ. Но как?!
   - Я должен отвечать, генерал? - прокашлял Поль. Впрочем, "генерал" он выговорил по-французски и довольно внятно.
   Антуан посмотрел на него с веселым удивлением.
   - Ну ответь, если сможешь!
   - Вы обратились ко мне, но не задали вопроса.
   - Как они подняли столько воды, не используя никаких механических средств? Понятен вопрос?
   - Вопрос понятен. Отвечаю: не знаю.
   - И какого ты тогда?! - Антуан хотел было обозвать Поля бестолочем, но подумал, что он уже начинает вникать в смыслы, и обижать его напрасно не стоило.
   Поль несколько секунд размышлял, словно примериваясь к вопросу, но в конце концов, видимо, сообразил, что он риторический, и отвечать не стал.
   - Ладно, собирайся, дружище Поль, пойдём искупаемся. Ты ведь любишь купаться?
   - Ты говоришь, не то, - ответил Поль. - твои слова лишены полезной информации. Мы идём не купаться.
   Антуан с неудовольствием подумал, что разговаривает с бэром, как с умной собакой, хотя в его голове информация, укладываясь, кажется, начинает менять качество интеллекта.
   - Это шутка, Поль. Помнишь, я тебе объяснял, что такое шутка? Я часто шучу. Так заведено между друзьями. Мы же друзья?
   Поль несколько секунд молчал, потом ответил, и кашель его был не очень уверенный.
   - Ты командир. Это я знаю. Я не знаю, что такое друг. Это тот, кто не имеет права отдавать приказания?
   Ещё не хватало вызвать сомнения в субординации, как идеале межличностных отношений.
   - Это тот, кому хочется помочь, даже когда этого не требует изначально заданная установка.
   Поль вновь задумался. Потом ответил:
   - Изначально заданная установка требует спасение ценой собственного уничтожения только анимера или персоны, равной ему по значимости. Спасать бэра нерационально. Это может осложнить выполнение боевой задачи.
   - Долдон ты всё-таки, - сказал Антуан по-русски, потому что не сказать этого не мог, но и обидеть Поля ему всё ещё не хотелось.
  
  Глава семнадцатая
  
   Поль то ли сообразил, что скрывалось за репликой, то ли Антуан просто попал в паузу, во время которой тот производил переосмысление установки. И он её произвёл, потому что через секунду добавил:
   - Теперь установка изменилась - спасению подлежит человек. Но не всякий, а тот, что назначен старшим.
   - Всё равно долдон, - недовольно пробурчал Антуан. - Хотя уже и не такой долдонистый. - И перешёл с русского на французский:
   - Кто у тебя старший группы?
   - Ты старший.
   - А если в меня захочет выстрелить анимер, а я захочу выстрелить в анимера, кого ты будешь спасать?
   - Тебя - так требует установка.
   - А если установка изменится?
   - Тогда я буду поступать так, как требует новая установка.
   - А сам ты можешь изменить установку?
   - Нет, не могу. Установка даётся.
   - Кем?
   - Тем, кто умеет дать установку.
   Антуан задумался. Конечно, Поль полезен. Но полезен лишь в рамках действия нынешней установки. А если она изменится? Вернее, если её дистанционно изменят? Вчера начальник долго доказывал ему, что предпочтительней взять с собой не бэра, а кого-то из спецназовцев. Антуан сомневался. С одной стороны - может быть, так и следовало бы поступить, если бы речь шла об операции, в которой продумано всё, и, главное, разработаны пути отхода. Это же, по сути, рейд в никуда. Авантюра. Чёрт его знает, что самого его подтолкнуло к этому! Вернее, он-то знал, что, просто всячески уворачивался от того, чтобы в этом себе признаться.
   Последний год он постоянно ловил себя на мысли, что сравнивает себя с Кротом. А как бы поступил он в этом случае? А сумел бы Крот так, как Антуан? Приручил бы Поля? Пронырнул бы его полосу препятствия? Сумел бы найти путь к анимерам? Решился бы вернуться туда? Последнее было, пожалуй, самым важным. Но в этом последнем было ещё множество моментов для сопоставления. Пошёл бы Крот один? Взял бы с собой добровольца? Подобрал бы себе напарника сам? И на то, что Антуан в качестве напарника выбрал Поля, тоже в какой-то мере повлиял Крот. Потому что в случае, когда нет гарантий возвращения, Крот, если бы ему было дано право выбирать, пошёл бы один. Поль же - не человек, так, что Антуан не много проиграл здесь в нравственном отношении. Но с Полем было связано ещё кое-что. Разве кто-то в ФОРСИС раньше ходил в паре с бэром? Это первый и пока единственный случай, а первый всегда входит в историю.
   Задуманное рискованно, и не только потому, что смертельно опасно, но и потому, что не известно, удастся ли найти оттуда выход... Впрочем, какая разница - по какой причине не вернуться? Но до чего красив ход! Если получится, будущим поколениям будет, чем любоваться. Хотя бы мужественной красотой Антуана на страницах учебника по мировой истории.
   Конечно, это грело душу, но иногда её стискивала холодная неотвратимость неизвестности. Антуан гнал от себя тревожные мысли, потому что остановиться было невозможно: он уже прыгнул...
   - Я даю тебе установку: выполнять все мои команды, защищать меня в бою, проявлять инициативу, когда увидишь, что я не сумел или не успел дать вовремя команду, а от твоих действий будет зависеть моя жизнь.
   - Эта установка у меня есть. Сказанное - излишне.
   - Ишь ты - педант. Ну тогда бери вещи и пошли.
   Они спустились к воде. Поль положил укладку со снаряжением на песок, и Антуан отрегулировал антиграв, помещенный в неё, так, чтобы удельный вес тюка стал равен удельному весу человеческого тела. Потом Поль помог Антуану надеть акваланг, и, дождавшись команды, столкнул укладку в воду. Он шёл, подталкивая её, пока вода не достигла ему груди, после этого он поплыл, направляя тюк. Антуан некоторое время смотрел ему вслед, затем повернулся лицом к берегу, и, осторожно ступая, вошёл в воду.
   Поль не признавал ласт. Да и зачем они ему, если размер его ступни почти достигал пятидесятого? Акваланга он тоже не признавал, и во время тренировок категорически отвергал предложение погружаться с баллонами. Никто никогда не задавался целью установить, на сколько времени бэр мог задерживать дыхание, но минут на двадцать ему одного вдоха вполне хватало. Он не дышал в привычном значении этого слова - кислород ему нужен был в ограниченном количестве для поддержания каких-то реакций внутри организма.
   Глубину погружения задавал притопленный контейнер. Поль уверенно продвигался вперёд, и, как показывал навигатор, плыл точно по курсу, хотя у него-то как раз прибора, принимающего ориентиры со спутника, не было. Шар "накачивали" всегда в одном месте и в точно установленное время. До этого места они добрались с запасом в две минуты. Придерживаясь за тюк, стали ждать начала операции. Внизу сгустилась мгла, покрывающая двадцатиметровую глубину, над ними было около шести метров водной толщи. Сверху их, конечно, если постараться, можно было бы заметить. Но при планировании операции исходили из того, что это никому не нужно. И таких установок на "лоха", было в плане множество.
   Вертикальный ток воды Антуан ощутил, наверное, позже, чем Поль, но отреагировал раньше: в быстроте реакции бэру с человеком не сравниться. Хоть в чем-то естество имеет преимущество над искусственностью. Поль плотно обхватил тюк и Антуан опоясал его ремнём от укладки. Теперь они с ней составляли единое целое. Упаковав его таким образом, повернул регулятор антиграва, установленного на застежке ремня тюка и чуть подтолкнул их вверх, придерживая за длинный фал.Таким образом они трое - имущество, бэр и человек, оказались в одной связке. Поток набирал силу и уже мощно увлекал их.
   Фал напрягся, но Антуан, энергично подгребая ластами сопротивлялся тяге до тех пор, пока Поль ни подал знак. Тогда он сбросил вес и перестал противиться течению. Их выбросило наружу и потянуло вверх вместе с водой. Точно рассчитать соотношение сил было непросто, поэтому они на какое-то время закупорили собой канал. Под сильным давлением вода протискивалась между их телами и невидимыми стенками. С Антуана сорвало маску, но он сумел сохранить самообладание и не нахлебаться воды. И только вернув мундштук понял, что, запаникуй, обязательно погиб бы. Наконец их втащило внутрь шара и некоторое время носило кругами, наталкивая на гибкую, как резина, невидимую оболочку. Когда вода успокоилась, Антуан понял, что закачка закончена и они уже в полёте. Он переключил на приборах регуляторы, установив их на двойку и выталкивающая сила подняла их к вершине шара.
   Вода, вопреки опасениям начальника базы, в шаре не затвердела и не раздавила их. Впрочем, Антуан был уверен, что такого и быть не может: Толян вылавливал из своего водосборника вполне здоровую рыбу. Но, тем не менее, эти предположения заставили поволноваться. Теперь, когда опасения за свою жизнь отступили, он забеспокоился о Поле. Посматривая не него, прикидывал, выдержит ли, не нужно ли ему глотнуть воздуха? Накануне они отработали операцию "дай подышать", когда по сигналу Поля Антуан должен был передать ему на несколько секунд мундштук, чтобы тот мог сделать вдох. Но Поль знаков не подавал, он вообще не подавал признаков жизни. Но это было нормально - он всегда отключался, если надо было экономить силы.
   Когда внизу потемнело - верный признак того, что они летели над тенистыми расщелинами, - Антуан, изготовился, направив вниз жерло пневмоустройства. Наконец их ощутимо качнуло. Это означало, что шар остановился.
   Сверху вдруг хлынул ослепительный свет яркого неба, и вода, набирая вес, потянула их за собой. Антуан, выстрелил вниз сжатым воздухом, отрываясь от водной массы. Вода, набирая скорость, обрушилась вниз, а он, управляя прибором, то зависал, то убыстрял падение, подтягивая за собой не имевшие веса тюк с поклажей и Поля.
   Приводнились не очень удачно. Антуана во время манёвров приложило о стену, разбило лицо и вырвало из карабина фал. Он с трудом выбрался на бортик и, включив фонарик, стал шарить лучом, стараясь высветить бэра и потерянное вместе с ним имущество. Искал, ругался вполголоса и с удивлением понимал, что бэра, ему жалко больше, чем снаряжения, от которого во многом зависела его жизнь.
  
   Глава восемнадцатая
  
   Крот не забивал голову тем, почему их, вопреки первоначальному плану, решили перевозить с пересадкой. Решили и решили. Что-то помешало крейсеру подойти к базе и забрать пассажиров из-под купола. Мало ли что. Внешние ли это были причины, внутренние - раз его не поставили в известность, то, и знать ему этого не надо. Его дело исполнять приказания, а не строить пустые предположения. Но по выработанному железному правилу он воспринимал необъясненный сбой в намеченном плане, как настораживающий фактор, требующий предельной концентрации. И оттого повёл себя стандартно по отношению к неожиданной вводной: как и всегда это делал, не затрудняясь мотивировками. Он вооружился, хотя это при перелетах, не связанных с боевой операцией, было запрещено. Впрочем, оружия у него как бы и не было - потому что трофейный бласт, выстрелом из которого он начал свою службу на базе, за ним не числился. И вообще нигде не числился. Ещё Крот забросил в леталку тревожную укладку спецназовца, велев Григу, когда борт вернётся, забрать её. В неё же предполагал сунуть и бласт - не ходить же с ним по Красноярску. Если всё будет нормально, конечно. Но последнюю фразу он говорить вслух не стал.
   Летели вдвоем с Сандром. Крот настоял на том, чтобы леталку вели дистанционно, а когда Ирина, которая, собиралась сама пилотировать аппарат, попыталась возразить, её остановил. Хотя и самому очень хотелось, чтобы она летела с ними: даже представлять, как будет сидеть рядом с ней в кабине, ему было приятно.
   Короче, был готов ко всему. Потому, после того, как начались странности, принял их, как должное. Вводная есть вводная. Её нужно выполнять, а не доказывать нелогичность её введения. Покалывание в висках - верный признак того, что инакие рядом - расставило всё на свои места. убедился, что предположения его правильные, взглянув на экран кругового обзора: три точки на параллельных курсах. Атака? Не похоже. Скорей всего, захват. Ситуация, в общем-то штатная. И если всё делать согласно инструкции, то пленного следовало ликвидировать. Однако делать это Крот не собирался. Да и зачем? Ну, вобрал он в себя некоторый объём информации, но насколько она будет для инаких ценной? Наверняка, они больше Сандра знают и про базу, и про вооружение. Инструкция - это лишь предложенный вариант действий для тех, кому недостаёт опыта. Пускай парень летит в родную казарму. А вот повидаться с ним надо. И не только затем, чтобы смягчить в его представлении образ врага, хотя и это важно - кто знает, при каких обстоятельствах придётся встретиться ещё. Если придётся. Было тут и очень личное. Не то, чтобы почувствовал к нему Крот родственные чувства, но что-то всё-таки в душе шевельнулось. Не удивительно: во всем мире больше не было у него близкого по крови человека. Так уж получилось, что оба они были до этой поры полными сиротинушками. Сняв дверь с блокатора, оттянул её в сторону. Спросил, словно советуясь:
   - Ну и что мне с тобой делать?
   Сандр напрягся, набычился. Промолчал.
   - Ладно, живи дальше, парень. Всё-таки мы с тобой одной крови. Если выкрутишься, постарайся стать человеком, а не ..., как вы там называетесь? Я тебя закрою. Не пытайся освободиться, пусть видят, что ты пленный.
   Сказал и задвинул дверь. Щелкнул блокатором - пусть посидит под замком, если начнётся стрельба, лучше сохранится. Да и веры ему так будет больше. Вернувшись в свою каюту, надел замеченный накануне зимний комбинезон из охотничьего гардероба бывшего начальника - закинул за спину укладку, прислушался. Тарелка шла ровно, без раскачивания и прыжков. Приспособились. Взглянул на экран: точки выстроились треугольником: одна впереди, две по сторонам и чуть сзади. Внизу тайга. Куда тащат?
   Он не успел отойти от иллюминатора: громыхнуло так, будто по корпусу ударили огромной кувалдой. Крота швырнуло вперед. Он удержался на ногах, но тут же стал терять равновесие, потому что пол вдруг наклонился. Потом его бросило на стенку каюты и он сумел уцепиться за поручень. Затем его подхватило и потянуло к потолку. Невесомость! Такое может случиться, только при стремительном падении. Но отдышаться он не успел - удвоенная - или утроенная? - сила тяжести снова вдавила его в пол. Подумал, что Ира там, у пульта в центре управления, пытается бороться. Но лучше бы и не надо. Его словно услышали. Перегрузка исчезла, иллюминаторы погасли - за ними была сплошная ночь.
  
   ***
  
   После того, как два дюжих спецназовца ввели Сандра в маленькую, едва вмещающую кресло, каюту и усадили в это самое кресло, он стал лихорадочно соображать - что же дальше? Руки пристегнули ремнями к подлокотникам. Вроде бы и надёжно, только это смотря для кого. Но Сандр не собирался сопротивляться. Пока. Он послушно уселся и стал ждать взлёта.
   Когда тарелка легла на курс, Сандр собрался было освободиться от ремней, но к своему счастью не успел: потому что его вдруг бросило вперед, а потом в сторону. Хорош бы он был, если бы не был пристёгнут! Через некоторое время полёт наладился, но что-то в нём едва ощутимо изменилось, словно появилась какая-то натужность, будто вмешалась чужая, недобрая сила, которой корабль не имел возможности сопротивляться. Дверь отъехала. В проёме, стоял Крот.
   - Но вот что с тобой делать? - спросил он и в голосе его слышалось сомнение. - Жить-то хочешь?
   Сандр сжался. Что-то случилось. Но что? И вдруг понял. Понял, как только леталку потянуло в поворот, потянуло натужно, словно насильно меняя траекторию полёта. Захват! Сандр изучал захваты на занятиях по теории. На учениях они отрабатывали и захват, и действия во время захвата противником. Сейчас, скорей всего, применили 'сеть' - три корабля накидывают силовое поле и утаскивают противника. Спасён! И вдруг понял, что захват этот делается не для того, чтобы освободить его - Сандра, а для того, чтобы захватить Полковника. И ещё понял, что и Полковник это знает и сейчас думает, как быть с Сандром. И впрямь, какой смысл оставлять его в живых, если сам должен погибнуть? А тот ещё несколько секунд постоял в проёме, а затем решительно задвинул дверцу, сказав перед этим:
   - Жаль, что так приходится расстаться. Не расстегивайся. Посадка может быть жёсткой. Живи. Всё-таки мы с тобой одной крови.
   Сандр не понял, почему не убил. Зачем сказал эти странные слова? Но дальше началось такое, что все посторонние мысли выскочили из головы. Корабль несколько раз тряхнуло, да так, что не будь он пристёгнут, обязательно бы расшиб голову о потолок каюты. А во время последнего толчка вечерние сумерки за иллюминатором вдруг вспыхнули ослепительным светом и сменились полной, глухой темнотой. Это был переход. Теперь, когда свои рядом, он не станет попусту тратить время.
   Да, господин Полковник ему нравился. И симпатия к нему усиливало то, что они так совпадают лицами. Это потому, что они входят в одну серию. Скорей всего та часть серии, из которой вышел господин Полковник, была реализована на несколько лет раньше и почему-то на Земле, на вражеской территории. Может быть, он предал своих и теперь прислужничает на Земле? Впрочем, всё это неважно. Несмотря на то, что господин Полковник Сандру нравится, и ему уже хотелось быть похожим на него не только внешне, он не собирался изменять присяге и вступать с ним в соглашение. Полковник, наверное, сейчас застрелится. У такого не дрогнет рука! Да и что ему остаётся? Не для того его собираются захватить, чтобы запечатлеть под знаменем. Особенно, если он предатель. Так вот, нельзя дать ему застрелиться. Надо попытаться захватить господина Полковника и сдать начальству. О, тогда бы все оценили ловкость и храбрость Сандра. Но как это сделать? Да просто! Привлечь внимание, пока не прогремел выстрел...
   Он подскочит к двери и примется колотить в неё. Полковник обязательно откроет, и тогда... Полковник сильней, но он, Сандр, ловкий и решительный. Все это знают. Господин капрал ни раз ставил его в пример на занятиях по рукопашному бою. И больше он не попадётся на уловку, как это случилось в бункере с заложницей. Той неудаче есть объяснение - заложница ему очень мешала, потому что он сильно отвлёкся на неё. Он ведь обнимал её и ощущал прекрасный аромат её тела. Что ж, не мудрено, что он прозевал удар. Теперь его ничто не отвлечёт.
   Но ремни не поддались, а, пока он с ними возился, корабль пошёл на снижение. В иллюминаторе замелькали посадочные огни. Их цвет и порядок были ему хорошо знакомы: они приземлялись на военном аэродроме их поселения. Сандр не однажды бывал здесь: курсантов постоянно гоняли на расчистку посадочной площадки от снега.
   Если это захват, значит, будет штурм. Выстрела не было. Не застрелился? Это странно, но если Полковник жив, то непременно станет отстреливаться. Так просто его не взять! Об этом Сандр подумал почему-то с удовольствием, и тут же устыдился этого. Ну и в него могут попасть в суматохе. Лучше всего было бы сейчас лечь на пол, но проклятые ремни!
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"